Моё чувство снега обострилось наутро после того, как я начала читать «Смиллу». Это было 13 октября. Я спала до обеда и проснулась от sms «Посмотри за окно. Тебя ждет сюрприз».
Я вылезла босиком на ледяной балкон и, поеживаясь, уставилась в окно . Конечно, там лежал снег. Не то чтобы отдельные хлопья − такие глупости у нас в Гренландии Екатеринбурге падали на нос еще в конце сентября, поражая слабых духом или разумом, но таяли довольно быстро. На сей раз белым искрящимся покровом было покрыто все вокруг. Махнув рукой, я удалилась в комнаты. Тетка, в квартире которой я находилась, родилась 3 июня. В роддом бежали по сугробам.
Завернувшись в одеяло, я продолжила читать «Смиллу». Наверное, у природы проснулась совесть, потому что снег превратился в слякоть. Я читала книгу пять дней. Когда я ее дочитывала − сегодня, 17 октября − Екатеринбург занесло снова и уже окончательно. Наступил замечательный декабрь, заговорили вокруг, чудесное европейское Рождество. Дело несколько омрачалось тем, что была середина октября, но чудеса лучше людей знают свой срок. В конце концов, календарь − жалкая человеческая условность. Тем более для города, где снег может идти даже в летнюю сессию. Мама поставила на рабочий стол фотографию дачных ландышей в снегу и с гордостью показывала ее друзьям. А я имею обыкновение летом, когда в Екатеринбурге бывает жарко, забираться туда, где никогда не тает снег, и кататься по нему или просто погружать в него руки. Этим летом я впервые вскарабкалась на ледник. Вероятно, к горам я испытываю чувство схожее с чувством, которое Смилла испытывает к Гренландии: лишенные растительности могущественные ландшафты превосходят человека, не ждут его и не предназначены для жизни, но сама их близость расширяет сознание и очищает его до той степени, когда в него беспрепятственно может войти свет свыше. Наверное, для Смиллы таким светом был синий отблеск льда. Так или иначе, мне кажется, тяга к ощущению абсолютного пространства, которая всегда соседствует с ощущением абсолютного одиночества, − одна из подлинных страстей, присущих чистому сознанию человека.
Но это всего вторая зима, когда я люблю снег дома. Я люблю снег, потому что в это время замолкает всё снаружи и внутри. Я понимаю, насколько безумна идея двигаться ради того, чтобы что-то делать. Я экономлю энергию; то, что нужно сделать, делается само. В суровых условиях жизнь очищается от всего наносного. Городская зима − самое малое из таких условий, но все-таки одно из них. Я погружаюсь в спокойствие, которое, говорил Фрейд, является целью деятельности любого человека. Я вижу смерть не в ее обличье слепого движения сознания и колеса, а в традиционном обличье вечного покоя. Мне кажется, этот покой может продолжительно существовать только в развитом сознании человека и только в таком случае он втягивает в себя все времена года, а не только три месяца (пять для моей родины).
Глупыми, порой до невыразимости, казались в «Смилле» почти все движения героев. Они не были продиктованы жизненной необходимостью и казались излишними. Очаровывала атмосфера. Я не думаю, что взрослый человек, если он честен с собой, движется ради того, чтобы что-то приобрести, − скорее избавиться от чего-то. От прошлого, может быть, или от того, что мешает ему проявиться вполне. Поэтому я не верила в Тёрка Вида, слегка напоминающего Озимандию из фильма «Хранители», но верила в героев «Левой руки Тьмы» − книги более ледяной по всем параметрам, кроме гляциологических экскурсов. «Кто может мечтать о войне, заглянув в глаза льду?» Я не люблю много движений, потому что за обилием движений, если они не озарены страстью, часто скрываются запутанность и ложь. Но находиться между ландшафтом и небом, забыть о цивилизации и ее городах, чувствовать первое утро творения − это я хорошо понимаю. Холод отрезвляет рассудок и возвращает к себе. Так же, в принципе, действует и «Смилла»: она учит любить холод. Аскетизм ледяного ландшафта − один из основных пейзажей человеческой души.
Вообще я написала это, чтобы предупредить, наполовину в шутку − поосторожнее с книгами. Внутренний ландшафт соприкасается со внешним; иногда они смыкаются. Я не думаю, что это было простое совпадение. Мне кажется, что «Смилла» − скорее осенняя книга и великолепна для осмысления будущей зимы. (Также если вы терпеть ее не можете и не понимаете, зачем она нужна.)
А зимой и так со всем разберешься.
* * *
P.S. Понятия не имею, куда в историях ставят благодарности, но спасибо за «Смиллу», commeavant .
Было это лет пятнадцать назад, я еще в школе училась. Пришли к нам в гости друзья родителей – семейство в полном составе. Сидим, значит, общаемся, папа любил фоном музыку включить. Поставил Леннона. Начинается песня «Cold Turkey». Папа говорит: «Холодная Турция». Отец приглашенного семейства (полиглот, авторитетный переводчик – это важно) спрашивает меня: «Вика, а ты как думаешь, как переводится?» Я: «Холодная индейка». Полиглот: «Верно!»
На том и порешили. Хотя я всегда, когда слушала песню, удивлялась, какая такая холодная индейка, что она делает в песне, где «temperature’s rising», «fever is high», «my feet are so heavy»... Знания английского у меня средние, интернета с переводами песен тогда не было, а словарь выдавал только прямое значение слов. Потом как-то и вовсе интерес пропал (иначе ответ узнала бы из первой же строки поисковика при надлежащем запросе), решила для себя, что он сравнивает свое состояние с холодной индейкой. Что, в общем-то, оказалось недалеко от правды.
А узнать ее спустя 15 лет помог Гранже. Читаю сегодня его роман «Мизерере» и натыкаюсь на инфу о том, что «Cold Turkey» означает «ломка», «соскочить с наркотиков».
– А где он лечится?
– В Уазе. Центр «Юность и надежда». Но все называют его «Cold Turkey».
– Почему?
– По-английски это значит «соскочить». Отказ от наркотиков всухую, без медикаментов и химических веществ. Вроде как они врачуют словом. И спортом. Хиппи-переростки. Последыши антипсихиатрии.
Касдан попробовал выражение «Cold Turkey» на вкус. Ему представился ледяной дождь в Стамбуле, трубки с опиумом, минареты, наргиле. Тут же он понял свою ошибку. «Turkey» означало не Турцию, а домашнюю птицу. «Cold Turkey» – это всего лишь «холодная индейка». Прозрачный намек на симптомы ломки: ледяной пот и гусиная кожа…
Меня только один вопрос волнует – почему полиглот-то наш не признался? Не знал или постеснялся при школьнице говорить о таком?
Все началось под моим одеялом. Я ужасно не хотела из под него вылезать и собирала отменить все планы к чертям. Через двадцать минут кто-то мог увидеть как сонная девица истекающая водой села в такси и поехала навстречу субботним планам. А еще через два часа пошел мокрый снег. Мы с verooo_nika отбивались от него зонтами, ждали открытия книжного, но так и ничего особого там не нашли. Время текло, снег шел... Он летел в лицо и попадал в ботинки, он мочил рукава и ставил мою челку дыбом. А мы бродили, пока не добрались до сборища книжных магазинов. Они были пусты и унылы, и вдруг...! Смилла!!! Снег!!! А вдруг?! Я искала ее полтора года, так мечтала о ней, что стала срывать целлофан еще в магазине.
Мой ежевечерний ритуал исполнен: цветы сняты с подоконника, окна впускают морозный воздух, одежда где сложена, а где припрятана для приличия. Коса заплетена. Кот крадется к кровати на мягких лапах. А я под тем самым одеялом, где все начиналось держу в руках голубую книгу. Обложка изнутри - глухо-синяя. Бумага хрустящая, как наст около окон. За окном то ли снег, то ли дождь, но это ведь такая ерунда! Моя любовь с зимой крепкая, как глыбы льда во дворе (они еще до начала мая будут!), я влюблена мороз, блаженное тепло после, в сказки, в мечты о снеге, в печали о его отсутствии, в само слово З-И-М-А. Vinter по-датски, winter по-немецки, по-английски, и в этих словах такая нежность! Смилла. Я не знаю, какой будет книга, знаю только, что я влюблена в мелодию с-м-и-л-л-а, что в этом имени для меня вся зима и вся нежность и какая-то ностальгическая гадкая сентиментальность. Но в конце-концов зима кончается, и еще так долго ждать новой - чем не право побыть занудливым романтиком? Я завтра буду все отрицать!!! Я злющая бой-баба!!! Это все какие-то гормоны занудства, не иначе!
уже можно смело сказать, эта книга лучшее, что я прочитала в апреле ,))
Привет.
Я решила поддаться всеобщему буму флешмобов и раз в месяц дарить понравившуюся мне книгу. Напишите мне, если хотите получить в подарок эту книгу.
Только, пожалуйста, одна просьба. Я бы хотела дарить книги тем, кто еще их не читал, а не для коллекций.
Если вы находитесь в другом городе, пересылка за ваш счет.
В СПб книгу можно забрать по договоренности, на невском проспекте после 18,00 по будням.
Книга апреля.
P.S. Книга подарена ,))
Есть у меня манера оговариваться порой самым неожиданным образом. Книга Ю Несбё начинается с описания чувств женщины, которую похитил и держит в заточении маньяк-убийца.
Там есть такой абзац:
"Инородное тело, лежавшее перед ней на столе, было размером с бильярдный шар. Из блестящего металла, испещренное маленькими дырочками, геометрическими фигурами и какими-то знаками. Из одной дырочки свисал красный шнур с петелькой на конце, невольно наводивший на мысль о Рождестве и о елке, которую предстояло наряжать в доме у родителей 23 декабря, через семь дней. Украшать блестящими шарами, фигурками гномов, корзиночками, свечками и норвежским флажком.
***
Но тут она перестала думать о чем бы то ни было, кроме ножа, возникшего прямо перед ее лицом. И мягкого голоса, который сказал ей, что она должна взять этот шар в рот. И она это сделала, конечно, — как же иначе. Сердце ее бешено колотилось, но она раскрыла рот так широко, как только смогла, и протолкнула шар внутрь, и шнурок теперь свисал у нее изо рта. От металлического шарика во рту появился горький и соленый привкус, как от слез".
Этот шарик ещё и шипы из себя выпускал, если дернуть за шнурок. Ужас, правда? Но я и этот ужас умудрилась превратить в фарс, когда пересказывала сюжет приятельнице. Меня, понимаете ли, смутил размер шара. С бильярдный шар? Бильярдный?! Автор их вообще видел? Такой "шарик" без труда только аллигатор себе в пасть запихнет. Но ладно, сказала я, может быть есть люди с такими большими ртами, уж не знаю...
Весь мой рассказ подруга тоже активно сомневалась и возражала. Даже как-то слишком активно. Но под влиянием моих рассуждений о людях с огромными, просто огромнейшими ртами, в её голосе стало появляться сомнение... В общем, я уже всех убедила, когда до меня дошло, что всё это время рассказывала не о бильярдном шаре, а о шаре... для боулинга.
Даааа, не зря подружку ввело в ступор моё убеждение, что кто-то и такой шарик осилит. Видите, главное побольше уверенности в голосе и человек начнет сомневаться даже в самых разумных вещах.
Кстати, я понимаю, что автор имел в виду шар для снукера, а совсем не русского бильярда.
Название этой книги, а точнее имя главной героини Смиллы, вызвало у меня ассоциацию с ...
программой Андрея Малахова "Большая стирка". Как-то давно, лет уже 8-10 назад, в одной из передач было обсуждение всяких фриков и людей "со странностями". И одним из героев стала тетка по имени Сивилла Космическая. Наверняка не помню, как она выглядела (по-моему, пергидрольная блондинка), но запомнились почему-то на всю жизнь ее имя и стихи а-ля хокку:
Веревочная лестница
спущена с небес!
По ней взбираются художники и безумцы.
После патетического прочтения она загадочно и самодовольно улыбнулась, наверно считая строки верхом гениальности.
;)
По утрам, ко мне на балкон прилетает моя любимая.
Звучит странно, безумно даже…
Я сам себе кажусь сумасшедшим Ромео, к которому на балкончик — в рай, забирается его Джульетта… умерев на земле.
Из меня бы вышел талантливый сумасшедший. Быть может это единственное, что у меня получилось бы талантливо, трепетно, искренне: таланта в творчестве у меня нет — перебиты крылья. Любить тоже я не могу, да и жить толком не умею…
Если бы я был сумасшедшим, я был бы вечерним снегом у одинокого горящего фонаря.
Люблю, когда снег задумается о чём-то на лету, и превратится в дождик, и сам ещё даже не знает об этом, милый, падает себе на землю, с тихой улыбкой, как самоубийца.
Он так искренне и самозабвенно превращается в дождик.. словно куколка — в бабочку, но ещё более прекрасно, ибо — внезапно, и снег сам не знал, что он может во что-то превратится, да и не знал, во что именно он превратится: это сладостно и жутко одновременно.
А превратится он мог во что угодно: в папоротники и цветы рая, на моём окне, в улыбку ребёнка, поднявшего личико к небу, и даже — в птицу.
О чём замечтался снег на лету, что он превратился в дождь? Может, он влюбился?
Влюбился и умер на лету и сразу оказался в раю.
А рядом, не замечая рая, как обычно бывает, идут люди, говорят о милых пустяках, и не менее мило молчат, говоря о чём-то с душою своей: лица людей на зимних вечерних улочках, похожи на таинственные снежинки в раю, так и кажется, что они вот-вот превратятся во что-то грустное, или радостное — в душу или воспоминание о любимой, о детстве.
Мне иногда хочется дотронутся до лиц мужчин и женщин на вечерних улочках, робко поцеловать их…
Я люблю целоваться со снегом: остановлюсь посреди улицы, подниму лицо к вечернему небу и закрою глаза.
Снег словно бы тоже остановится, ласково целует мои глаза, губы и даже шею… милый.
А мимо идут люди, тихо, как снег, только горизонтально. Как в невесомости: снег идёт повсюду, небо — повсюду.
Идут и странно смотрят на меня. А я словно пришёл на свидание со снегом.
Люблю, когда сне тает на моих губах… шепчущих имя любимой.
Снег становится моими словами, сердцебиением моим, мыслью о любимой… снег уже во мне, идёт в моих воспоминаниях: я и любимая стоим у вечернего фонаря, тихо идёт снег — сердцебиение воздуха.
Я целую слёзы на лице любимой… меня нет, я — снег. Снег целует любимую, падает к её милым ногам…
Нам не быть вместе. Почему же мне не быть снегом? Это не менее безумно.
Я хотел бы стать снегом, и словно ангел, идти рядом с ней по вечерней улочке… когда она идёт со своим любимым.
Я бы робко касался её руки. не менее робко целовал бы её плечо…
На её плечах и ботиночка, словно белая память о крыльях, волочащихся по земле, я пришёл бы к ней домой.
Она бы смеялась о чём-то в спальне с любимым своим, пила горячий чай, потом смех затих бы… слышны поцелуи и лёгкие стоны, словно ангел заблудился в вечернем лесу и пробирается по мягкому снегу куда-то: шаг, другой, шаг… остановился. посмотрел на прекрасные звёзды… и снова пошёл.
А я медленно и преданно таю на тёмных ботиночках любимой, целуя их своей смертью, ставшей навек — душой, у ног любимой.
Когда идёт снег, ко мне утром и вечером прилетает моя любимая. Любимые.
Есть в этом что-то от «Ворона» Эдгара По… с той лишь разницей, что моя любимая — синичка.
Мой балкон и окна, словно заметает райской, лазурной листвой.
Прошлую зиму я делал кормушку для птиц, и вот, спустя год, они прилетают на прежнее место, а кормушки… нет.
Но они верны своей памяти сердца. Они похожи.. на грустные души, вернувшиеся на землю, а в ней, за время их отсутствия, что-то трагически изменилось. Нет чего-то важного.
Да они может и сами не помнят о том, зачем прилетают к моим окнам.
Просто синевой наполнены ладони окон, просто идёт снег, и синицы удивлённо заглядывают ко мне в тёмное окошко… словно на тот свет.
А мне так грустно от их взглядов, шелеста синевы за окном, что хочется плакать.
Чем-то всё это похоже на любовь…
Моя рука, словно птица, тоже, зябнет по вечерам у белого, словно бы заснеженного письма, как у окошка любимой.
Нам не быть с ней вместе и моё сердце озябло.
Она далеко от меня… Вот, ладошка замерла над письмом, задумалась, нахохлившись: ей снится рай. В раю идёт счастливый снег, на лету становясь тёплым дождём, мотыльками и птицами, и даже цветами: воздух цветёт… весна воздуха.
Может, любимая откроет окно и впустит меня к себе? Я сегодня ещё не писал ей письмо. Больно было писать.
По привычке хожу в парк, стою под тем самым фонарём, где я целовал её тёплые слёзы, и снег целует мои слёзы теперь…
Я по привычке пишу стихи. Сердце порхает где-то, пытается что-то вспомнить, заглядывает в тёмные окна стихов и рассказов моих.
Мимо проходят люди, с грустной улыбкой смотрят на мои стихи, толком их не читая, быть может даже пугаясь чего-то... словно проходят мимо место преступления: в сумерках улочки, под фонарём на снегу, лежит израненное сердце.
Может я умер, и потому я не могу быть вместе с любимой?
У неё удивительные глаза, цвета крыла ласточки… Когда я просыпаюсь, то сразу вспоминаю её глаза: словно по весне ласточки прилетают ко мне в спальню, в заснеженную и одинокую постель мою.
Я в аду?
Я сегодня за окном сделал кормушку для птиц. Хотел написать письмо любимой, но сделал кормушку для птиц…
Теперь, в ад моей любви, ко мне прилетают птицы, словно письма любимой, с земли.
За окном медленно идёт снег, под наклоном, вразнобой, как почерк уставшего и подвыпившего человека, что-то пишущего своей любимой. Таинственным образом, снег за окном превращается в слёзы на моих голубых глазах.
Кафке не снилось такое превращение...
Есть у меня научный руководитель, которую я глубоко уважаю и даже люблю. И так сложилось, что на праздники я дарю ей, как правило, книги. Ну а что еще? в шестьдесят с лишним лет земные блага отходят на второй план, и те, кто ее знают дольше меня, мучаются, какой подарок бы выбрать, чтобы она не уступила его со временем детям и внукам, а пользовалась бы сама. А книги она читает.
Да вот беда, наши с ней литературные вкусы совсем не совпадают. Я люблю что-нибудь веселое и незамысловатое, а она уважает журнал "Зарубежная литература", который я не способна переварить. Так и живем... я вежливо отзываюсь о рекомендованном, но так и не прочитанном Алессандро Барикко, а она так же - о Максе Фрае.
И вот, наступил новый день рождения. Но на этот раз я иду на риск и (кроме развеселившей меня саму "Свадьбы с препятствиями") дарю книгу, которую сама не читала - вот этого самого Хёга. И спустя несколько дней слышу по телефону нечто неожиданное - слова "это настоящая литература" и признания о том, какое удовольствие она получила от этой книги. Вот так не глядя попадаешь в яблочко. А все благодаря чему? Благодаря многочисленным хвалебным рецензиям, которые заставили запомнить эту книгу!
Но читать я ее не буду, нет. Не люблю снег и море, и серьезную литературу.
Что пьют красивые, очень красивые люди? - вкрадчивый голос за кадром. Камера наезжает. О да, они божественно хороши. А как двигаются. Упругая кошачья грация. Снисходительное пренебрежение в прекрасных бесстыжих глазах.Да что ж они пьют? - мучительно размышляешь, - Нектар и амброзию, не иначе. Как вариант - сому. -То же, что и остальные - взрывается ликованием голос чичероне по Миру Прекрасного. Дальше ролик становится тем, что он есть - рекламой прохладительного напитка. А занятые бестии - несуразно высокими, нескладными людьми. Которые упорно день за днем работают над собой. Культивируя собственную уникальность, из воздуха создавая достоинство, в которое поверит свет.
Не зависть, ни в коем случае. Уважение и понимание - непросто в мире, заточенном под людей среднего роста, быть высоким. Благо, есть индустрия красоты, именно твои пропорции востребовавшая. Но в нее пробиться - уже подвиг. Благо, имеются люди, заинтересованные в пополнении коллекции книжных чудес и диковин, достаточно обеспеченные, чтобы оплачивать твои услуги в поиске редких книг по городам и весям. И ты уже сумел добиться имени в этих кругах. Теперь репутация работает на тебя, как зачетка на трудолюбивого студента.
Ты куришь практически непрерывно, в том числе и во время работы с книгами. Куришь "Лаки страйк", ах, это был в одно время мой любимый сорт табака, отчего-то казалось, что у них привкус жареных орешков. Но стоп! Как можно позволить себе курение вблизи редкой книги? Ты что, не знаешь, как способны впитывать запах? И далеко не ореховым окажется на выходе. Не говоря уж о возможности повредить бесценные страницы случайно упавшим пеплом или прожечь, упаси! И какой же ты, мать твою, профи?
Красотки прыгают в объятия, спасают от врагов, с мастерством автогонщика водят красный кабриолет, рисуют диковиные знаки кровью на твоем воспаленном лбу. Простодушные коллекционеры впускают тебя, человека с улицы в мешковатой нечистой одежде в святая святых - частные книгохранилища. Одни охотно и без лишних вопросов. После чего гибнут. Другие, выставив ряд препонов. После чего тоже гибнут. Что не заставляет тебя прервать движение или хотя бы замедлиться для принесения хотя бы формальных формул сожаления.
Что движет тобой? Жажда познания, ясен пень. Самая чистая из возможных одержимостей. Болезнь Фауста. С той разницей, что Гретхен не губишь попутно.И вообще ты парень неплохой (ерническая рифма просится с окончанием на "... и глухой"). Не плохой, не хороший, никакой. Табула раса. Равно непонятный в начале фильма и в конце его. Хочу ли понять тебя? А на-фига ты мне? Все люди пьют спрайт, нам же уже объяснили. Ах, ну и Дьявола искренне жаль, если среди подобных тебе подбирает себе адептов. И я не люблю, когда рвут книги.
Лет пятнадцать назад ко мне зашла подруга повидаться, при ней был норвежец – он приехал к кому-то в гости, а подругу попросили с ним погулять. Мы говорили с норвежцем по-английски, а между собой быстренько обменялись новостями по-русски. Я, среди прочего, сказала, что прочла «Смиллу» Хёга, и мне очень понравилось.
Услышав слово «Смилла», норвежец оживился и сказал: «Вам понравилась «Смилла»? Тогда вам понравятся и вот эти книги», - и написал мне записку. Там значилось:
Son of a circus by John Irving
Fear and loathing in Las Vegas by Hunter S. Thompson or The Great Shark Hunt
К настоящему моменту прочла только «Сын цирка» Ирвинга. Но, действительно, книга понравилась.
