Цитаты

Возле стоянки солдаты рассредоточились, чтобы бесшумно окружить врага, лишь иногда под чьей-то ногой хрустела ветка или раскалывался орех, но мы уже знали, что в африканской ночи никто не обращает внимания на подобные звуки. Ведь хищники, большие обезьяны и мартышки постоянно бродят вокруг человеческих поселений в надежде стащить что-нибудь съестное, но никогда не осмеливаются приближаться к костру. Поэтому мы подошли вплотную незамеченными.

Причем африканские стервятники заметно тупее наших, кастильских, ибо, заметив неподвижное тело, они сразу к нему устремляются, не важно, покойник это или всего лишь спящий. Здесь часто просыпаешься в окружении ненасытных пташек. Но они вдобавок еще и трусливы, и стоит на них прикрикнуть, как они, заполошно хлопая крыльями, поднимаются повыше и улетают с возмущенным клекотом. Похоже, они вечно страдают от голода и очень сердятся, когда то, что выглядело дохлым, пробуждается в добром здравии.

Через два-три дня на зеленом лугу мы столкнулись с дивным зверем — такого и нарочно нипочем не придумаешь. Формой и строением тела он весьма напоминает оленя, имеет четыре ноги, пятнистый окрас и маленькую заостренную мордочку. Однако ноги у него раза в три длиннее оленьих, а шея длиной с двух мужчин, поставленных друг на друга. Благодаря этой своей шее он способен поедать свежие побеги и плоды с верхушек деревьев. Зверь этот трусоват, пугается малейшего шума и тут же бросается наутек на своих длиннющих ногах, а шея при том раскачивается взад-вперед, как бы создавая равновесие, чтобы он не запнулся и не сбился с шага. Эти длинношеие олени похожи на наших обыкновенных и тем, что не ходят поодиночке, но держатся стадами по пятнадцать-двадцать особей. Рога у них до смешного маленькие, короче ушей, не ветвятся, на концах совсем тупые и закручены на манер улитки. Такими рожками невозможно ни атаковать, ни защищаться.

Путешествуя по плоской степи, каждый день от первых лучей зари и до самого заката видишь вокруг одно и то же, и душу охватывает уныние — чудится, будто стоишь на месте, напрягаешь все силы, но никуда не движешься. А когда на горизонте возвышаются горы, можно наблюдать, как день ото дня они растут и понемногу меняется ландшафт, и тогда люди усерднее рвутся вперед, не обращая внимания на трудности похода.

Еще через несколько дней пути мы вошли в эти облака и выяснили, что состоят они вовсе не из тумана, а из мельчайших капель воды. Широкая река тяжелым потоком низвергалась с вершины горы в ущелье и, разбиваясь об острые камни внизу, превращалась в подобие водяной дымки, которая, снова поднимаясь вверх, заполняла все окружающее пространство, мешала обзору и не давала вздохнуть как следует.

Гойя снова начинает извиняться, говорит, что надоел мне, что рассказывает мне как нечто новое историю, в которой я участвовал, как и он, и видел все своими глазами точно так же, как он. Я с ним не соглашаюсь: совсем не «так же, как он», никогда два человека не воспринимают совершенно одинаково одно и то же событие.

Правда, его предупредили, что негры разделены на множество племен, которые живут в разных поселениях и областях и в каждой местности своё наречие, так что они и сами, даже будучи одной расы и одного цвета, друг друга порой не понимают, что, в общем-то неудивительно, ведь, если подумать, подобное происходит и среди христиан: каталонца плохо понимают в Кастилии, кастильца плохо понимают в Валенсии, а баска не понимают нигде.

Надо отметить, что негры бывают разных видов и разной масти, но всех их объединяет одна привычка: собравшись вместе, они орут, будто с них кожу живьём сдирают, и вдобавок топают ногами, как одержимые, поднимая тучи пыли. Фрай Жорди даже высказывал мнение, что именно из-за этой привычки у них такие большие ступни и такие широкие ноздри. Ведь, когда они устраивают праздничное веселье, пыль стоит столбом, так что честный христианин ни вдохнуть, ни выдохнуть не может - а они знай себе дышат своими приплюснутыми носами.

Негр приблизился ко мне, и я приветствовал его на мавританский манер — приложил правую руку ко лбу, устам и сердцу. Означает сие „мои мысли, и слова, и чувства — с тобой“, и нет в мире более коварного и лживого жеста, ибо известно: если мавр тебя таким образом привечает, лучше не поворачивайся к нему спиной.

Еще одна удивительная и достойная упоминания вещь: есть всего два или три негритянских лица, и всё. Других не бывает, будто все они братья, вышедшие из одного чрева, — не то что мы, белые, ведь у нас каждый имеет собственную физиономию и двух одинаковых не найдешь, сколько ни ищи. По этой причине негры, стремясь избежать путаницы, обязательно носят какие-нибудь отметины: у одних на лице шрамы, которыми они сами себя награждают в детстве, на манер нашего крещения, у других не хватает пальца или мочки уха, у кого-то следы от избиения камнями, у кого-то рубцы от плетей — словом, признаки один другого краше.

Любопытно, что у христиан, несмотря на все бедствия, и смуты, и эпидемии, и войны, посылаемые нам Господом за грехи наши, каждое поколение живет лучше своих отцов, худо-бедно мы совершенствуемся. У мавров же ровно наоборот: повсюду видны признаки упадка, множащиеся день ото дня. По моему разумению, это следствие их упорной приверженности ложной вере Магомета и их слепоты: отчего же, видя успехи христиан, они не устыдятся, и не исправятся, и не устремятся на путь, указанный Господом нашим Иисусом Христом?

Вместе мы думали, как быть дальше, и сошлись во мнении, что арбалетчики, не ровен час, взбунтуются, если узнают, что им предстоит углубиться в негритянские земли, куда не ступала нога белого человека и где, по слухам, водятся демоны, страшные чудища и ядовитые змеи. Поэтому мы единодушно решили, что, дабы поумерить подобные страхи, следует пустить слух об изобилии золота и драгоценных камней в тех местах, куда мы направляемся, — что, по нашему убеждению, было чистой правдой, — и тогда свойственная простолюдинам алчность взбодрит их дух и поможет преодолеть тяжкие испытания, ожидающие нас впереди.

Марокканский правитель зовется также Мирамамолин, что означает „посланник божий“, и мавры в невежестве своем почитают его за пророка и думают, что он творит чудеса, хотя чудес тех никогда никто не видал, но, будучи людьми наивными и темными, они в это верят, как и в лживые сказки Корана. И утверждают, будто бы божественной избранности Мирамамолина имеется верное доказательство: передние зубы сверху у него расставлены так, что между ними свободно проходит ноготь. А это глупость несусветная, ибо, будь оно правдой, все ослы и многие лошади сошли бы за пророков, и если поразмыслить хорошенько, то верить в подобную чушь — еще и тяжкий грех. Я-то ее излагаю на письме не по легкомыслию своему — ведь как истый христианин я готов принять все, чему учит Церковь, доступно это моему пониманию или нет, — а чтобы наглядно показать, насколько фальшивы лжепророк Магомет и его шарлатанская секта.