Дарю идею неленивым издателям и исследователям творчества Ольги Токарчук: разработайте несколько путеводителей по тексту с разными маршрутами. Придется пронумеровать сотню с лишним маленьких главок, зато потом можно будет складывать из них совершенно отличные друг от друга истории и варианты прочтения. Если воткнуть еще и указания идеальных для чтения мест, городов, кафе и сопутствующих напитков, то заодно удастся заработать на нативной рекламе.
«Бегуны» напоминают мелко порубленный и хорошо перемешанный салат, но это больше плюс, чем минус. Читателю приходится постоянно находиться в движении и работать над текстом и собственными воспоминаниями о недавно прочитанном. Впрочем, можно попросту на это забить и читать любой фрагмент из любого места, хуже не станет, Кортасар позавидует. Все… Развернуть
Небольшая по объему пьеса, в которой зашкаливает количество ужасающих событий в огромном масштабе - масштабе истории страны, Польши, начала сороковых годов, где люди становятся зверями, и убивают своих же односельчан, соседей, одноклассников, друзей...
Жуткое сосредоточие описаний гибели и страданий ни в чем не повинных людей. Они "повинны", если можно так выразиться, лишь в том, что родились евреями. Это их карма, их долг, их гордость, их сила. Пьеса о сильных людях, о тех, кто выдерживает какие угодно удары судьбы, и в то же время пьеса о слабых ничтожных людишках, фашистах, готовых измываться над беззащитными...
Интересное построение пьесы: это словно хроника в реальном времени, ведь события излагаются от лиц-участников этих событий последовательно, мы видим пересказ этих событий их… Развернуть
А началось всё со строительства дома отцом старого К. Два этажа, чтобы планируемой большой семье было где жить; сад с посаженным дубом, ровесником дома, но чудесным планам интеллигентной семьи помешала война. Столкнувшись с новой реальностью, силезская семья с аристократическим самовосприятием вступает в конфликт с Силезией рабочего класса. Хотя, конечно, это универсальная история, главным героем может быть соседский сын или друг нашего ребенка по школе, потому что такое может произойти везде. В маленьких и больших городах, в деревнях, в безымянных многоквартирных домах и в маленьких закрытых элитарных посёлках. Эта книга подходит для любого региона, Силезия здесь лишь незначительный фон, едва набросанный, упомянутый вскользь, думаю потому, что сюжету нужно где-то разворачиваться.… Развернуть
Во мне сражаются два существа - огромный лысый бугай по имени Ахътальюпл и худенький мальчик в очках с прилизанной чёлкой - Серёжа. Быть полем битвы очень тяжело, потому что прорывается то один, то другой. *Выходит в семейниках с горящим веником на лестничную площадку* Я помазанник Мумбы-тумбы, ё-человек и Сильный подниматель утюжка, иду танцевать под буквы, не бормоча. Я завидую коллеге-писателю, открываю, перелистываю страницы и впитываю. Слова, измельченные глазами как картофель с пюре. Блестяще. Но уважайте, как вы на это смотрите. Это круто, здорово, гипер, мега, экстра и кальво-майонезно - амфора, трава, шлюхи. И мёртвая собачка лежииииит, мёртвая собачка не спииииит. Как обычно под балконом. Это как дома. Жизнь в реальности или романтизм - выбираю втирание в дёсны, чтобы не… Развернуть
Чтобы понять, захочется ли вам читать роман Ольги Токарчук «Правек и другие времена», можно выстроить нехитрую систему координат. Ось первая — магический реализм. У него есть несколько разновидностей, но наиболее известные виды — латиноамериканский (Гарсиа Маркес, Хулио Кортасар, да вы и без меня знаете) и восточноевропейский (например, Милорад Павич или Горан Петрович). Нетрудно предположить, что Ольга Токарчук, польская писательница, ближе к восточноевропейскому магически-реалистическому канону, однако и с Латинской Америкой ее многое роднит. Посудите сами: небольшой выдуманный городок Правек, в котором живут несколько семей и странных персонажей-одиночек, вокруг них постоянно происходит что-то странное, и нет никакой уверенности, что этот городок вообще находится в нашем мире, хотя… Развернуть
В основу пьесы польского театрального критика и драматурга положены реальные исторические события, послужившие своего рода толчком к дальнейшему развитию сюжетной линии, призванной продемонстрировать всю низость и подлость человеческой натуры, а заодно и напомнить о важности памяти и признания совершенного зла во избежание повторения.
Сама форма, выбранная автором для рассказа о тех событиях, сразу выделяет его из ряда произведений о войне, да и о событиях, связанных с еврейским вопросом в Польше, тоже не особо много литературы, скорее единицы, в лучшем случае, что автоматически делает эту пьесу заметной, равно и актуальной, увы.
Данная пьеса - это полифония голосов сначала одноклассников, потом уже бывших, которых жизнь разводит по разные стороны. Начавшаяся вполне мирно и даже с… Развернуть
На днях застала приятельницу в состоянии, близком к депрессии. Что меня несколько удивило: обычно она полна энергии и прыгает до потолка.
– Он меня не любит, – сообщила она трагическим шепотом.
– С чего ты взяла? – заинтересовалась я. – Он тебе сам сказал?
– Кто ж говорит такие вещи? Нет, просто он не проводит со мной столько времени, сколько мне нужно. И на письма отвечает через раз. И вообще постоянно недоступен.
– Ты же сама сказала, ему сейчас не до того. На него бывшая наседает, квартиру пытается отсудить, да ещё на работе неприятности. О какой романтической любви тут может идти речь?
– Что же мне делать?
– Оставить его в покое. Пусть разбирается со своими делами. А когда он придёт во вменяемое состояние, тогда и выяснишь, что там у него с тобой.
– Но я не хочу ждать! Жизнь-то… Развернуть
Всего несколько минут остается до того момента, как в солнечном Стокгольме назовут имя Нобелевского лауреата по литературе 2020 года. Букмекеры в этом году подозрительно переживают за девочек – среди самых главных претендентов наблюдаются и Людмила Улицкая, и Маргарет Этвуд (которая получила Букеровскую премию в прошлом году), и моя фаворитка прошлого года Мариз Конде. Все они занимают первое, второе и четвертое место по вероятности получения премии. А третий по коэффициенту (причем он третий примерно последние 20 лет) - Харуки Мураками. И с одной стороны, уже хочется, конечно, чтобы главный литературный самурай получил свое признание, но пока в этом мире все еще существуют никому неизвестные и никем не читанные 82-летние кенийские писатели (да, Нгуги Ва Тионго’о, я говорю про тебя), то… Развернуть
Стойкое ощущение, что меня обманули! На данный момент три топовые рецензии на эту книгу написаны моими подругами. Они честно обещают невесомость, свободу, полет души, рекомендуют брать ее с собой в путешествия и открывать на любой страничке, читать любую главу. После таких восторгов я ждала книгу в духе Макса Фрая, Аше Гарридо, Ники Каллен, Дженет Уинтерсон. Маленькое чудо о путешествиях с легким польским колоритом. Но получила я совсем не то и не так, да и совсем не ощутила родной души. Конечно, немного расстроилась, но в целом книга очень понравилась, зацепила, внесла маленький вклад в мое образование и оставила свой след в душе.
Во-первых, это роман, собранный из маленьких кусочков. Они могут быть на одну страничку и не являться на первый взгляд, важными: дорожные заметки, информация о… Развернуть
Жизнь прекрасна, какие бы ужасные вещи о ней не рассказывали.
Ольга Токарчук ''Дом дневной, дом ночной''
Жизнь не только прекрасна, она еще и удивительно загадочна, балансируя на грани сна и яви, впрочем, это пограничное состояние можно найти у Ольги Токарчук практически в каждой книге, что порой теряешься - где настоящее, а где потусторонее, где сны, а где явь, где свет попадает, а где сероватые сумерки. Можно ли потушить весенние мухоморы в сметане и не отравиться? Можно ли внутри себя обнаружить птицу и понять что выпустить ее из себя можно только умерев, иначе твой мир рассыплется в прах? Проза Токарчук именно вот такая - сотканная из множества рассказов, историй, уводящих из наших дней в Средневековье к житию святой Кюммернис - очень необычной святой, надо сказать, - а затем в… Развернуть
«Бегуны» Ольги Токарчук - это современная книга, книга XXI века, о прошлом и неуловимых мгновениях настоящего. ХIX век - время больших неторопливых романов, где автор рассказывает истории героев неспеша, постепенно, со скоростью дилижанса. Главы этой истории перемещаются по миру со скоростью самолёта, а для слов есть уже интернет, который чуть медленнее мгновения. Книга, в которой герой не выражен ярко, но присутствует на каждой странице, даже когда говорит о других людях и отвлеченных предметах. Книга, которая состоит из отдельных вырванных мгновений жизни автора, также как каждый из нас пишет свою книгу на страницах в своих соц сетях или известных площадках, или в своём блокноте. Пишет не только о себе, но обо всем, что волнует и цепляет. Случайная история неизвестного или известного… Развернуть
Пьеса, которая бьёт под дых - читаешь и вдруг чувствуешь, как перехватывает дыхание. Автор утеснил количество действующих лиц до одного небольшого класса, но чтобы представить весь размер трагедии, нужно расширить рамки до размеров Польши, а потом и до размеров всего мира, не ограничиваясь истреблением евреев. Расизм в самых разнообразных своих проявлениях кажется несокрушимым, упорно повторяясь из века в век.
Основная тема - уничтожение 1600 евреев в городке Едвабне. То, что их согнали в овин и сожгли заживо свои же односельчане - бывшие одноклассники, соседи, знакомые - страшное жестокосердие и вопиющая бесчеловечность. Но герои пьесы идут дальше - они становятся героями и патриотами страны. И это более зловеще, так как подтверждает безнаказанность содеянных преступлений и возможность… Развернуть
Есть в Польше, недалеко от белорусской границы, маленький городок Едвабне...
В далёком для нас 1941 году один из жителей этого местечка пожертвовал собственным овином, а обычные жители, поляки согнали в него полторы тысячи евреев и сожгли. Сожгли заживо, не пожалев ни детей, ни женщин...мужчин они убили раньше. Те кто сделал это не был ни фашистом, ни особо идейным. Это не были какие-то выродки или специально подготовленные. Это были обычные соседи, те которые жили двор в двор, кто заходил в лавку, смотрел кино, кто учился в одном классе. Их было много. Целый город. Во главе с бургомистром и ксендзом.
Это "История..." о польских и еврейских мальчиках и девочках, которые сидели за одной партой, а потом превратились в палачей и жертв. Жертв всесожжения. Это очень сильная и страшная вещь.… Развернуть
Странная постмодерновая книга, из тех, что я обычно в упор не понимаю, вот и в этот раз не очень поняла, но я уже устала объясняться на эту тему. Просто приму как данность, что я не из тех, кто любит зыбкие тексты, неопределенность и дерева вероятностей. Здесь так.
"Бегуны" - как по мне, сборник зарисовок, записок на салфетках, мелких историй, связанные некой идеей или даже фигурой - авторского Я. Уже взрослой девушки, находящейся в постоянном движении. Она не путешествует так, как я, например, - делать короткие либо длинные вылазки, но неизменно возвращаться на базу, не для нее. Для нее же стиль жизни - это постоянное движение без начала и конца, в этой задаче нет никаких точек А и Б, и пассажиры никогда не встретятся, да никто из пассажиров и не стремится навстречу. Броуновское… Развернуть
Воспользовавшись незыблемыми принципами Ольги Токарчук «Никаких решений до утреннего кофе» и «Пишется то, что пишется» как практическими советами, ваш непокорный слуга зарядил объёмистую «мозесовскую» кружку солидной порцией ароматного утреннего кофе, уселся за буквопечатающую машинку с расширенным функционалом (за клавиатуру простого домашнего компа) и отпустил долгопрогулочные вожжи ...
Перед нами роман, битком наполненный символическими, а может быть даже и сакральными смыслами. Впрочем, с чего это я решил, что это роман? Ведь по форме это скорее сборник рассказов и новелл, расположенных в хронологическом порядке и рассказывающих об одном конкретном месте (деревня Правек) и населяющих его людях. И с этой точки зрения это ещё и герметическое произведение. Собственно именно с заявки на… Развернуть
Память мира на его дорогах. (Рышард Капущинский)
В далеком 484 до н. э. (а может быть чуть раньше или позже) на средиземноморском побережье Малой Азии, в городе от которого в наши дни остались лишь живописные руины, появился на свет мальчик. Он рос на перекрестке многих культур и дорог, в нем смешались разные крови, он побывал почти во всех уголках известного тогда мира, объездил Вавилон, Ассирию, Египет, Малую Азию, Геллеспонт, Северное Причерноморье, Балканский полуостров от Пелопоннеса до Македонии и Фракии. Он был одержим манией запоминания; впитывал истории, людей и пыль дорог, с отпечатками тысяч шагов предыдущих поколений, он знал, что память — это нечто несовершенное, деликатное, легко ускользающее, невечное… «То, что в ней содержится, то, что она сохранила, может улетучиться,… Развернуть
Одна з тих книг, які чепляють. Одна з тих історій, які викликають бурхливі, ні, навіть так, дуже бурхливі емоції, деколи хотілося просто закинути книгу подалі, щоб тут же відкрити її на наступній сторінці. Хоча нічого аж такого в ній немає. Історичний, але дуже спокійний роман. А ще це історія однієї сім‘ї протягом десятиліть.
Літо. Осінь. Зима. Весна.
Розеля. Мати.
Немає нічого однозначного в долі тих, кого своїм крилом зачепила Друга Світова. Навіть якщо вона просто оминула, або ж, як до Розелі, постукала змореною біженкою з малолітньою дитиною, а потім двома французами, що їх всіх змушена була ховати у піддолі. А ще були росіяни. Живіт досі пам‘ятає розпечену праску. І українці, перевдіті німцями, після яких довго не могла дивитися людям в очі, бачила лише дула гвинтівок.
На… Развернуть
В принципе интересная полька (особенно по сравнению со многими другими пишущими вообще) и в книжке есть даже хорошие интересные места (случается и почти на грани надрыва (немного об этом чуть ниже), а это ценно), за что и поставил "четверку", то есть авторша во многом мне близка; но не близка, правда, в анатомически-полумедицинских, и тому подобных телесно-кунсткамерных описаниях и полях интереса (кроме правильно-замеченной возможности криминальной идентификации по вагинам, ну и с тем, что они "красивы, словно орхидеи" - не могу не согласиться).
Сам "роман" конечно же не роман, а некий сборник зарисовок, коротких, сверхкоротких и средних по размеру, почти не связанных между собой, условно объединённых по условному принципу движения (передвижения) условной идеологией солдата Ефимия,… Развернуть
Ни с кем не говори. Не пей вина.
Оставь свой дом. Оставь жену и брата.
Оставь людей. Твоя душа должна
Почувствовать — к былому нет возврата.
Георгий Адамович
Ольга Токарчук в своей книге в основном задает вопросы, нежели отвечает на них. В «Бегунах» нет привычного цельного художественного сюжета, а только обилие фрагментов человеческих судеб в разных временных отрезках. Эти фрагменты походят на мелкие и, на первых взгляд, несколько разрозненные детали, какого-то загадочного конструктора/пазла, элементы которого читатель, по идее, должен (не должен, но имеет возможность) собрать в единую конструкцию/картину. Однако, ветер постоянно меняется, конструкция становится неустойчивой, картина ускользает, узор путается, да и производитель не гарантирует того, что это непременно произойдет,… Развернуть
Впервые прочитала две истории из этой книги в Иностранке № 1 за 2009 год: «Ни шагу без Бати» и «Фильм должен быть снят». Напечатаны они были в рубрике: «Литературный гид. Польский репортаж». Я тогда как-то мало придала этому значения, хотя истории мне понравились. В 2011 году Иностранка выпускает тематический номер «Польша: литература факта», где вновь отводит особое место «польскому репортажу». Оказывается в Польше это особо любимый жанр со своей историей.
Эта книга – сборник репортажей польского журналиста о достаточно известных людях Чехии XX века, да и вообще о людях Чехии. Это длинные и короткие истории, главными героями в которых выступают:
- Томаш Батя, создавший обувную империю в городе Злин, и продолживший дело его брат Ян Батя, который, кстати, запомнился еще и тем, что в 1938… Развернуть
— Все правильно, сынок, между нами мир, ведь я отец твой, я не веду с тобой войну, я просто воспитываю тебя, ну, иди сюда, ну, куда ты, дерьмо, убегаешь, а ну, подожди, ооо, и что теперь, и что теперь? Знаешь за что? — (Удар, da capo al fine.)
Мрачная, безысходная и великолепно написанная книга. Единственная претензия – к переводчикам, деликатно заменившим польское слово Gnój (навоз, дерьмо) – эвфемизмом «Дрянье». Украинский вариант «Гівнюк» - гораздо точнее. Да и как еще назвать отца главного героя? Дрянь – это что-то мерзкое, но мелкое, от него можно отмахнуться и забыть, а дерьмо тебя не только пачкает, оно еще и отравляет твое существование, окутывая зловонием. Вроде бы его и нет рядом в данный момент, но оно оставило на тебе свое несмываемое, зловонное тавро.
Отец, избивающий сына.… Развернуть
Правек — маленькая деревушка в Польше окаймлённая речками, да лесами. Для кого-то, это место, лишь скучная точка на карте, для автора же — Вселенная, которую можно раскрыть с помощью нескольких человеческих, ангельских и растительных судеб.
История покажет одинокое, ненадёжное существование на границе с войной и жестокое, страшное время внутри войны. А также, спокойный период между двумя этими состояниями.
Расскажет, какова обычная, реальная жизнь в лицах трёх поколений. Представит счастливый, благоденственный мир. Мир страха, скорби и боли . Мир отваги и решимости. Мир безнадёжный.
В общем, каждый чтец книги найдёт ту ситуацию, ту эмоцию, которая вспомнится и откликнется. Увидит тот опыт, который незаметно проскальзывает мимо в лицах окружающих. А возможно, и опыт личный.
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀•
Не… Развернуть
Роман сложный. И дело даже не в его объеме или заложенном в него смысле. Дело в его масштабах. Он охватывает немаленький промежуток времени. Книга-это жизнь целого поколения. Поколения, которое не сидит на месте, а меняет дома, страны, материки. Как старую кожу змеи, герои сбрасывают свои имена. Кажется ты только разобрался в иерархии, составил в своей голове родословную и начал что-то понимать, как тут же все обнуляется. Меняются города, фамилии, религии, судьбы. С новыми именами герои словно обновляются и уже предстают под другим углом. Все те же характеры, но наружу выползают незаметные ранее черты.
И да. Это исторический роман, основанный на реальных событиях. Но читается он как сказка. Хотя правильнее будет подобрать другое слово. Более емкое и всеобъемлющее. Но во мне нет таланта… Развернуть
Тот случай, когда рандомный (даже дважды рандомный) выбор книги для чтения, от которой ничего хорошего не ожидал, принёс с собой открытие — сродни обнаружению потайного помещения в «Белом лебеде», вроде и огромного, на деле же шириною всего в шестьдесят сантиметров, застенок в буквальном смысле этого слова. Неужели можно в таком существовать? Не повернуться же. А как же клаустрофобия?
А как люди существовали в гетто, в таком же сжатом пространстве, где, кажется, и не вдохнёшь глубоко, не столкнувшись с товарищами по несчастью? И это — годами…
Предопасение того, что читать придётся пафосно-надрывный, плакатный текст, развеялось с первых же страниц — там разворачивалась и в самом деле фантасмагория в булгаковском духе, да и Кафке прямая родня, чего автор и не скрывает. Ассоциации с… Развернуть
Люблю добротный нонфикшн. Последнее время удается найти и такие пограничные книги, где документальные репортажи подаются в необычной форме, близкой к художественным или дневниковым повествованиям. Вот и Магдалена Гжебалковская написала замечательную книгу о 1945 годе, в форме дневника, ведомого главной героиней, участницы событий преобразования польской территорий после ее освобождения от фашизма. Здесь сюжет можно разделить на двенадцать репортажей, они словно как двенадцать совершенно непохожих месяцев одного года, рассказывающий каждый свою историю и свою правду о том, как сначала ожидаешь лучшего, а потом пребываешь в новом необычном состоянии непривыкания к действительности.
Вот уже и война кончилась, и мир начался, а есть ли жизнь вокруг? Этого ли ожидали поляки по прихожу мирного… Развернуть
