Цитаты из произведения Многие всемирные истории — стр. 2

Все наши знания – лишь нарисованная нашим воображением радужная оболочка пузырька пены, одного из бесчисленного количества пузырьков пенного «барашка», появившегося на гребне волны, одной из бесчисленного количества волн на поверхности бескрайнего океана бытия.

С болью, ужасом и, в то же время, с некоторой признательностью и даже с преклонением, я почувствовал (или мне показалось, что почувствовал) характер вечного духа, когда он одним интуитивным и безграничным взором окинул все наши жизни. В этом взоре не было ни малейшей жалости, ни малейшей помощи, ни малейшего намека на…

... добродетель творения – любовь и поклонение, а добродетель творца – способность к творению и бессмертие, то есть недостижимая и непостижимая цель всех поклоняющихся творений.

Ибо дух, по мере своего пробуждения, все больше и больше жаждет воспринимать все бытие со вселенской точки зрения, то есть смотреть на мир не глазами создания, а глазами создателя.

У нас есть два путеводных огонька. Первый – маленький мерцающий атом нашего сообщества со всем, что имеет для нас значение. Второй – холодный свет звезд, символ гиперкосмической реальности, с несомым ею чистейшим наслаждением. Как это ни странно, но в этом свете, в котором даже самая страстная любовь подвергается…

Нельзя было точно сказать, любит ли он их или совершенно к ним равнодушен. Да, конечно, он любил их; но он, похоже, не имел никакого желания спасать их от последствий смертной природы и жестокого воздействия окружающей среды. Он любил их, но не испытывал к ним жалости. Ибо видел, что их достоинства как раз и заключаются в…

Если Создатель звезд есть Любовь, мы знаем, что это должно быть правильно. Если нет, если он – нечто иное, некий нечеловеческий дух, это должно быть правильно. А если он – ничто, если звезды и все остальное не созданы им, а сами по себе, и если этот возлюбленный дух есть не что иное, как плод нашего воображения, то и это…