Цитаты — стр. 5

- А чего мне бояться? - искренне удивляется он и вдруг выпаливает: - К тому же, человек может помереть только раз. А коли чуть раньше помрет, знать, чуть дольше будет мертвым, вот и все.

— Полагаю, что для существования человеку и цитрусовым необходимы примерно одни и те же климатические условия.

Свернуть 

Найкраще він почувається на новому місці - тоді світ наче постає наново. Чужий означає вільний. Той, що має за плечима великий простір, степ, пустелю, схожий на колиску півмісяць, який заглушує музику цикад; той, що має повітря, пропахле шкіркою дині, шарудіння скарабея, який надвечір, коли небо… Развернуть 

Свернуть 

Одна из самых серьезных болезней сегодняшней так называемой литературы и так называемой драматургии - почти полное невнимание к тому, что является неизбежным содержанием жизни, что занимает самую большую её часть, что является её неотъемлемым, неустрашимым аспектом, а именно необходимость… Развернуть 

Мир прогнил до мозга костей, и я хочу умереть. Но не сейчас. Знаешь, как я хочу умереть — прыгнуть с крыши с криком: пиздец.

Свернуть 

Ни одну ситуацию не оставлять непроясненной, нерассказанной, ни одну дверь — закрытой высаживать их пинком проклятия — даже те, что ведут в стыдливые и позорные коридоры, о которых нам хочется забыть. Не стесняться ни одного проступка, ни одного греха. Грех рассказанный — отпущен. Рассказанная… Развернуть 

В газете «Едиот» написали, что бордовый «форд-мустанг», двигавшийся с превышением скорости, упал с автострады, перевернулся, ударился о дерево и взорвался. Остался только обгоревший кузов. И оплавленные золотые часы Менахема. Больше ничего. Тысячелетняя олива не пострадала.

Зигмунт. А какое имя мы дадим Рахельке?
Владек. Мария.
Зоська. Красиво.
Хенек. Владек, ты с ума сошел? Хочешь еврейку назвать именем Богоматери?
Владек. А Богоматерь, по-твоему, кто?

У половины камней есть свое лицо, люди, конечно, стесняются признаться, что видят эти лица, в детстве они их различали, а потом стали стыдиться.

разве самые болезненные выяснения отношений не касаются пустяков?
Разве не реагируем мы самыми гнусными оскорблениями, разве не наносим самые болезненные удары из-за каких-то мелочей: разбитой рюмки, пятна на сюртуке, опоздания к ужину?

каждый из нас пытался исполнять супружеские обязанности по мере сил. Разве можно от человека требовать чего-то большего?

Гумерсинда выбрала для глухаря место на кладбище картезианцев, рядом со своим отцом; почему бы и нет, не подерутся, я думаю.

Свернуть 

То, что он имел их в своем полном распоряжении, сначала на бумаге, а потом на сундуке, возле стены, опирающихся о мольберт и так, и сяк, – становилось частью полотна, даже если оно представляло расстрелянных повстанцев, Веллингтона на коне или бой быков; это они, сборщицы апельсинов с берегов… Развернуть 

Свернуть 

большая тряпка, висевшая на колышке в углу мастерской, безусловно, служила той же цели: чтобы заслонить святой лик во время сиесты, когда отец закрывал дверь на ключ и «размышлял о живописи», для чего ему требовалось «полное одиночество», правда, при всем при том он не выпроваживал из комнаты… Развернуть 

Как же легко отобрать.
Повсюду вокруг нас кто-то кому-то в чем-то отказывает, кто-то кого-то лишает наследства, кто-то у кого-то отнимает: в толпе – выуженные ловкой рукой часы; в Трибунале – свободу; в постели, в разворошенных простынях, – невинность; таков порядок мира сего.

Свернуть 

Увечье – это отчуждение. Человек, потерявший руку, – совсем не тот, что был когда-то, только без руки. Это человек, у которого вместо руки имеется ее отсутствие, совершенно новый орган, и на него не следует смотреть и о нем напоминать. Чтобы не причинить боли. И если в теле на месте руки выросло… Развернуть 

Потом еще несколько месяцев он отлеживался в постели – лицо его округлилось, начал он рисовать в тетради, стал занудным, как любой выздоравливающий мужчина.