Убийство

При жизни Чехова рассказ «Убийство» переводился на сербохорватский, французский, чешский и на язык эсперанто.

Рассказ состоит из семи частей. Действие первой части рассказа происходит на железнодорожной станции Прогонная. В местной церкви на всенощной стояли богомольцы из станционных служащих. Служил в церкви священник из Веденяпина, а пели псаломщик и Матвей Терехов. После всенощной все разошлись, но Матвей, который жил рядом, не пошёл домой. Он сидел у буфетчика и рассказывал о церковном хоре, в котором пел, о своём брате, о весне, которую не любил. Попив чаю, он ушёл домой, там его брат, Яков Иваныч, служил всенощную.

Матвей жил в доме, половина которого была занята под трактир, в другой жила семья Терехова. Дома Матвей еще долго не спал. Он достал карандаш и написал на прочитанной книге: «Сию книгу читал я, Матвей Терехов, и нахожу ее из всех читанных мною книг самою лутшею, в чем и приношу мою прызнательность унтер-офицеру жандармского управления железных дорог Кузьме Николаеву Жукову, как владельцу оной бесценной книгы».

Во второй части рассказа Матвея в буфете слушали буфетчик и жандарм Жуков. Матвей говорил о своей приверженности к религии, Он сызмальства читал в церкви апостола. Родители одобряли и поддерживали его интересы. Матвей даже дал себе обет «не кушать по понедельникам скоромного и не кушать мяса во все дни». Потом собеседники разговорились о богатстве брата Матвея, Якова Иваныча. Буфетчик сказал: «У вашего дедушки было огромадное состояние. Огромадное! Всё потом осталось вашему отцу и вашему дяде. Ваш отец помер в молодых летах, и после него всё забрал дядя, а потом, значит, Яков Иваныч. Пока вы с маменькой на богомолье ходили и на заводе тенором пели, тут без вас не зевали». Слушатели решили, что и у Матвея много денег.

В третьей части описывается постоялый двор, в котором однажды убили проезжего купца. После постройки железной дороги здесь была построена станция Прогонная. На станции жили Тереховы — бабка Авдотья, её сын, оба внука и их сестра Аглая. В рассказе дается описание Якова Иваныча и Матвея. Автор отмечал странности Матвея, который не хотел молиться вместе со всеми, «ел и пил чай не вовремя, поздно вставал, в среды и пятницы пил молоко, будто бы по слабости здоровья».

В четвертой и пятой частях описывается раздор между братьями. Матвей посчитал Якова богоотступником и еретиком: «Бесы окаянные заслонили от вас истинный свет, ваша молитва не угодна богу. Покайтесь, пока не поздно! Смерть грешника люта! Покайтесь, братец!»

Сам же Матвей попросил растительного масла, ссылаясь на нездоровье, и Аглая ему дала бутыль. Яков пришёл в ярость, стал гнать брата из дому, «взял его за плечи и потащил из-за стола», тот, испугавшись, «нечаянно ухватился за его рубаху около шеи и порвал воротник». Аглая, которой показалось, будто это Матвей хочет бить Якова, «вскрикнула, схватила бутылку с постным маслом и изо всей силы ударила ею ненавистного брата прямо по темени. Матвей пошатнулся, и лицо его в одно мгновение стало спокойным, равнодушным».

Яков Иваныч решил скрыть следы преступления. Он решил, что отвезёт убиенного Матвея в Лимаровский лес и положит на дороге, а потом скажет всем, что Матвей ушел в Веденяпино и не вернулся, все подумают, что его убили прохожие.

Яков Иваныч со своей дочкой Дашуткой отвёз Матвея в лес. Через два дня к ним приехали становой пристав и следователь, которые обыскали комнату Матвея, потом весь трактир. Они допросили Якова, который рассказал, что Матвей в понедельник ушел в Веденяпино говеть и что, вероятно, дорогой его убили пильщики. Следователь стал разбираться, почему Матвея нашли на дороге, а шапка его оказалась дома. Как он мог пойти в Веденяпино без шапки? На дороге на снегу не было ни одной капли крови, а голова у Матвея была проломлена, а лицо и грудь все в крови. Потом Якова и Аглаю увели со двора.

Жандарм на допросе показал, что Матвея убили Яков и Аглая из-за денег. Через одиннадцать месяцев был суд. Четверых признали виновными в убийстве. Яков Иваныч был приговорён к каторжным работам на двадцать лет, Аглая — на тринадцать с половиной, буфетчик Сергей Никанорыч, свидетель убийства — на десять, Дашутка — на шесть.

В последней части описывается сахалинская тюрьма, жизнь и работа в ней арестантов. В одной из партий каторжных находился Яков Иваныч, которого прозвали Веником за длинную бороду. Его сестру Аглаю отправили на каторгу через Сибирь, Дашутка отбывала срок на Сахалине, там ее отдали поселенцу в сожительницы. Сергей Никанорыч отбывал срок лакеем у чиновника в Дуэ.

Критик Ю. Николаев писал о рассказе: «И, если такой вовсе не исключительный… человек из народа, как Яков, нашел в себе столько душевной силы, чтобы нести тяжкий крест свой, — как велик должен быть этот народ, среди которого он жил и воспитался, духом которого он проникся…». Рецензент периодического издания «Книжки Недели» писал о финале рассказа: «Как и все рассказы г. Чехова, „Убийство“ закончено несколько вяло и неопределённо, но психологический процесс, выпуклость характеров и бытовая правда рассказа замечательны, как всегда».

Р. И. Сементковский сравнивал «Убийство» с романами польского писателя Генрик Сенкевич - Без догмата , Генрик Сенкевич - Семья Поланецких , Генрик Сенкевич - Камо грядеши , отмечая, что и у Чехова, и у Сенкевича вера стоит на первом месте. При этом критик находил и отличия: «Но у г. Сенкевича вера является новою забавою для людей, оторванных от жизни <…>, а в рассказе г. Чехова вера является насущным хлебом, якорем спасения для людей, окутанных мраком невежества, лишённых всякой возможности запастись где-нибудь лучом света и тем не менее чувствующих, что они люди, что и им доступны потребности духа».

Отрицательные отзывы о рассказе оставили П. А. Ачкасов (П. А. Матвеев), М. Полтавский (М. И. Дубинский), анонимный рецензент отдела «Журнальное обозрение. Беллетристика» в «Литературном обозрении». В частности, последний был недоволен финалом рассказа, в котором описывалось перерождение главного героя на каторге: «Как же это так: всё не знал, не знал истинного бога, а тут вдруг познал и захотел даже вразумлять других? Окончание является совсем туманным и не развитым, а между тем здесь-то и лежит гвоздь рассказа».

Литературный критик и историк русской литературы А. М. Скабичевский, находясь под сильным впечатлением от сцены убийства в рассказе и размышляя о дикости простого народа, в своей рецензии восклицал: «Сколько ещё нужно труда, чтобы пробить эту дикую чащу невежества и сделать хоть сколько-нибудь похожими на людей этих обросших дубовою корою чудовищ!».