Рецензии — стр. 2

«Объяснение объяснения» или «Триста лет воды»

предБукеровский рецепт от Свифта: взять одну престранную историю, отсылающую к середине первой половины 20-го века, смачно сдобрить аморфными рассуждениями о неизбежности бытия и слегка - прочими умозаключениями, процедить сквозь дуршлаг войн и с тем, что оказалось по нижнюю его границу, повторить процедуру, добавив щепотку драматического непонимания. Временно отложить полученный ингредиент. Далее подготовить исторический контекст, с добавлением изюма «гео-политико-исторических» реалий, подкоптить дымом наивной таинственности, добавить несколько ложек загустителя для тягучей неспешности, подлить блестящего масла словесных оборотов и поставить всё это на солнышко для того, чтобы заняться третьим (почитай основным) ингредиентом (ну и для санации, разумеется). Вода (желательно использовать воду из рек с северо-восточных областей острова Great Britain, хотя возможны и вариации) сдабривается илом в пропорциях один к двум, по вкусу добавляются приправы Melancholia, Révolution française (для духа) и т.п., всё тщательно перемешивается. Теперь самый ответственный момент – все приготовленные ингредиенты смешиваются до состояния «разрозненной соединённости» (внимание – главное не переусердствовать – в данном случае уж лучше «недо-», чем «пере-»). Теперь полученную массу выкладываем на поднос педагогического (со всем вытекающим естественно) монолога, украсить обязательными аргументами, подавать к столу тем, кому интересно узнать «Об Узе» и о «Следовательском зуде». Сервировка – на Ваш выбор (хотя, есть мнение, что лучше избегать мест и предметов, предрасполагающих к появлению Оле Лукое).

Приятного аппетита!

#007

Скупая аннотация к этой книге и описанный в паре предложений сюжет совершенно не передают ее настоящего содержания и того, что это неторопливое и меланхоличное повествование оставит после прочтения больше вопросов, чем ответов.
Совершенно непривычным стало для меня именно это - самой выдумывать продолжение историй о том, как сложились судьбы всех этих женщин и девочек, имена которых встречаются на страницах романа.
Главная героиня Эцуко переехала из Японии в Англию, совсем как автор, правда, не ребёнком как он, а уже взрослой женщиной. Свои детство и молодость она провела в Нагасаки и была одной из тех, кто пережил страшную трагедию. Об этом времени Эцуко не вспоминает, но среди ее мыслей нет-нет да прорывается боль потери. В то время героиня будучи замужней дамой и ожидая своего первого ребенка подружилась с соседкой и ее дочерью. Марико явно пережила в детстве психологическую травму, которую ее мать Сатико, несомненно, усугубляет. Желание Сатико эмигрировать в Америку с человеком, который ни во что ее не ставит и которого Марико ненавидит, выставляет ее инфантильной, эгоистичной особой. Как сложилась жизнь этих персонажей можно только предполагать. Так же мы не знаем истинного отношения Эцуко к поступкам своей соседки, то ли она не задумывалась об этом по молодости лет, то ли на фоне собственной трагедии старалась в своих воспоминаниях не давать им оценку. Дочь Эцуко от первого брака Кэйко не нашла общего языка с матерью и ее новой семьей, выросла замкнутым, нелюдимым человеком и, через несколько лет после того как покинула дом Эцуко, покончила с собой. И опять автор оставляет читателю простор для фантазии - самому представить что могло привести к такой трагедии и представить какую ответственность возложить за это на родителей, окружение и общество.
Книга написана очень интересно, незамысловатый на первый взгляд сюжет быстро мелькает перед глазами, превращаясь в стройные фразы, оставляя между строк налет недосказанности, который хочется назвать дымкой, совсем как ту дымку, на которую частенько смотрела Эцуко из окна своего дома в Нагасаки.

Книга, которая оставила после себя больше вопросов, чем ответов.
Перевернув последнюю страницу, я почти в такой же читательской интриге, как и в начале чтения.
В дымке… весь текст в дымке… Завуалирован, спрятан.
Смысл так и остался где-то там, среди строк, и главная мысль тоже покрыта зыбким туманом.
Прошлое, настоящее. Япония, Англия. Вроде как бессвязная история.
Главная героиня, японка, живя в Англии, вспоминает свою молодость, свою жизнь в Японии, где-то как раз после катастрофы в Нагасаки.
Первое замужество, первая беременность. Странное знакомство с женщиной, которая плевала на правила и традиции.
Жизнь в послевоенной Японии, отношения с мужем, свёкром.
Сейчас, в Англии, всё это она вспоминает и правда, как сквозь дымку.
Почему её так привлекала бывшая аристократка Сатико и её дочка, которой мерещилась женщина, убившая своего ребёнка? Почему она сейчас вспоминает об этом? Она, потерявшая свою Кейко, свою малышку, которая так и осталась чужой в этой стране, да и в своей семье тоже. И почему вторая дочь, Ники, так далека от матери?
Что Эцуко мешало сблизиться со своими детьми?
Недосказанность, недоговорённость… Да, эта книга сплошные троеточия.
И финал, который обжигает невероятностью.

Для клуба Последний романтик ЛЛ

Осторожно! В комментариях спойлеры.

Первые изданные пробы пера писателей не часто оказываются чуть ли не более примечательными, чем последующие их работы – скорее до обидного редкими. Но вот это – явно один из таких случаев. Кадзуо Исигуро всегда пишет странные, туманные истории, в которых картинки так же гротескны, ярки и необычны, как рисунки на кимоно в сумеречной мгле, но в этой книге просто превзошел самое себя – может, как раз потому, что это самая его первая книга, и все это меланхоличное и сумбурное великолепие било из него фонтаном.

«Там, где в дымке холмы» - не роман, а настоящее кривое зеркало, разбитое ужасами войны на две реальности. Где правда в этой истории, а где ложь понять невозможно, так же как и невозможно понять, где обычное, хоть и пугающе странное, совпадение, а где - нечто гораздо большее. Каждый здесь увидит свой вариант произошедших событий и, что немаловажно, найдет с десяток аргументов в пользу своей правоты: такая уж это история.

Я увидела сразу несколько отражений одной и той же судьбы. В одном женщина, потерявшая на войне любовника и лишившись средств к существованию, в отчаянии утопила свою маленькую незаконорожденную дочь, а потом покончила с жизнью. В другом – задушила ее спящей несколько лет спустя, чтобы беспрепятственно уехать в Америку с новым другом сердца. В третьем девочка повесилась сама, не желая мириться с пьяницей любовником матери, основной недостаток которого был совсем не в этом. В четвертом мать повесила девочку собственными руками, а потом долго смотрела на качающегося на качелях (которые не были качелями) ребенка. В пятом – женщина утопила рожденную от погибшего на войне любовника дочку, спустя какое-то время вновь вышла замуж и родила еще одну девочку, потом развелась с начавшим распускать руки мужем, вышла замуж за иностранца, уехала с ним в Англию и родила еще одну дочь, много лет спустя в итоге вернувшись к началу цикла: муж умер, старшая из живых дочерей повесилась. Такое вот пространство вариантов, крутящееся вокруг одного и того же – матери и умирающей в муках дочери.

Какой из них правильный, и есть ли такой вообще я так и не определилась – слишком уж много тумана и питающих бурное воображение намеков и недосказанностей сложил в одну историю Исигуро. Но именно это в ней и завораживает на фоне достаточно незатейливого стиля повествования и достаточно скупых описаний – пространство для работы фантазии. И вот никогда бы не подумала, что такое скажу, но Исигуро, оказывается, знает толк в неспешных, очень атмосферных и чисто японских триллерах.

Итак, действующие персонажи:

История. В первую очередь мы поговорим о той истории, которую изучаем, сидя за партами в своих школах. История как наука. Прошлое, которое дает нам ответ на вопрос "почему?". Потому что именно прошлое является следствием всего того, что происходит с нами сейчас. Автор поворачивает историю то с одного бока, то с другого, всячески ее защищая и доказывая, что история важна, что знание истории (возможно) предостережет нас от последующих ошибок и поможет разобраться в том, что происходит с нами сейчас.

Любопытство. То самое маленькое назойливое чувство, которое толкает нас на совершение самых немыслимых поступков. Любопытство, дающее смелость, развязывающее руки и приглушающее чувство стыда. Любопытство автор защищает так же, как и историю (ну, может быть и не так яро). Он говорит нам:"Из любопытства рождается любовь. Оно венчает нас с миром. Оно – составная часть извращенной, идиотской нашей любви к этой несносной планете, на которой мы все живем. Люди мрут, когда уходит любопытство. Людям надо искать, людям надо знать. О какой такой по-настоящему революционной революции может идти речь, покуда мы не узнаем, из чего сделаны?"

Фены. Та самая "земля воды", участок где-то посреди Великобритании, находящийся между рек, которые, разливая свои неукротимые неповоротливые воды, превращает его в сплошное болото. Ил, грязь и вязкая вода, впитавшиеся в жителей Фенленда, ставшие их сутью.

Крики. Семья Криков, живущая в Фенах со самых древних времен. Укротители воды. Их переполняет флегма (еще бы, в таком окружении), сказки и небылицы питают их вместе с молоком матери.

Аткинсоны. Аткинсоны -- семья, одержимая Идеей. Служение Идее привело их на самый верх, оно же толкнуло их на самое дно. Итория Величия и Краха, со своими сумасшедшими, спрятанными на верхних этажах, проклятиями и другими кошмариками.

Учитель истории. Заключительная, она же центральная фигура этого произведения. Рассказчик. Последний в роду Криков. Последний в роду Аткинсонов. Флегматичный, одержимый идеей сказочник.

Мы познакомились с главными героями, теперь самое время перейти к сюжету.
Учителя истории увольняют. Его жена украла ребенка (не бойтесь, это не спойлер, об этом говорится на первых страницах книги). Он (и я) задается вопросом: "почему?" Извечный вопрос "почему". И эта история одна из тех, когда не достаточно сказать: "а, знаешь, у нее окончательно крыша поехала" или "у нее был пунктик по поводу детей, Бога и чего-то там еще". Нет, это одна из тех историй, которую надо рассказывать, начиная с самого начала, уходя в самые дебри. Потому что одно событие порождает следующее, а это -- следующее и так, как фишки домино, они толкают друг друга, и жена учителя истории, в конце концов, крадет ребенка. В этой истории есть парень с картофельной башкой и угри (занимательный факт: угри могут самостоятельно менять пол и перед смертью отправляются в последнее путешествие за несколько тысяч километров -- в Саргассово море, мечут икру и после этого умирают), уникальный эль и неправильная любовь. И извечное любопытство, толкающее подростков на игру "учитель-ученик", когда они пытаются охватить области, не входящие в учебные планы школы. Учитель истории рассказывает и рассказывает, рассказывает и рассказывает. А что он еще может делать, он, потомок Криков?

Так как роман написан в виде рассказа, то он имеет все достоинства и недостатки рассказа. Прямой речи. Истории, рассказанной Здесь и Сейчас. Небольшая сбивчивость, периодические отклонения от темы, заострение внимания на том, что к делу совсем не относится, забегания вперед, возвращения назад, множество комментариев. Все это рассказывается с присущим учителю истории (гуманитарий, все-таки) красноречием и даже остроумием.

Знаете, бывают такие книги, которые читаются очень легко. Вроде и объем не маленький, и тема не самая простая, а оглянуться не успел -- а книга уже закончилась. Так вот, "Земля воды" не из их числа. Читать ее мне было тяжело. Создавалось впечатление, что у текста в несколько раз повышена плотность. Иногда приходилось напрягаться (почти физически), чтобы закончить приложение/абзац/страницу и не потерять смысл, нить рассуждения. Немного отвлекали и напрягали различные философствования и отклонения, но их, по сути, не много и это не самое страшное, что может попасться в книге. В целом -- написано очень интересно, история увлекательнейшая и я рекомендую ее всем любителям семейных саг, хоть это произведение и не является семейной сагой в привычном представлении.

Ну а как это называется: читаешь книжку про равновесие между отчаянием и надеждой, изо всех сил стараешься не поддаваться отчаянию, следишь, как герои борются с ударами судьбы, которые сыпятся на них бесперебойно, и когда кажется, что появился просвет в конце туннеля: автор такой: ааа, понадеялся: вот тебе, читатель под дых, вот тебе между ног, вот контрольный в голову …
Ну что это такое…
Хрупкое равновесие между надеждой и отчаянием. Слишком хрупкое равновесие, которое легко нарушается в пользу отчаяния.
О жизни четырёх индийцев, автор просто последовательно описывает их судьбы с детства до встречи, и короткий хрупкий мир, который им удалось создать внутри безумия и шума жизни.
Если б такую безнадёгу писали про Россию наши авторы, это назвали бы чернухой. И в связи с тем, что книга получила признание в Англии, сложно оценивать, насколько сильно сгущены в ней краски, ибо хорошего про страну не написано почти ничего. Всё хорошее, что есть в книге - это человеческие взаимоотношения и проявления искреннего участия. А внешние события лишь делают мир героев все хуже и хуже, хотя казалось бы куда уж хуже.
Четверо главных персонажей. Женщина парс (зороастрийка) из среднезажиточной семьи в большом городе у моря, в котором угадывается Бомбей (Мумбай). Она рано потеряла отца, потом трагически потеряла любимого мужа, и вот ей приходится преодолевая обстоятельства бороться за свою независимую жизнь, отбивая удары судьбы один за другим; сын ее школьной подруги, которая вышла замуж за парса далеко от родных мест в штат Пенджаб в горах, в Гималаях. Он приехал в большой город учиться и у Дины Далал нашёл убежище от студенческого общежития.
И двое портных, самой трагичной судьбы, когда с каждым разом, когда кажется, что все налаживается, обрушивается новый удар сокрушающий их. Они из касты чамаров, которые традиционно занимались выделкой кож в какой-то далёкой от больших городов деревеньке. В детства познали всю несправедливость кастового неравенства и бесчинства представителей вышестоящих каст. Их отец захотел, чтобы сыновья вырвались из среды в которой родились и отдал их в обучение к портному в ближайший городок. Традиционалисты скажут, что все несчастья как раз из-за того, что человек посмел нарушить заведённый кастовый порядок. В обучении они сталкиваются с очередной вспышкой межрелигиозного насилия, в данном случае против мусульман, которым был их хозяин и учитель. А дальше в силу обстоятельств дядя и племянник решают покинуть родные места и искать счастья в большом городе. Там их ждут трущобы, скудная работа, работные лагеря, стерилизация и прочие прелести жизни бедняков. Особой строкой идут усилия правительства по преодолению бедности и перенаселения, когда кажется что вышестоящие делают всё, чтобы все бедняки поскорее умерли, а не создают условия, чтобы они смогли жить в более менее приемлимых условиях.
Единственный светлый миг книги, хрупкий мир, который удалось создать четырём горемыкам в квартире Дины, когда у них была работа, еда, кров, защита. Но ненадолго.
Не обошлось из без болливудской истории обретения родственников от хозяина нищих.
И множества пронизывающих все повествование символов: лоскутное одеяло, дом на подпорках, черви разных видов и проч.
Но в целом книга производит сильное впечатление, и даёт веру, если не в человечество, то в отдельного человека.

Эта книга - воспоминание. О чём? О жизни. О жизни одной женщины, которая уехала из Японии в Англию. Жизнь её пришлась на тяжёлые для Японии годы - годы перемен. Старые традиции уступают свое место чему-то новому - такому желанному для молодежи и такому непонятному для стариков. Она же остаётся одна с дочерью на руках, и вынуждена выживать. Что готовит для неё жизнь, которая "где-то там" кажется всегда лучшей - трудно сказать. Но, по всей видимости, не смотря на все тяготы, которые она пережила, в итоге можно говорить, что жизнь для нее сложилась хорошо.

Всем нам приходится с чем-то расставаться.

История Эцуко для читателя начинается со смерти её старшей дочери Кэйко, она повесилась. Правда, говорится, что с тех пор прошло уже несколько лет, но, как мне кажется, такие раны никогда не перестают о себе напоминать. У неё в доме, в английской деревне, гостит её младшая дочь - Ники, рождённая уже после отъезда из Японии.
Отношения между дочерью и матерью поначалу кажутся довольно отчужденными, но мне в итоге показалось, что они ближе друг к другу несмотря на общение словно "на расстоянии вытянутой руки", в этом мне увиделась определённая дань японским традициям.

Читать о том, как целая страна теряет свою особенность, когда старики осознают, что их дети и внуки теряют то, что передавалось из поколения в поколение веками - грустно. Ведь именно особенности каждой отдельно взятой нации, формировавшиеся веками, и делают мир таким разнообразным и непостижимым.

Людей связывало чувство долга. Долго по отношению к семье, к властям, к стране. А теперь вместо всего этого - толки о демократии. Когда люди хотят стать эгоистами, забыть о своих обязанностях - тут же слышишь про демократию.

В остальном же книга, на мой взгляд получилась печальной. Могла ли Эцуко поступать по-другому, для того чтобы жизнь Кэйко сложилась иначе? На такие вопросы всегда сложно отвечать, но исходя из того что я прочла, я могу сказать, что я увидела женщину озабоченную своей дальнейшей жизнью, она ищет для себя опору - мужа, который возьмёт на себя заботу о ней и о её дочери. Ей кажется, что это лучшее из того, что она может для неё сделать - это позаботится о её будущем. Вот только Эцуко постоянно забывает о настоящем. И дальнейшая жизнь Кэйко это подтверждает, она жила с ними в одном доме, но была одинока. И мать не смогла (а может и не захотела) наладить отношения со старшей дочерью, возможно надеясь на то, что всё само по себе уладится.
Да только вот, всё, что не улаживаешь здесь и сейчас, порою очень жестоко о себе напоминает потом. Так и тут - Кэйко не нашла для себя места в новой жизни. Как мать когда-то не нашла места в их жизни для котят...

Когда я брала в руки данную книгу, я совершенно не знала, что ожидать. Безликий для меня автор, безликое для меня название и лишь аннотация, указывающая, в каком направлении будет развиваться сюжет. Вот не зря у книги такое название и не зря на обложке изображено лоскутное одеяло, потому что каждый шаг персонажей здесь хрупок, лёгкое движение может вызвать бурю и эта жизнь, такая же разномастная как эти лоскутки на одеяле, символизирующем новые встречи и новые расставания. Но скажу сразу, читателю стоит быть готовыми к тому, что слог автора уж очень сильно будет похож на Салмана Рушди, такой же тягучий и вяжущий, но с достаточно большим смыслом.

Место действия этого романа – Индия и просто большой крупный город, в котором протекают события (вероятнее всего столица, это не принципиально для романа). Время действия начинается раньше 1975 года, но на период 1975 года до смерти Индиры Ганди, приходится большинство происходящих тут событий. И речь пойдёт в первую очередь об Дина Далал которая жила достаточно тяжёлой жизнью, сведённой в доме брата до уровня служанки и которая затем вышла замуж и ушла на квартиру мужа. Только вот счастье её длилось не долго – муж умер и она осталась без особых средств к существованию. Тут-то ей и посоветовали зарабатывать деньги шитьём и вышивкой. Именно так она познакомилась с Ишваром его племянником Омпракашем и студентом, проживающим у неё – Манеком.

Самое интересное тут даже не то, как они пытались ужиться и ладить с друг другом, ведь со временем их отношения перерастут в почти что семейные, а то какие истории скрываются за каждым из них. Ведь Дина хотела получить образование, продолжить дело отца, но вместо этого ей пришлось бросить учёбу, рано потерять мужа и искать способы заработать. Что уж говорить про Ишвара и Омпракеша, которые родились в низшей касте, и несмотря на то, что все их призирали и унижали, в конце концов, они смогли уехать в большой город и получить профессию, но, к сожалению, она никуда их особо и не привела, от бедности, как говорится, не спрячешься. А история Манека и его попытки учиться? Те жуткие вещи, что с ним происходили в университете, достаточно сильно отразились на нём.

Какое же у меня мнение об Индире Ганди? Не мне об этом судить, кто-то её ненавидел и презирал, и в ходе её политики бедных стало ещё больше, коррупция процветала, был введён контроль рождаемости, но и плюсы тоже были. Отмена системы каст на юридическом уровне, запрет на дискриминацию по происхождению (то, что в голове сидит, это другое), запрет на брак с детьми и несовершеннолетними (но опять же похищения и изнасилования никто не отменял), запрет на сватовство в раннем детстве – всё это было как раз плюсом для страны, а не минусом. Но кому это не нравилось, естественно тем, кто не хотел уравнивать в правах касты. Однако, здесь проблема не в конкретном человеке, а во всей структуре власти. Чтобы изменить всё, нужно под корень всё вычищать, не просто временными чистками на местах, а конкретными жёсткими законами, конкретными действиями. Проблема с рождаемостью не в количестве детей, а в том, что государство не знает, что с этим делать, тогда как в Китае с этим давным давно разобрались, не только ограничениями, но вопросом занятости населения и жилищным фондом. Только вот Индии до этого идти и идти. Этот вопрос не решился в 80-х годах, не решился в 2000-х и вряд ли решиться сейчас. И такие люди, как герои, всегда будут существовать, борясь каждый день с бедами.

Третья книга про Индию. Вы знаете, даже голова заболела. Тошнит реально. В голове не может уложиться та самая жизнь. Грязь, нищета, убийства.
Есть в книге такой момент. Один богатый человек, бандит по-нашему, крышует нищих. И он помогает главным героям сохранить жилье, взамен на плату. Они соглашаются, им деваться некуда. И этот бандит подается со стороны такого благодетеля и хорошего человека. И он приходит к жильцам этого дома и говорит с ними "за жизнь", делясь подробностями своей личной жизни. И они ему сочувствуют и благодарят его. Когда этого бандита убили, я лишь презрительно скривилась. Нельзя быть хорошим, обирая нуждающихся. Убийца тоже может обниматься с жертвой и лить над ней слёзы, но это не избавит его от того, что он убийца. Так и здесь. Домохозяин- бандит, но и хозяин нищих тоже бандит, который получил по заслугам, ведь он уродовал детей, чтобы те стали инвалидами, ведь таким людям больше подают на улицах.
Ещё момент. Портные, жизнь которых прошла просто ужасно. Это кошмар, от которого можно наложить на себя руки. Но они не сдаются, и выживают в любых ситуациях. Держатся вместе, веселятся, заводят друзей. А вот студент, у которого в принципе все отлично, по сравнению с портными, не выдерживает ужаса проблем этих людей. Его сломили их несчастья. Он даже не смог поддержать их в конце романа. Прошел путь Анны Карениной. Ужасная глупость. Хочется плюнуть и послать его к чертям.
Книга хорошая. И рука не поднимается поставить бал ниже за трагический негатив. Возможно, лет через двадцать перечитаю. Но только из-за портных. Они прекрасны! Не раньше!

Портняжки, особенно в сказках, отличаются какой-то отчаянной храбростью, смекалистостью и хитростью. «Семерых одним ударом», «Новое платье короля». Им непременно везет. Только не в «Хрупком равновесии». Может быть это оттого, что к сказке роман не имеет никакого отношения. Автор, эпиграфом из Бальзака («Отец Горио») честно предупреждает – дальше сплошной суровый реализм.

От книги Мистри и впрямь не стоит ожидать чего-то увлекательного, легкого или остроумного. Хотя… юмора в ней, народного, точного, горького, равно как и таких же, с горчинкой, забавных сцен из бытовой жизни, предостаточно.

О чем обычно рассказывают индийские романы? Большинство из тех, что попадались в руки о том, как невыносима жизнь в Индии. В этом отношении «Хрупкое равновесие» способно переплюнуть любой другой опус подобного рода.

Стоит признаться с самого начала - это одна из самых беспросветных книг, которая когда-либо была написана. Чистый перманентный ужас продолжительностью в несколько сот страниц. Но такова, если присмотреться внимательно, жизнь. Литература горечи. Специально для тех, кто не закрывает глаза на язвы и противоречия действительности. Для тех, кому режет глаза несправедливость, и он не способен отмахнуться от нее требованием сосредоточиться на позитиве. Для тех, кто не ищет в жизни развлечений и легковесных сюжетов.

Название романа независимо от того, на каком языке оно звучит, все равно смотрится издевательски. В английском варианте ирония более отчетлива: хорошего, отличного в индийском варианте стабильности нет ничего. Однако тут заложено и точное, почти научное, социологическое наблюдение. Известно, что для бедняка всякая попытка улучшить свое положение, рвануть вверх, как правило, оборачивается еще большим падением. Приходится балансировать изо всех сил, чтоб не потерять последнее (сидел бы лучше на месте). Но и этого мало. Ты словно в паутине. Двинешься - и паук-государство сразу же бежит к тебе, чувствуя колебание сети. А не двигаться ты не можешь. Движение – жизнь. Нечто подобное происходит практически со всеми героями романа. Стоит только забыться, потерять осторожность, поднять голову – сразу остаешься без нее. Индия 1975 года образца – царство коррупции и настоящего беспредела. Человеческая жизнь здесь не стоит и гроша.

Первый вопрос: не сгустил ли автор краски? Не может быть чтоб было так… Именно «так», потому что слова «тяжело», «невмоготу» не раскрывают описанного в романе. Помню из далекого детства: Индира Ганди – друг СССР, дочь Неру, индийская «железная Леди», представительница прогрессивных сил, наш ответ Тэтчер… А у Мистри это какая-то занебесная жесткая, богиня политики. Неужели у нее было как у всех («как и у ее отца») – митинги в поддержку, на которые собирали бедноту за четыре рупии, произвол чиновников, имитация демократических выборов? Борьба за счастье народное на словах и безжалостное отношение к нему на практике.

В какой-то степени веришь. Обычная политическая практика. Но объяснение в духе «это Сталин виноват», всегда самое простое. Индиру Ганди убили 35 лет назад, а многое ли изменилось в самой Индии? Может не только в ней дело? Может речь о какой-то устойчивой и слабо поддающейся к преобразованиям политической и культурной традиции?

«Хрупкое равновесие» рассказывает об одном годе из жизни Дины Далал и ее квартиранта Манека, а также работающих на нее Ишвара и его племянника Ома,. 1975 год – введение чрезвычайного положения. Оставаясь на позиции героев, Мистри принципиально не дает объяснений происходящему с точки зрения большой политики. Поэтому в центре романа непрекращающаяся череда страданий обычных людей, которой нет ни конца, ни края, которая кажется абсолютно бессмысленной и бесцельной. Сплошное изуверство, мучение ради мучения.

Но маленькому человеку, кажется, будет плохо при любом режиме. Уже по этой причине, следует признать: оценка «Хрупкого равновесия» исключительно как исторического романа, сердцевину которого составляет рассказ об ужасах правления Индиры Ганди, не имеет для читателя особой ценности. Разоблачительный пафос за давностью лет перестает действовать. Знание об изнаночной стороне обаятельного образа женщины-политики нам не нужно. Многие уже и не помнят сейчас, кто это – Индира Ганди. Не попав в высшую лигу диктаторов, она уже мало кого интересует.

Поэтому, говоря о книге, надо с самого начала отойти от способного увести в сторону спора о том, насколько она соответствует реалиям Индии 70-х. Тем более, что сам автор норовит брать более широко – изображая перекосы, порожденные как пережитками кастовой системы, так и изъянами «индийской демократии», обращаясь к более абстрактной теме полной противоположности бездушной государственной машины и человеческого тепла и взаимопомощи.

Правда или тенденциозная премиальная чернуха, ласкающая слух бывшего белого хозяина? В какой-то степени это неважно, особенно для нас, для тех, кто читает о происходящем, находясь вне контекста социально-политического наследия Индиры Ганди, плохо знает и разбирается в истории и культуре Индии. Конечно, роман Мистри многое проясняет, это настоящая энциклопедия индийской жизни. Но, наверное, имеет смысл воспринимать эту маркированную конкретной датой романную историю, более абстрактно. Оценка деятельности политиков всегда вызывала и будет вызывать споры. Люди - другое дело. Безоговорочно веришь тому, что в обстоятельствах социальной жизни, запечатленной в романе, судьба героев не могла сложиться иначе.

В итоге с этой книгой получается интересная штука: автор настаивает на жизненной правде, отображенной в романе с натурализмом порой избыточным даже для не страдающей комплексами восточной литературы, но значимо «Хрупкое равновесие» правдой художественной по преимуществу. Роман Мистри не содержит всей правды об Индии. Это лишь определенный срез, определенный ракурс, вид на нее снизу, несмотря на то, что персонажи подобраны с умыслом, чтобы дать спектр впечатлений побогаче.

Здесь, кстати, интересное и довольно часто встречающееся противоречие, характерное для публицистически озабоченных и взволнованных социально-политическими проблемами авторов. Несмотря на то, что роман – история конкретных людей, персонажи в книге выполняют слишком уж очевидную служебную функцию. Дина и Манек вводят нас в быт среднего и бедного класса. Дина – яркий пример несчастливой женской судьбы. Манек проводник читателей в студенческую жизнь. Вместе с Омом они составляют обобщенный портрет молодого человека 70-х, горячего, беззаботного, томящегося вопросами пола, стоящего на пороге долгой жизни. Приключения портных Ишвара и Ома, родом из касты неприкасаемых – хороший предлог для того, чтобы дать череду зарисовок из жизни нищих и бедноты: чужие углы, ночевки на улице, трущобы, рэкет со стороны бандитов и жуликов, произвол властей, кошмар стерилизационных центров. Полное бесправие, беззаконие, никакой надежды на справедливость.

Мистри, как минимум, последователен в своей гуманистической позиции «так жить нельзя!». В общество, в котором процветает беззаконие и бессовестность, взятки, бандитские наезды, разного рода отжимы собственности, политическое двурушничество счастливого конца быть не может.

Но вот парадокс. Надежда не умирает на протяжении всей книги. Вот этот нерв обычного человеческого существования, постоянное балансирование между надеждой и бедой, минутами счастья и сгущающимися тучами автору удалось уловить блестяще. Но тут и проявляется беспросветный мрак, о котором было сказано выше. Ужас становится бесконечным не благодаря давлению зла и тяжелых обстоятельств, а благодаря моментам человеческого отношения, которые, увы, поддерживают всю эту отвратительную социальную и политическую конструкцию на плаву.

Жить невозможно. То есть не то, что тревожно или бесперспективно. Это еще цветочки. Герои книги постоянно балансируют на грани. Их существование может оборваться в каждую минуту, или потечь по совершенно другому руслу. Беда может обернуться спасением. А то, что, вроде бы, обещает мир и покой, ввергает тебя в массу неприятностей. Но и в такой жизни есть что-то замечательное: друзья, разговоры, маленькие удовольствия. На этом странном трагичном удовольствии жить, когда жить невозможно, вполне сопоставимом с лагерной прозой об Освенциме и выстроен весь роман.

Кто-то не находит в себе сил примириться с этим вопиющим противоречием и становится либо радикалом, либо самоубийцей. Хотя есть ли разница? Кто-то смиряется и находит радость даже там, где она кажется невозможной. Государство беспощадно к людям. Но людская доброта дарит спасение и мгновения тепла и доброты. К благу ли это или к худу, правильно ли? Книга, чистое повествование, не дает ответа, позволяя читателям решить самому. Доводов «за» и «против» в этом длинном и простом по форме, стилю, подаче, но неоднозначном по содержанию, романе можно отыскать много.

Уф, вот уж действительно водная книга. И в сюжете на одной из первых ролей водный край со своим характером, капризами и сюрпризами, насквозь пропитанный сыростью, заиленный и неторопливый. И стилистика ему подстать, тоже заиленная, затягивающая. Она то погружает читателя в глубины истории, вязкие, трудноусваиваемые, мутные, то вновь выбрасывает на поверхность нашего времени, давая сделать глоток условно внятной реальности, и снова тянет туда, на глубину, снова мучает расплывающимися, едва очерченными событиями и образами.
Легко роман не читается. Этот текст требует постоянной сосредоточенности, чуть отвлечешься и нить повествования мгновенно срывается в водоворот малозначащих фраз и ни с чем не связанных явлений. И просто пробежать глазами тоже не получится, тут надо думать, сопоставлять, впитывать, иначе постигнуть весь замысел написанного просто нереально. Местами текст превращается во что-то настолько плохоусваемое, что соблазн бросить вырастает просто до огромных размеров. И в то же время оторваться от чтения практически нереально, почти как выбраться из затягивающей тебя трясины… трясины слов…
Конечно, книга далеко не для всех: кого-то она приведет в полный восторг, а кто-то захочет забросить ее куда подальше едва начав чтение. И предугадать заранее, какова будет реакция, думаю, невозможно, нужно пробовать. Мне, скажу честно, было сложно. Несмотря на то, что обычно я очень и очень приветствую вот такие растянутые во времени жизненные сюжеты, здесь история семейства главного героя подается настолько специфически, что я постоянно спотыкалась на лингвистических вывертах автора и никак не могла полностью сосредоточиться на смысле происходящего, на первом месте все время был именно текст, хаотичный, неочевидный, местами даже громоздкий.
Сказать, что мне понравилось… не знаю… Мне кажется, этот роман вообще нельзя оценивать категориями «нравится/не нравится», тут все гораздо сложнее, неоднозначнее. Меня рассказанная история действительно затянула, было любопытно следить за персонажами, за движением времени в описываемой местности. Но с каким же напряжением все это происходило. Правда, это напряжение совсем не помешало мне оценить оригинальность, образность и красоту стилистики, но легче от этого не стало.
Поэтому должна признать: очень сильно, очень глубоко и необычно, действительно заслуживает всяческих похвал, но слишком во многом не моё, хотя отдельные сцены и фразы почти приводили в восторг.

Чем интересен дебютный роман то ли японского, то ли британского писателя, лауреата премии Букеровской и номинанта ещё нескольких рангом пониже? Что тут у нас? Ага, аннотация.

Первая книга Исигуро уже подобна дзен-буддистскому саду, в котором ни цветистым метафорам, ни диким сорнякам не позволено заслонить сюжет.

Враньё.

Сожет заключается в том, что проживающая в Великобритании (каковую можно без всякого ущерба заменить хоть на Швейцарию, хоть на Ямайку) и много повидавшая на своём веку японка во время приезда к ней её младшей дочери погружается в воспоминания о жизни в послевоенной Японии, а если точнее, в Нагасаки. Повествование, как и положено, периодически кидает нас из прошлого в настоящее и обратно, картинки за окном с лёгкостью меняются: вот у нас чуть ли не постапокалиптика, дождливое серое небо и чёрный ворон кружит над крестом, а вот уже мирный английский пригород, укутанный зелёной листвой и словно сошедший с иллюстрации на упаковке сливочного масла, только улыбающейся коровки и не хватает.

Основная часть повествования, разумеется, - та, что про Нагасаки, а зелёный рай служит в основном для контраста, и что определённо удалось Игисуро - на этом контрасте убедительно сыграть, передав его прежде всего через главную героиню. Несмотря на то, что она производит впечатление не человека, а функции (об этом после надо бы сказать подробнее), её откровенное непонимание своего места в жизни, а главное, полное смирение и примирение с таким порядком вещей - одна из главных тем романа, и работает она как раз за счёт этого контраста, ведь именно среди красоты и благолепия, где героиня проводит дни в полном одиночестве, приходит окончательное осознание. Осознание, с которым в отличие от неё, старшая дочь мириться не захотела и покончила с собой.

Остаётся только вновь и вновь нырять в глубины собственной памяти и вспоминать, вспоминать, вспоминать.. Вспоминать то ли подругу, то ли просто хорошую знакомую - истеричную, самоуверенную дуру, самодовольную, но яркую личность, изо всех сил пытающуюся быть, а, главное, выглядеть самостоятельной, но неизменно терпящую в этом вопросе фиаско; вспоминать её дочь - странного, молчаливого ребёнка, упорно твердящего, что когда никого нет рядом, к нему приходит женщина, которая уже давно мертва; вспоминать мужа, вечно уставшего и игнорирующего; вспоминать его отца, грустно улыбающегося, пытащегося достучаться до безразличного ко всему сына и скучающего по былым временам.

А времена - времена меняются, и образ только зарождающейся новой Японии, созданный автором - ещё одна бесспорная его удача, атмосфера грядущих перемен и тоски по прошлому ощущается через книжные страницы почти физически: вот старец сетует на маладёшь "а в наааааше время такова не была" , а горячий молодой мужчина, готовый строить новый мир, гордо подняв голову и глядя прямо в глаза, смело ему возражает; вот смирившаяся с потерей сыновей женщина твёрдо стоит на ногах ради последнего сына живого, а гордая аристократка, из последних сил держащаяся за своё высокое положение, на которое теперь всем стало абсолютно плевать, не знает, куда деть свою единственную дочь.

Среди всех этих людей главная героиня теряется начисто, о её существовании немудрено забыть вообще и всё, чем она занимается на протяжении романа - это кивает головой, соглашается, снова кивает головой, снова соглашается, а потом бежит выполнять: "да", "угу", "конечно", "я могла бы..", служа словно нейтральным наблюдателем, рассказчиком, влияние которого на происходящее минимально. В свете этого не грех и признать чуть ли не бессмысленность её существования - та самая тема, о которой уже говорилось: стоило ей остаться одной, как за неимением лучшего пришлось мысленно уплыть в собственное прошлое.

Всё это выписано тем самым литературным языком - плавно, глубоко, чувственно. Здорово, в общем. Жаль, что сюжетно роман всего лишь зарисовка: мазок там, мазок здесь, мыслишка тут, мыслишка там, ах, как завораживающе многозначительно показан величавый полёт луны в отражении озера!! Персонажи проходят мимо один за другим, как в картинной галерее, и .. почти ничего с ними не происходит. Читатель изо всех сил пытается откопать ЧТО-ТО, иногда даже получается (а чего, вон у меня выше почти получилось), но за всей этой многозначительностью ничего толком и нет: чертовски красиво и атмосферно, но дочитывая последнюю страницу и восклицая при этом "КААААК! И это всё!?", не можешь избавиться от чувства глубокого разочарования. Тьфу ты, Кадзуо, а дальше-то что делать?

5,5/10

– Знаешь, та маленькая девочка была вовсе не на качелях. Это только вначале так показалось. Но она была вовсе не на качелях.

Эта книга может раздражать. И действительно, - непонятно о чём, непонятно зачем, кто все эти люди, и существовали ли они, или это фантомы, причуды памяти главной героини.

Эта книга может очаровать. Здесь достаточно старой Японии с её традициями, убеждениями и заблуждениями, дивной природой и умением её чувствовать. Правда, всё это покрыто то ли дымкой, то ли пеплом после ядерного взрыва, то ли память главной героини покрывает все трагические моменты невнятной пеленой.

Эта книга может испугать. И даже не какими-то явными трагедиями, они-то как раз упоминаются вскользь и неясно, а вот само повествование довольно гнетущее и постоянно намекает, что вот-вот должно произойти нечто ужасное. Но как бы ничего не происходит. Потому что на самом деле - это уже произошло. И память главной героини это ужасное как бы захлопнула, но маленькие неприметные триггеры и флешбеки постоянно выползают и не дают покоя: то какие-то веревки в ногах запутываются, то худые женщины куда-то зовут, то маленькие девочки смотрят молча, долго и странно...

На дальнем берегуреки я оказалась впервые. Почва под ногами была вязкой,  почти что болотистой. Наверное, причиной тому была моя фантазия, но на берегу я ощутила в себе холодок беспокойства – что-то вроде предчувствия, заставившего меня побыстрее устремиться к темневшим впереди деревьям.

Об этой книге разные мнения и разные оценки. Лично для меня, это книга о человеке с острым посттравматическим синдромом, который пытается жить и оставаться нормальным, несмотря на целый шкаф, битком набитый жуткими скелетами. При чем значительная (хотя всё же не вся) часть этих скелетов – целиком его вина. Но человеческая психика и человеческая память – штука весьма и коварная, и щадящая одновременно.

В целом же задумка очень интересная. Правда, как по мне, не хватило тут Автору глубины и большей проработанности сюжета. Слишком уж дымкой всё покрыл. Но для дебюта (а это действительно первая книга Исигуро) – очень даже сильно! Знакомство буду продолжать.

Не знаю, насколько уж близка эта книга к дзен-буддистской литературе, но то, что она утекает, проскальзывает сквозь пальцы и растворяется где-то далеко — это точно.
На самом деле, мне даже трудно сказать: понравилось или нет? Очень странное ощущение от прочитанного. Каждое слово понятно. В сюжете нет ничего сложного. Да и мысли предельно ясны! А вот закрыла последнюю страницу — и... Нет ничего. Вот честное слово! Туман и ничего...
Может, так и должно быть? Но значит я не готова к такой литературе.
И вот это вечное смирение и покорность...
И эти имена, наполненные каким-то отчаяньем — Сатико, Эцуко, Кэйко, Марико... Ко...ко...ко... Ко-ко-ко...
Нет. Совсем не моё. И даже не хочется разбирать, что тут важно и что — тлен. Хотя, наверное, тут всё важно и друг за друга цепляется. Пусть. Цепляется-пропадает-проявляется-уничтожается... Пусть, пусть, пусть... Не моё...

Немолодой уже мужчина, учитель истории Фенлендской школы, рассказывает свою историю, которая состоит из ряда небольших историй и сплетается с общей Историей, к изложению которой он имеет непосредственное отношение по роду своей деятельности.
Эта история о любви и любопытстве, об ошибках и искуплении, о детях и об убийстве.

История Фенов - родины Тома Крики - напрямую связана с водой, их родная земля только и делает, что отвоёвывает у воды частичку суши. Может быть, поэтому весь роман (по моим ощущениям) такой водянистый (в самом хорошем смысле слова), он текучий и плавный, и есть в нём что-то оставляющее след, о чём задумываешься потом по ночам. А ещё это очень человечный роман, в том смысле, что он о людях, разных людях, и для людей. Каждый может найти в этих составных частях Истории ту историю, которая его затронет и которая будет ему близка.

Устала читать эту книгу, устала от беспросветной нищеты, антисанитарии, безрадостного существования с какой то надеждой героев книги кое как привести свою жизнь к относительному спокойствию и как названа книги обрести хрупкое равновесие
Судьба свела четырех людей - вдову , сына ее подруги и двух людей из касты неприкасаемых, племянника и дядю, которые старались вырваться из тех условностей, что есть в Индии. Я читала об Индии, но такого , как в этой книге мне не встречалось ранее. Да и честно я не знала о том, что было со страной , когда в правительстве была Индира Ганди. Всегда была уверена, что было относительно хорошо, да и не зря наверно аэропорт был назван ее именем, автор же описывает как негативно относился народ к ней и тем мерам , что предпринимались в то время в разных отраслях и в политике. Конечно ужасно читать про насильственную стерилизацию- но как ни странно, я и сейчас читаю и смотрю про Индию то, что просто порой не укладывается в голове.
Индия огромная страна и там в разных штатах все отличается .Есть то, что показал автор и сейчас оно практически то же, а есть благополучные районы. Обьяснииить все это я не в силах. Мне кажется тут еще и самиглу= люди не хотят перемен, это я вижу по некоторым блогам. Некоторые вещи мне странны. Например автор пишет про то, как героиня и ее племянник едят столовыми приборами-но я смотрю канал , который ведет русская девушка вышедщая замуж за индуса , который принадлежит к высшей касте, у семья хорошие заработки, но они живут в городке , практически деревне, то есть там нет всех тех благ, что есть в Дели например. И я к тому, что там в этом городке ВСЕ едят руками и не только в ее семье и на улице, в забегаловках, как она показывает. И я вижу, что это сами индусы не хотят отойти от всех тех ритуалов, которые давно уже изжили и показали себя и в других районах все не так.
Поэтому мне порой было трудно читать эту книгу, когда я видела многое и в теперешней жизни, а что-то наоборот шокировало. Описание например одежды. Увы, я опять таки вижу- весь миллионный город ходит в сари, а в книге идет речь о другом совсем. И это 75 год. Прошло 40 лет. Сменились правители, в некоторых городах не видно даже , что это Индия, кажется что современная Европа, а где то просто та же антисанитария и нежелание перестроится- не думаю, что в этом виновата Индира Ганди, которая как раз хотела для Индии перемен.
И хотя у героев книги как раз есть желание изменить свои жизни, но как это трудно им и написано здесь. Финал ужасает.
Я опять таки не понимала много. Племянник с дядей живут у вдовы на веранде, она вошла в их положение и дает им хоть какой кров, иначе они просто не могут найти себе место даже на улице где то. Хотя и саму ее могут выгнать за такое участие. У них нет ничего- но есть желание женить молодого человека. Выбирают невесту и думают , что она должна быть из "достойной "семьи. Это какая достойная для них, тех ,у которых просто ничего нет и которые не могут найти работы и жилья и которые хотят привести еще один рот на ту же веранду? Конечно мне жалко людей у которых отбирают все, ломают жилье в трущобах, где они поселились незаконно. А что делать вот так сразу- дать благоустроенные квартиры всем бесплатно? Так их там столько , что ни одно правительство наверно не справится.
В общем отношение к книге просто неоднозначное. Она хороша тем, что показала мне жизнь в те годы, политическую обстановку, реформы, но осталось много вопросов, на которые я не нашла ответа в книге.
Сумбурный получился отзыв, поймет ли меня кто , не знаю, но писать все конечно не хочется. Однозначно книга понравилась, хотя она и написана порой немного простоватым языком.

Флэшмоб 2015
6/11
Я совершенно не понимаю, что можно написать об этой книге. В ней все написано так, как я люблю... Переплетенные сюжетные линии, разные времена, странные события, и даже - почти детективный сюжет. В ней столько воды, что ты пропитываешься ею до кончиков волос. Там такой язык, что ты вольготно плывешь сквозь текст и среди смыслов, и, несмотря на то, что меня очень заинтересовали сюжетные ходы, я почувствовала, что они в романе - точно не главное. Грэм Свифт рассказывает одну историю за другой, нагнетая драматизм, и безысходность, и тоску, и страсть, а я просто поймала себя на том, что не хочу покидать Фены, не хочу расставаться с героями. Я в каком-то бреду бреду где-то в полосе отлива, вязну в подробностях и деталях, вдыхаю запах водорослей, и думаю, думаю, думаю...
В этой Земле воды столько будничного, обыденного и страшного, что становится совершенно немыслимо поверить в реальность описанных событий. Но ты понимаешь, что сквозь толщу воды, сквозь время - проглядывают такие скелеты и тайны, что о всех них иначе, чем языком притчи, не расскажешь....
Ну а тем, кто ужасается концентрации грехов и зла в этом романе, очень рекомендую Ветхий завет почитать - вот уж страшилка, так страшилка. Никакому Грэму Свифту и не снилось.
А вот советовать буду только очень немногим. Тем, кто как и я, мгновенно забывает подробности сюжета, сохраняя в душе ощущения от текста. Это - роман для нас, для импрессионистов...

С возрастом, как будто, становишься более избирателен к поступающей внутрь информации. Ты хорошо защищаешь себя от внезапных трипов эмоциональной нестабильности: стараешься слушать только музыку, несущую позитивный отклик или только светлую грусть, не даешь себе «уплывать в формалине» на её волнах; ограничиваешь себя от негативных новостей экраном мемных тг-каналов, читаешь больше того, от чего воротил нос ещё восемь лет назад. Ты признаешь, что существует литература, чтобы тебя в кровь и кишки это самое внутри, вроде путешествия по Уганде или Конго, а есть литературная Турция олл инклюзив с принцессами, драконами-деканами и хитросплетениями любовных линий.

Я благодарна литературе и кино, с которыми ознакомилась до своих двадцати пяти лет, что позволяет мне рассуждать сейчас спокойно, без надрыва и заламывания рук. Что сформировало мою толстокожесть по отношению к любым мерзостям, которые может описать автор. Я спокойно читала «Голый хлеб» в прошлом году, отрешенно понимая, что здесь это надо. Здесь это в тему. Так вот, в «Хрупком равновесии» это тоже в тему.

Хочу ли я это читать? Нет, не хочу. Есть книги Долгой прогулки, которые я бы не прочла по той причине, что они не входят в сферу моих интересов. А есть книги Долгой прогулки, которые я бы не прочла, потому что знаю, что ничего хорошего они в мою жизнь не принесут. Они залезут своими склизкими лапками в нутро, перевернут его, вырвут стержень, который в период царящей вокруг нестабильности хоть как-то худо-бедно удерживает меня на плаву и уйдут, оставив внутри лишь пустоту и горечь разочарования.

Этот текст выбивает тебя из равновесия, уничтожает тебя, забирает все то хорошее, что ты накопил в череде жизненных невзгод и втаптывает в грязь. Грязь тут на страницах книги всюду: физическая, физиологическая, моральная – пойти бы и помыться после этого. Даже добрые и хорошие сцены, призванные разбавить описания жизненных невзгод героев, рано или поздно покрываются сальными пятнами, отмыть которые не представляется возможным. Как любовь Дины, одно из немногих светлых мест книги, которое хотелось бы протянуть за собой через все повествование, чтобы держаться, покрывается описанием происходящих в последствие омерзительных вещей. Даже человеческое горе описано здесь грязно. Мне буквально противно смотреть на каждого героя книги. Это тот случай, когда бедность принижает людей, лишает их достоинства.

Я понимаю, чем это вызвано. Я понимаю, зачем это делается. Но у меня эта книга вызвала приступ ксенофобии и неприятия. Это не описание любви к своей родине и людям, это будто бы намеренное глумление над разлагающимся трупом. Вывешивание его на палке на всеобщее обозрение, вымазывание дерьмом. Искусство — описать страшные события так, чтобы у тебя щемило в груди, но при этом не было ненависти к самому себе за то, что ты это читаешь. Художественная литература не сделана для того, чтобы реалистично показать события. Литература – даже автофикшн – это переработка реальности, а не погружение в худшую её часть. Существуют книги, на 100% состоящие из рафинированного сахара, а есть на 100% из желчи. Эта одна из последних.

Та бедность, с которой мы сталкиваемся на страницах книги, которая выплевывается демонстративно нам в лицо, она, конечно, про убожество. Про несправедливость. Про хтонь. Только великая русская хтонь, с которой мы сталкиваемся по жизни, она, великая, широкая, всеобъемлющая, жуткая, но не беспросветная. А хтонь индийская – как индийский пантеон, многорука, неоправданно жестока, беспросветно хтонична. Вспоминая, что в Индии до сих пор существует деление людей на уважаемых и неуважаемых по факту рождения и 17% населения по состоянию на 2018 год – это неприкасаемые (спасибо, википедия), понимаешь, что ты в своем медвежьем царстве больно уж испорчен социальными лифтами. Пятьдесят лет назад ситуация, кончено, была намного более запущенной. Мне понятно желание автора описать происходящие в то время события. Мракобесие, людоедство (в переносном смысле), безразличие и ненависть по факту рождения человека в другой касте — обо всем этом западный читатель может узнать, пожалуй, только из специализированной литературы либо же из вот такой вот книги. Очень долгое время современный книжный рынок был закуклен на западной литературе, культуре и истории. Людям было неинтересно знать, что происходит в отдаленных точках земного шара. Я думаю, я не одна такая, кто не знал о тех ужасах, что творились в Индии, не со зла, не из безразличия. Чтобы о чем-то узнать, надо понимать, что именно ты хочешь узнать.

Желание рассказать о национальной травме понимаемо и принимаемо. Не в моих компетенциях говорить авторам как писать, но есть ведь много книг о страшных событиях (взять тот же Холокост, репрессии в СССР, события в Уганде), написанных с чуть большей жизнью, с описанием горя, а не желчной ненависти. Терапевтичные книги, позволяющие тебе прожить горе, посочувствовать и дающие тебе надежду. Возможно, все это тонкий восточный колорит, возможно, я разбаловалась рафинированными эмоциями, возможно, я постарела и не воспринимаю информацию, которая мне неприятна, перестала читать книги на слабо, закостенела. А может, такие книги для меня – это книги сытых нулевых да начала десятых годов.

Правда, в мире столько зла, столько негатива и ужаса. Столько боли и страданий. Столько травмирующих событий, в которых мы находимся регулярно. Я не выбираю книги по жанру, не откидываю определенных авторов, но после этой книги у меня появилась просьба к книгам, которые я читаю: «Не пытайтесь пошатнуть мое хрупкое равновесие. Оставьте мне мое право на эскапизм, пожалуйста. А то я не вывожу».

Меня заворожило название. Хороший ход - заманивает читателя еще до намека на сюжет. К тому же книга короткая, а у меня была пара свободных часов.
Честно говоря, я даже пожалела, что написано так мало. Меня затянуло, и хотелось знать о жизни Ецуко все больше и больше. А самое главное - хотелось хоть как-то разогнать эту удушливую атмосферу вокруг нее.
Безнадежность и тщетность - вот два духа, которыми пронизана вся книга. И еще усталостью. Ецуко еще молода, но в ее мире все помнят войну, а потому уже отчасти старики, все в книге без исключения. Жизнь в Нагасаки - это пир после чумы. Многие ушли, а оставшиеся живые тщетно пытаются устроиться хоть как-то. Старики переживают, что мир меняется и молодежь совсем не та, что раньше. Подумать только, муж и жена голосуют за разные партии - неслыханно! Молодежь бунтует открыто или тихо, а потерявшие свое место в обществе мечутся, пытаясь пристроить свою задницу.
И обидно как всегда традиционное - страдают невинные: дети и животные. Те, на кого всегда наплевать в таких ситуациях. Плевать своим, а чужие предпочитают не вмешиваться - это не их дело. Безнадежность и равнодушие. Тщетность и смирение.

Пора бы немного повзрослеть. Нельзя же всю жизнь носиться со слезливыми привязанностями. Это всего лишь… всего лишь животные, разве ты не видишь? Ты что, дитятко, этого не понимаешь? Не понимаешь?

Если нет сил на бунт, как жить в таком мире, как продержаться, если не через покорность? И вот спустя много лет уже стареющей героине придется нести на плечах все больше и больше, но все так же продолжать "держать лицо", смиряясь со всем происходящим. А иначе что, в петлю?

Не смотря на легкость слога, эту книгу было трудно читать - все дело в фрагментарности повествования, когда автора штормит и он скачет с темы на тему. Также, в произведении много отталкивающих сцен, которые не носят негативный окрас, типа сцены с инцестом.

Да и сам вопрос - к чему был этот сказ, часто возникает по тексту. Кажется, что главный герой, Том Крик, бывший учитель истории, просто рассказывает о своей семье, но непонятно зачем все это вываливать на своих учеников-подростков? Данные речи больше подойдут для разговоров со своими собутыльниками. Но Том грузит своими домашними проблемами детей. А проблемы у него серьезные- жена сходит с ума и похищает чужого ребенка, после этого ее помещают в психбольницу, а его просят уволиться. И тут его прорывает, словно платину.

На читателя выплескиваются его мысли, воспоминания, домыслы. И, если в начале, вы пытаетесь найти логическое объяснение во всем в этом, в самой канве сюжета, то потом понимаете, что разрозненные факты, странные предложения - это все бред, такого же больного человека, как и его супруга.

Том захлебнулся в своем горе и потоке ошалелого сознания. Увы, но читать это было муторно, непонятно и сюжет, для меня, утратил особый интерес. Книга проплывает мимо!

Довольно странные впечатления от книги... Долго думала какую же "оценку" выставить книге. Но все-таки она мне скорее не понравилась.
Первая глава меня захватила. Я подумала: вот та книга, которая, наверно, не уступит роману "Остаток дня", но чем дальше, тем меньше мне нравилось это произведение.
Здесь просто ужасные диалоги! Создаётся ощущение, что беседуют не люди, а ржавые машины. Настолько все безэмоционально. Более того, не знаю, может это манера разговора японцнв, но все время в разговорах повторяются одни и те же фразы. Складывается ощущение, что люди совершенно не слышат о чем говорит собеседник.
Совершенно ужасное понимание правильности поведения семьи и воспитания детей. Тотальное неуважение к старшим, и если отношения ГГ-ни со свекром представляют собой шутливые пикировки (ну, наверное, такой своеобразный юмор у этой нации), то все остальное... Уж от кого я подобного не ожидала, так это от азиатов.
Дети. Здесь нет ни одного здорового и вменяемого ребёнка! А отношение с детьми... Вот взять ту же ГГ-ню одна дочь не выходит месяцами из комнаты, не моется, не может общаться с окружающими. Другая уехала в столицу, не понятно где и с кем живет, не понятно, чем занимается... Но у неё все разумеется будет хорошо. А то, что старшая дочь повесилась... Ну бывает в жизни все.
И на последок - ГГ. Она просто снулая рыба, которая соглашается с любой! мыслью прозвучавшей в книге.
Но не смотря на массу недостатков, что-то в этой книге все-таки есть. Тревожная, туманная атмосфера, отстраненность. На редкость удачное название.

Прочитать книгу решил после новости о вручении Автору Нобелевки. Кроме того "Холмы" для меня как отсылка к другому нобелевскому лауреату - моему любимому поэту, Иосифу Бродскому. Книга не разочаровала, но советовать ее уж точно не буду никому, слишком уж она специфическая. До последних страниц читая ее, я не понимал о чем она - какое-то бессвязное повествование, сопровождающееся постоянными повторениями одних и тех же фраз в диалогах персонажей. Да, впрочем, я и не старался понять смысла - просто занимал свободные минуты по утрам и в обед в течение пары дней. Только вот, подойдя к концу книги, к сцене на мостике через речку, всё вдруг встает на свои места и обескураживает так, что аж замираешь и начинаешь переосмысливать книгу с самого начала, сцена за сценой, диалог за диалогом. Довершает картину целостности книги последний диалог Эцуко с младшей дочерью. После прочтения последней страницы я буквально "завис" минут на десять. Примерно такое же было у меня после просмотра "Других" Аменабара и "Шестого чувства" Шьямалана. Очень сильная книга для дебюта писателя. Очень надеюсь, что другие книги Исигуро не разочаруют. А насчет дзен-буддизма, о котором читал в других рецензиях, я его там не увидел нисколечко, может, не понимаю чего-то. Еще один момент интересный хочу отразить в этих строках. Не так давно читал "Тысячу осеней Якоба де Зута" Митчелла, там тоже описывается Нагасаки, только двумя стами лет раньше. Читая Митчелла, представлял ландшафт именно таким, каким его впоследствии увидел и у Исигуро в "Холмах", а когда у Исигуро дошел до описания залива где-то в середине книги, сразу же вспомнилась сцена из "Тысячи осеней", где обстреливался корабль Пенгалиона. "Господи, да это же то самое место!", пришло мне на ум. Не уверен, что в обеих книгах действительно описывается одно и то же место, но хочется, чтобы было так.