Цитаты из произведения Невероятный уменьшающийся человек — стр. 2

Паук был бессмертен. Это был больше, чем просто паук: это был неизведанный страх мира, превратившийся в извивающийся, с ядовитыми челюстями кошмар; это ужасное, черное, как ночь, создание вселяло в Скотта неуверенность, беспокойство, страх.

На какое-то мгновение Скотт замер как вкопанный. Зачем он делает все это? Через несколько дней все закончится. Он исчезнет. Так к чему же тогда так напрягаться? К чему делать вид, что продолжаешь существовать, когда ты уже обречен?

"Дальше падать некуда", - подумал он. Что может быть унизительнее для человека, чем быть предметом жалости. Можно стерпеть ненависть, обиду, гнев, самое жестокое наказание, но жалость - никогда. Если человек становится достойным жалости, он обречён. Жалость - это участь беспомощных созданий.

Любить, когда взаимность фатально невозможна, любить безгрешно, бескорыстно - вот настоящее чувство.

... когда человеку становится совсем уж тяжко, он смотрит вокруг совершенно другими глазами, он замечает множество глупостей и нелепиц и либо смеётся, либо впадает в сарказм.

Знать, что конец близок, — и оставаться спокойным! Не в этом ли сила духа — духа несокрушимого? Ведь Скотт остался один на один со своей бедой, и рядом не было никого, кто смог бы пожалеть его или оценить его мужество. Это была смелость без оглядки на возможную похвалу.

— Да, я принимаю это, — после паузы проговорил он. — Я принимаю это и не собираюсь больше жаловаться на судьбу. Я не хочу уходить из мира, затаив злобу.

— Я не собираюсь бороться. Но и сдаваться не намерен, — быстро добавил он, увидев ее недоуменный взгляд, и пояснил: — Я не собираюсь бороться с тем, что не могу победить. Раньше я боялся признаться себе в том, что неизлечим. Так боялся, что однажды сбежал от врачей, заявив, что обследование мне не по карману. А на самом…

Да, он по-прежнему мужчина. Хоть роста в нем оставалось две седьмые дюйма, он все еще мужчина. Скотт вспоминал ту ночь, которую провел с Клариссой, и как тогда к нему пришла та же мысль: «Я все еще мужчина». — Тебя не надо жалеть, — шептала Кларисса, касаясь пальцами его груди, — ты же мужчина. Это был решительный момент.…