Вольнонаемные.
Колыма.
Моя история о моей вольнонаемной прабабушке, которую я никогда не видела. Даже на фотокарточке. Моя история – обрывки воспоминаний, калейдоскоп из рассказов, слов, слез, замешанные на чувствах меня той, маленькой девочки, школьницы младших классов…
А еще моя история о моей бабушке, ее дочери, и моей неродной по крови прабабушке, которая заменила мне родную, вольнонаемную.
Меня воспитала неродная по крови прабабушка Матрена. Уж как она меня любила, баловала с самого рождения! А была еще бабушка, родная, папина мама, Татьяна, падчерица той самой Матрены. Они не любили друг друга, и было за что.
Когда-то, давным-давно, 85 лет тому назад у моих прабабушки и прадедушки по фамилии Науменко родилась единственная дочь – чернобровая, голубоглазая красавица и веселушка Танечка… Девочка росла счастливой и беззаботной, в любви и ласке, без рукоприкладства, пока не началась война. Отец ушел на войну, а дочь с матерью со временем начали голодать… К тому времени, как отец прибыл на побывку, несколько дней кряду они уже лежали, не шевелясь, на лежанке, распухшие от голода, ослабевшие, на грани помешательства. Отец вернулся вовремя – он успел спасти свою семью. По чуть-чуть варил жидкие каши, кормил с ложечки, чтобы не было заворота кишок, и таки выходил свою жену и дочь – мою бабушку Татьяну. Когда война кончилась, прадед с прабабушкой оставили свою Танечку на попечение родителей моей прабабушки в селе. А сами уехали… вольнонаемными, на Колыму. Зачем? С родючей Украины к черту на кулички в холод и лагеря? Кто знает… Заработки были хорошие. Наверное.
Прабабушка была очень красива (так бабуля рассказывала), статная, черноволосая, и уж как задорно она танцевала! Мужчины обращали на нее внимание. И влюбилась, бросила прадеда, осталась там. А больше мы ничего о ней не знаем – ее след затерялся... Могла она совершить преступление или удариться в гульбу? Могла. Могли ее убить лагерники? Могли. Могла она умереть по состоянию здоровья? Конечно, почему нет, холодрыга там какая!? А могла она просто выйти замуж, родить ребенка и жить с новым мужем долго и счастливо, хоть на Колыме, хоть в любом другом уголке СССР? Конечно, могла! Только вот прадед никому ничего об этом не рассказывал. Он просто приехал к родителям жены, погостил денек, сказал, что уезжает обратно и попросил дочь, мою бабушку Таню, провести его. Она и провела. За разговорами «провела» до темной ночи, назад страшно возвращаться, и отец предложил ей ехать с ним. Так и уехала с отцом Танечка, своей бабушке и дедушке ничего не сказав, не попрощавшись. Выкрал? Даже не знаю, как правильно охарактеризовать его поступок, но он точно был спланирован, потому что увез дочку Александр Науменко, мой прадед, ни на какую не на Колыму, а в поселок Узин Киевской области. Больше Танечка ни бабушку с дедушкой по материнской линии, ни свою маму никогда не видела…
На память о маме у Татьяны осталась лишь одна фотокарточка. Ревнивая мачеха, моя прабабушка Матрена, увидела ее, порвала и выбросила. Вот так рождается ненависть.
Никогда не забуду слезы бабушки Тани… Ее тоску по маме, по нежности, по любви – никому ты в целом мире не нужен, кроме своей матери!
«Мать добрей Бога – кого бы не убил ты, она так и будет ждать со своими теплыми руками»
Татьяна была замужем трижды, родила четверых детей, последнюю дочь в 41 год, по расчету – муж, ингуш Алексеев, выстроил ей дом, а она родила ему его первого ребенка. Именно с ним, «расчетным», бабушка и была счастлива по-настоящему.
Бабушка Таня была очень доброй, ласковой, называла меня не иначе как Ляпасён и Геге-Веге (я в детстве была ужасно медлительной флегмой), а еще очень любила русский язык и русские песни, в отличие от всей моей украинской родни. Ее искристый, молодой смех колокольчиком до сих пор стоит у меня в ушах. Я любила бабушку Таню за ее размеренные взрослые разговоры, за ритмическую гимнастику, которую мы с ней делали по вечерам каждая в своей комнате, за тихие романтические вечера, когда мы весною в окошко смотрели на цветущую вишневую аллею, за рогалики с ирисками вместо начинки и за десерт «Птичье молоко» из взбитого в пену белка, покрытого шоколадом, за домашние беляши и полноценный (с горячим пюре и салатом) завтрак перед школой, за множество тарелок и блюд, которые я требовала расставить на столе, когда ехала к ней в гости, как будто у бабули ожидался прием царской особы ))) А еще за то, что ни разу не слышала от нее ни одного печального слова, ни одной жалобы, когда у нее отказали ноги и она слегла, за то, что не видела ее мертвой (бабушка умерла, когда мы с семьей отдыхали заграницей, и мне никто не сообщил о ее смерти, похоронили ее ровно за день до нашего приезда), и она навсегда останется в моей памяти живой, с неизменной доброй улыбкой на губах и с живыми умными глазами, с быстрым умом и не предающей памятью...
На снимке бабушка Таня и ее последний муж Валентин Алексеев
Но вернемся к Матрене Корнеевне, прабабушке Моте. Со временем Александр и Матрена, новая жена прадеда, купили в центре поселка гарную хату с землей, стали жить-поживать да добра наживать. Все бы хорошо, только вот деток общих у них не было. У Матрены был сын от первого брака, умер от воспаления легких в 4 года. До сих пор помню, как она мне рассказывала, и плакала, и гладила меня своими заскорузлыми от вечного труда ладонями, и обнимала, а я ее жалела словами «Бабушка, зачем тебе он, у тебя же есть я!» - и ее глаза, глаза больной собаки, измученные, тоскливые!
Прабабушка Матрена стала знатной нянькой в поселке – ей часто приводили детей, либо приглашали нянчить чужих, пока не родилась я – ее последняя нерастраченная материнская любовь.
Когда мне было 11, мы с родителями получили квартиру в новом доме и переехали от прабабушки (прадеда Александра в живых я не застала). Она стала постепенно угасать – не осталось ни одного человека, о котором можно заботиться. Сначала мой отец, ее внук, сын падчерицы, которого она по сути вырастила и воспитала, потом я, потом мой брат. Все мы родились и выросли в ее доме, но в одночасье покинули, оставив старуху наедине с верным псом. Мы все так же заботились о ней, приходи проведать, приносили еду, но в один прекрасный день бабушка Мотя перестала есть. Совсем. Она решила, что достаточно пожила на белом свете и ей пора к Господу. Наши уговоры не помогали. Она была всю жизнь худенькой, даже сухощавой, поэтому смерть не брала ее. И тогда она перестала пить. В полубреду она не узнавала меня, свою любимицу, тихо, но настойчиво шелестела: «Позови Оксанку». Маленькая сухонькая старушка в своей огромной пуховой перине – так и запомню я ее на всю оставшуюся жизнь… Через три дня она умерла. Верный пес, сорвавшись ночью с цепи, сбежал.
Прабабушка Мотя - Матрена Корнеевна
Я родилась и выросла в этом старом доме в центре теперь уже города Узина, который когда-то много лет назад, купили мои прадедушка с прабабушкой. Прабабушка Матрена отписала мне этот дом с землей по завещанию. Город Узин расстроился, и я могла бы давно продать этот земельный участок под какой-то ресторан, но нет, это моя вотчина, моя родина. Я мечтаю построить там новый дом, посадить сад, как был при Матрене, с зимними красными яблоками и огромной дикой грушей (вы когда-нибудь пили компот из дички? Ммм, какой же он вкусный, терпкий!), и жить там в старости, ковыряться в теплой земле, и чтобы тюльпаны хрустели у меня в руках, когда срезаешь, и сочились капли со стеблей, а внуки чтобы приезжали ко мне, а я бы угощала их только что сорванным белым наливом, и гладила бы их по голове, и рассказывала старые семейные истории под треск поленьев в печке…
Обсуждали рассказ Рона Гуларта "Шпагоглататель" на планете-кладбище, где разворачивается действие, приданная агенту в помощь ассистентка, законсперирована под торговку подержанными венками. И обращается к прохожим со словами: "Если у вас есть кто-нибудь по фамилии Аккерман, могу предложить веночек недорого". Позубоскалили, как водится, а после собеседница сказала, что в средневековье, мол, широко прокатными гробами пользовались, что уж там венки.
И тут вспомнилось, как сестра. живущая на Филиппинах, упоминала, что и там до последнего времени было в порядке вещей укладывать дорогого покойника до кремации в роскошный прокатный гроб. А еще, как мы ехали по городу и увидели кортеж, похожий на свадебный. Вереница машин и моторикши, все украшено белыми шариками. Странная, - говорю, - Какая свадьба. Это не свадьба, - отвечает сестра, - Похороны.
К-как? - спрашиваю, - Отчего так празднично? И тут она ответила, что в буддизме, который здесь распространен, смерть - это радостное событие. Ну, не трагичное, по крайней мере. И я так переваривала дивное новое знание, зримое подтверждение которого только что получила, глазела по сторонам, было на что. И не сразу поняла, отчего сестра с зятем расхохотались и синхронно вскинули она камеру, он телефон.
Яркий, в карамельно-барбишных розовых тонах огромный постер на торцевой стене небоскреба рекламировал то ли кровать, то ли еще какой предмет мебельного комфорта. Рядом стояла лучащаяся счастьем парочка, молодожены, не иначе. Вопросительно смотрю на сестру, та, давясь, переводит: Только одну неделю! Суперскидки! Шикарные похороны за пол-цены!!!
И добавляет: "Как бы подгадать."
В каждой семье, наверное, есть какая-нибудь семейная легенда, либо нераскрытая тайна, окутанная пылью прошлого.
Как я недавно узнала, в моей семья таковая тоже имеется. Есть у меня бабушка, зовут её Светлана, до 10 лет она с родителями, двумя братьями и двумя сестрами жила в маленьком селе Казачинском, под Красноярском, практически на самом берегу Енисея. Родителей её звали Павел и Нина. Семья Нины была зажиточными крестьянами, "кулаками". Отцу семейства Шарипу принадлежало много хозяйства, особенно в почете были Шариповы луга (которые и на данный момент должны существовать, возможно, уже под другим названием). В 1929 году отобрали всё, отправили в ссылку на Урал только Шарипа (почему так сложилось,что только его, уже никто мне не расскажет)И да, это, скорее, предисловие, либо же просто еще одна часть маленькой, но важной истории моих предков.
Когда я дочитывала роман "Зулейха открывает глаза", моё сердце учащенно забилось при фразе: Игнатов открывает сейф, достает из пачки метрик одну - Юзуф Валиев, 1930 года рождения. Бросает в холодную черную дыру печного створа, чиркает спичкой - бумага занимается быстро, маленьким и жарким огоньком. Секунду подумав, бросает туда же и старую папку "Дело".
Пока листы медленно вздымают тлеющие угли и, потрескивая, исчезают в оранжевом пламени, он берет чистый метричный бланк, обмакивает перо в чернила и выводит: Иосиф Игнатов, 1930 года рождения. Мать: Зулейха Валиева, крестьянка. Отец: Иван Игнатов, красноармеец.
В 10 лет маленькая Света переезжает с семьей в Кузбасс, в родной город отца, где все к нему обращаются не Павел, а Гаяз.
Только спустя много лет бабушка узнает, что некогда жил мальчик Хаиров Гаяз, который потом превратился в Кутузова Павла.
К моему большому сожалению, бабушке так и не открыли завесу этой тайны, что же заставило Гаяза поменять полностью свои инициалы. Он имел военное звание, не исключено, что возможно, так было сделать просто необходимо, либо в этом замешено что-то нехорошее, которое ворошить и не стоило бы.А очень хочется..интересно же.
Читала я "Болотницу" ночью, дома была одна. И вот, в момент появления самой болотницы, у меня за спиной начало что-то булькать. Обернулась, было как-то страшновато, но я все-таки выглянула в окно. Во дворе никого кроме спящей собаки не было. Я закрыла окно и вернулась к чтению. Через какое-то время звук повторился, но окно закрыто, а значит звук издаёт что-то в комнате... Развернула кресло к окну, стала читать дальше. Звук повторился ещё раз и только тогда я поняла что это просто воздух в батарее булькает. Спасибо батарее за создание атмосферы.
Я из семьи староверов. Конечно ими были не мои родители. И даже не бабушки и дедушки. А вот прабабушка, да.
Когда мы в школе проходили историю посёлка, где я выросла, все начиналось с того, что на берегу реки беглые раскольники основали поселение. Все это было таким далёким. И не интересным. Гораздо интереснее было слушать прабабушку. Она иногда крестилась двумя пальцами. Это я помню отчётливо. И ещё любила рассказывать про старое кладбище..,которое колхоз распахал под посадки картошки. У нас ещё было одно новое кладбище. И одно кладбище среднее. На среднем как раз и хоронили староверов. Бабушка называла их кержаками.
Поэтому читать "Псоглавцев"... Было... Неописуемо. Особенно зацепило, когда Иванов начал описывать староверческий крест. Я подняла голову, а у мамы в "красном углу" именно такой. Он очень долго передаётся в нашей семье.
Я не очень религиозна, но в этот момент почувствовала гордость за своих... за силу их веры. За их отказ принять новые правила игры, что повело за собой изгнание в Уральские дебри.
Я тут сидела дома несколько дней и в ночь на четверг упоенно читала "Псоглавцев", пока сон не сморил.
Утро пятницы. Нужно идти по делам. Выхожу - тихо падает снежок, на улице никого. Такая вокруг звенящая тишина, которая возможна только в зимнем лесу.
И вдруг из-за угла дома выходит красавица-хаска с прозрачными голубыми глазами. Останавливается, поворачивает голову и смотрит на меня.
Честное слово, в этот момент половина моих волос стала седой.
Никогда в своей жизни я, страстная собачница, так не боялась собаку.
Правда через секунду улица как-то резко ожила и появился её хозяин , проехала машина, всё как-то встрепенулось что ли..
Но в момент появления собаки я была просто выкинута из реальности.
Наверное я слишком впечатлительна ))
В моей жизни был (но хочется верить, что все ещё есть) один очень важный человек.
Раньше мне казалось, что без него не будет никакой жизни. Что всё из чего я состою, только его заслуга. Но долгие двенадцать лет познания друг друга закончились полнейшим провалом. Все скатилось к взаимным претензиям, оскорблениям, к принятию того, что пути наши никогда толком и не пересекались. Когда я наконец-то признала свои ошибки, отпустила, решилась продолжать свой путь самостоятельно. Когда я наконец-то выросла и повзрослела... Все стало проще, легче, реальнее. И в этот период моей жизни, мой близкий, далёкий человек вручил свой последний подарок. Эту книгу.
Не скажу, что это был большой для меня сюрприз. Я её хотела, страстно жаждала. А он страстно жаждал меня. Звезды сошлись. А мы нет...
Больше года она лежала на моей полке. Я по-прежнему страстно хотела её прочесть. Но все ждала какого-то особого настроения.
Двадцать девятого сентября Его мобилизовали. Пару дней назад и без того редкие звонки прекратились.
И я не могу ничего контролировать. Всё распадается, утекает сквозь пальцы. Я знают, что все будет хорошо. Я хочу думать, что это знаю.
И я делаю все, что от меня зависит. А так как ничего от меня не зависит, я выдумываю, что зависит.
Поэтому я в рекордное время прочитала "Землю". Хотя она совершенно не в настроение, хотя она усугубила все страхи, вытащила их на свет, растормошила.
Я прочитала её, потому что для себя решила, что если я это сделаю, то все будет хорошо. Стало ли мне от этого легче? Совсем нет. Но зато, когда он вернётся, то я смогу ненароком обратить его взгляд на книгу. Она вся в пометках, расклеена стикерами. Я скажу ему: "Смотри. Я её прочитала. Я ценю твои подарки. И ценю время, что мы провели вместе".
Это так здорово знать, что у тебя есть время. Что оно у тебя было, что оно ещё будет. И пусть книга Елизарова о смерти, пусть моя история будет о жизни.
Так уж вышло, что я все своё детство провела в небольшой деревне. Она была не в такой глубинке как Анцибаловка, но очень похожа на описанную. Деревня состояла из покосившихся деревянных домов, все друг друга знали. До ближайшего села (цивилизация!) - 5 километров, там же ближайший магазин и клуб (все благи что есть). В самой деревне в основном живут одни старики, да те кто приехал на лето. Рядом с нашим домом, позади участка всю жизнь был темный лес, с другой стороны река и другой лес, недалеко пруд и болота.
От схожести с книгой моего детства сама книга казалась ещё более яркой и интересной. Как будто все происходящее могло произойти, или даже происходило, недалеко от места, где я провела ни одно лето. Жуть от того берет невероятная, ведь сколько легенд, в основном жутких, ходило и в нашей деревне. И конечно в детстве мы в них верили. А в некоторые и по сей день.
Но так уж случилось, что стояло мне начать эту книгу читать, вернулось это детское чувство страха, что с той стороны окна за мной следят два жёлтых глаза (конечно воображение теперь рисовало ее - болотницу). И уж совпадение или нет, но в огромном 17-ти этажном здании где я живу, именно в моем подъезде и именно во время прочтения этой книги - случилось черт знает что с канализацией. Из труб тянет запахом болота. Привычным и отвратительным, как от болота рядом с нашей деревней. Вот и думаешь теперь, игры воображения и совпадения это или…
Катя видела, какими непригодными для жизни родители возвращались из гулливерского города
Сеня после работы плюхается на стул, голову подпирает левой рукой. Почесать можно и правой, какая разница, одной или двумя. За окном уже выключили свет. С очередным днём всё понятно. Можно попробовать выбить его из головы пальцем. А, покормить же надо...
Сеня живет в лилипутской коробке обычного муравейника. Как и многие выросшие, Сеня каждое черное утро уезжает в Гулливерию работать. Очень рано и очень долго. И ещё очень уставательно.
Сеня трудится-мозгоблудится, Сеня трудится-мозгоблудится...
В лилипутской коробке Сеня живет с Котом. Он тоже выросший, но всё равно маленький. Кот очень прыгучий и игручий. Может даже на холодильник запрыгнуть или бегать по квартире как настоящая савраска очень долго.
Раньше Кот жил с Собакой, но теперь он как и многие выросшие, остаётся дома совсем один. Он даже гордится, какой он самостоятельный!
Ещё Кот - настоящий хищник. Бывает, пока Сеня на работе, он охотится на подоконниковых чудищ и почти всегда выигрывает бой. Сеня любит Кота, но только не радуется почему-то. Обижается, ругается, убирает с пола землю, осколки керамических доспехов и жертву охоты.
Кот жмурится-ушиприжумится, Кот жмурится-ушиприжумится...
Сеня с Котом тоже играет, но по выходным. Поэтому Кот очень любит выходные. Всё они с Сеней делают вместе: читают, играют, спят и едят, иногда из одной тарелки даже. Кот очень не любит понедельничное утро. Как и любое другое будничное утро. Сеня уходит за дверь, а откроет её только через тринадцать часов и десять минут. Утром у Сени нет времени играть с Котом, а вечером уже нет сил. Кот старается, весь день ищет подарки для Сени: чудищ к ногам, когтистые рисунки на обоях, иногда даже алмазную россыпь из прозрачной кружки...Кот Сеню любит, но...
Кот жмурится-ушиприжумится, Кот жмурится-ушиприжумится...
Сеня трудится-мозгоблудится. Кот весь день мается-самозанимается, выдумывает подарочки и ждёт Сениного вечера...а лучше бы сразу субботничнее утро наступало, или восресеневский вечер не заканчивался.
Недавно Сеня и Кот прочитали "Калечину-Малечину"...
Живут по-старому.
Сеня трудится-мозгоблудится. Кот рысачит-дурачит
И книжку вместе читают. Только уже другую.
Хотя теперь...Сеня не ленится - ерепенится. Утром, перед выходом на работу, играет с Котом, и обязательно не меньше получаса вечером, сразу после работы. И гладушки двумя руками. Потому что есть разница!...даже если весь день м888ки своей пятернёй из головы всю душу выбивали.
Кот теперь в понедельничное утро не хнычет. Всего-то день переждёт и наступит настоящий кошачий вечер с подарками и почесушками. Сеня теперь всегда слушает, как Кот сражался бесстрашно в бою или как часами выдирал и раскладывал Сенины бумажки в форме кошачьего сердечка (кто бумажки не убрал, тот сам бросил вызов Коту!)
Ещё Сеня пишет друзьям "как дела?" даже если вдруг ничего плохого ни у кого и не случилось. И звонит родителям раз в неделю, даже если и говорить-то не о чем.
Живут как настоящие выросшие долго и вместе, по-настоящему вместе.
У нас в городе был анонс о встрече с автором этой книги. До встречи с ним его творчеством не интересовался, но в связи с обострением ситуации на Донбассе и заметной ролью писателя в этих событиях, возник к нему интерес. Супруга тогда тоже заинтересовалась его творчеством, но из-за работы прийти на встречу не смогла. Мы сходили туда со старшим сыном, тогда подростком, с интересом послушали Захара (его псевдоним). В конце он стал фотографироваться с желающими и подписывать им книги. Был большой ажиотаж, несколько сотен желающих. Мы в итоге всё-таки протиснулись к автору, приобретя только что вышедший этот его роман. Попросил подписать его для Нины (моей супруги). После подарил его ей. Она была очень довольна.
