Цитаты из произведения После огня — стр. 5

Мир принимал знакомые мёртвые черты сожжённого поля боя. Боя, что человечество проиграло самому себе.

Отворяя тяжёлую дверь своего дома, переступая порог от тусклого света улицы к влажной темноте комнаты, Томас был уже совершенно иным человеком. Если бы кто-то посмотрел на него сейчас, он бы увидел, как тонкая серая пелена упала на его лицо, сделав красивые черты жёстче, глаза безжизненнее, а по тёмным вихрам растрёпанной…

В этом сумасшедшем огненном мире не стоило искать объяснений, любая тварь, порождённая сгоревшей землёй, желала уничтожить выживших, и эта ненависть наделяла её сознанием — опасным и смертоносным.

Томас ещё немножко постоял над уснувшей женой, наблюдая, как ровно и мягко поднимается её грудь, как спокойно она выдыхала, тихо, без ужасающего бульканья и хрипа. Он вдруг понял, что согласен смириться с любым ребенком, с тысячью детей, лишь бы Анабель всегда дышала именно так.

Хорошо быть молодым, открытым в своих радостях и болях. И не скрывать в себе ничего такого, что жрёт тебя изнутри.

Лисицы передавали из поколения в поколение байку о том, как раньше человек был хозяином этих земель, да и земли были другими-плодородные и наполненные водой. Но человек слишком любил кровь. Эта жажда затмила ему глаза, говорили лисицы, он хотел крови земли, крови тварей, что по земле ходят,крови братьев своих и даже крови…

спи, моя пташка, спи, ночь — это тоже птица. в мире моей любви, горюшка не случится, в мире моей любви станут крылаты люди. спи, моя птаха, спи, пусть тебя не разбудит ветра проклятый вой, холод ночи искрится, помни, что я с тобой, помни, ты тоже птица.

«Неужели мир именно такой — серый, грязный, мёртвый? И не найти в нём ничего, что хоть чуточку более походит на жизнь?» — думалось ей, пока пустыня сменялась пустыней, а скалы впереди надвигались на них в такт мерному взмаху крыльев.

Если не впускать в своё иссушенное сердце никого нового, то оно постепенно перестанет болеть от тоски по всему ушедшему