Цитаты из произведения Обелиск — стр. 3

Жизнь человеческая очень несоразмерна с вечностью и пятнадцать лет или шестьдесят – все не более чем мгновение перед лицом вечности.

И, как это бывает и жизни, дооткладывался до того, что стало поздно собираться в гости — пришло время ехать на похороны.

Не будем учить мы - будут оболванивать они. А я не затем два года очеловечивал этих ребят, чтоб их теперь расчеловечили.

Чуткая душа, она прекрасно сама разберётся, где хорошее, а где так себе. Хорошее войдёт в неё как свое, а прочее быстро забудется. Отвеется, как на ветру зерно от половы. Теперь я это понял отлично, а тогда что ж... Был молод, да ещё начальник.

На самом же деле, как это не сегодня замечено, если она и наполняется чем-то значительным, так это прежде всего разумной человеческой добротой и заботою о других – близких или даже далеких тебе людях, которые нуждаются в этой твоей заботе.

Так пропали она пропадом, тщетная муравьиная суета ради призрачного ненасытного благополучия, если из-за него остаётся в стороне нечто куда более важное 

Так пропади оно пропадом, тщетная муравьиная суета ради призрачного ненасытного благополучия, если из-за него остается в стороне нечто куда более важное.

"Да, он был прав, так как смотрел шире и, возможно, дальше, чем это принято смотреть, ограничивая свой кругозор профессиональными нормами. Нормы, они, брат, хорошая вещь, если не закостенели, не засохли от времени, не пришли в противоречие с жизнью. Словом, применять их, как и всякие нормы надо с умом, смотря по…

Теперь все хватаются за оружие, – говорит Мороз, расхаживая по хате. – Потребность в оружии в войну всегда больше, чем потребность в науке. И это понятно: мир борется. Но одному винтовка нужна, чтобы стрелять в немцев, а другому – чтобы перед своими выпендриваться. Ведь перед своими форсить оружием куда безопасней, да и…

Нормы, они, брат, хорошая вещь, если не закостенели, не засохли от времени, не пришли в противоречие с жизнью.