Почему люди обращаются к литературе об эпидемиях за помощью в преодолении кризиса COVID-19

В мире наблюдается огромный всплеск интереса к художественной литературе о пандемиях и эпидемиях. Каковы ее лучшие образцы и о чем они должны сказать нам?

Автор: Джон Селф

По признанию многих, вспышка коронавируса заставляет нас чувствовать себя так, будто мы живем в антиутопическом романе. Само название Covid-19 – два резких слога, полные твердых согласных, с числом на конце – как из научной фантастики. Это новая и нежелательная для нас территория, но человечество бывало на ней много раз и писало об этом.

Наверное, неудивительно, что читатели обращаются к этим произведениям, чтобы попытаться понять этот странный новый мир, в котором мы находимся. Издатели и продавцы сообщают об увеличении продаж романов о пандемиях. Во Франции, как и в Италии, продажи романа Альбера Камю «La Peste», более известного нам как «Чума» , в этом году уже выросли втрое.

«Чума» – великое произведение художественной литературы. В нем изображается эпидемия бубонной чумы в алжирском городе Оран, который тотчас же оказывается в изоляции. Книга, опубликованная в 1947 году, считается аллегорией нацистской оккупации Франции: персонажи много спорят о том, что чуму нельзя просто принять, ей нужно противостоять и бороться с ней. «На нашей планете существуют бедствия и жертвы и надо по возможности стараться не встать на сторону бедствия», – говорит один из персонажей.

Но «Чуму» можно прочесть и буквально, и карантин города Оран показывает, что тактика борьбы с эпидемией за 75 лет не так уж изменилась. Рассеянность некоторых людей («город был населен людьми, спящими на ходу») мы встречаем сегодня по всей Европе и Америке, поскольку правительствам приходится принимать все более жесткие ограничительные меры. Так что любой, оказавшийся в самоизоляции в этом месяце или застрявший где-то вдали от дома, хорошо понимает героя Камю, заметившего, что «разлука с любимым существом сделалась главным терзанием этой долгосрочной ссылки».

«Чума» демонстрирует одну из причин, по которым эпидемии так привлекают писателей. Инфекция – не персонифицированный враг, а значит, позволяет избежать социально-политических мифов о делении на хороших и плохих и предоставляет писателю оптимальные условия, чтобы сосредоточиться исключительно на ответной реакции людей. Кроме того, подобные события позволяли писателям запечатлеть в своих произведениях определенный исторический момент. Взять, к примеру, роман «Дневник Чумного Года» Даниеля Дефо 1722 года, повествующий о жизни во время эпидемии бубонной чумы в Лондоне. Любопытно, кстати, что эпидемия, с которой сравнивают коронавирус (испанский грипп 1918 года, унесший жизни 50 миллионов человек во всем мире) очень скудно представлена в литературе, быть может, потому, что в то время все были заняты военными романами, имевшими более очевидный драматический потенциал.

Но Дефо был не первым писателем, обнаружившим литературный потенциал в эпидемии. Джованни Бокаччо написал «Декамерон» вскоре после «черного мора» в Европе 14-го века и использовал эпидемию в качестве обрамляющей основы для историй, рассказанных десятью людьми за десять дней после их бегства из пораженной чумой северной Италии. (Знакомо звучит, правда?)

Место пандемии гораздо значительнее в сюжете «Последнего человека» Мэри Шелли, который был опубликован в 1826 году, но рассказывает о событиях 21 века. В условиях политических беспорядков группа аристократов, политиков, членов королевской семьи и их приспешников ищет спасения от заразы, распространяющейся по всему миру, пока один из них – внимание: спойлер! – не остается единственным выжившим на Земле человеком, которому суждено бродить по свету в одиночестве, точно как монстр Франкенштейна в конце самого известного романа Шелли.

Кроме фиксации исторического момента или драматического финала, пандемия может и придать роману особой привлекательности, особенно если это триллер. В романе 1969 года «Штамм Андромеда» Майкла Крайтона рассказывается о внеземном микроорганизме, которому, как бы ужасно и абсурдно это ни звучало, для распространения не нужен человеческий носитель. В своей публикации «New York Times» назвала его «неотразимым, запоминающимся, превосходно выполненным», и, разумеется, роман Крайтона разошелся со скоростью лесного пожара, по нему сняли фильм, сериал, и даже написали посмертный сиквел.

Более тонкий подход можно встретить в романе «Слепота» лауреата Нобелевской премии Жозе Сарамаго , который, хотя и был опубликован всего 25 лет назад, быстро приобрел статус классики. В нем изображено, как в неизвестном месте и времени люди подвергаются воздействию заразной формы слепоты, ослабляющей зрение жертвы до «молочного моря». Зараженных отлавливают и помещают в карантинную зону, где развивается своя иерархия власти. Эпидемия в «Слепоте» является аллегорией общества, в котором жизнь сводится к жалкой борьбе за выживание.

Роман Сарамаго кажется свидетельством того, насколько быстро могут рухнуть основы общества в случае катастрофы. Но более оптимистичное его прочтение (а это именно то, что нам сейчас нужно), наоборот, показывает, насколько же крепко наше общество, если потребовалась целая научно-фантастическая пандемия, чтобы сломить его.

Это лишь немногие из существующих книг об эпидемиях и пандемиях, но как насчет будущего? Мы можем ожидать скорого выхода книг, навеянных вспышкой «Covid -19» – полностью посвященных ей либо более тонко завуалированных. И в них, скорее всего, найдут свое отражение и драконовские меры правительства, и трагичные личные истории, и необычайный подъем общественного сознания и альтруизма, который все мы наблюдаем во время этой пандемии. Тяжелые времена всегда вдохновляли писателей на создание великолепных произведений. И они станут нашим маленьким утешением, когда все наконец закончится.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ