16 мая 2018 г. 22:01
903
3
Этому детективу повезло. В том смысле, что не успев написать о своих впечатлениях от него, я взялась за чтение книги "Последний автобус на Вудсток" в самиздатовском переводе. И этот во всех смыслах кошмар сильно остудил те ругательные речи в адрес "Смерти на винограднике", которые рвались и просились в мой отзыв. Вот что значит, всё познаётся в сравнении. Ругаться на "Смерть на винограднике" резко расхотелось, даже напротив, сейчас самое время скорее похвалить книгу.
Но начну всё же с того, что не понравилось. На первых же страницах романа, когда герой рассуждает о возможном виновнике кражи вин, обнаруживаю:
А что, если придётся столкнуться лицом к лицу с вором, вернувшимся, чтобы прихватить ещё несколько бутылок шестидесятых годов, который он - или она, мысленно поправился Оливье, не желая быть сексистом, - проглядел первый раз?
Зашибись, причины рассуждений. То есть вопрос не в здравом смысле, не в том, что преступник может быть любого пола, а рассуждающий натурально не хочет быть сексистом. И стало мне как-то грустно. Слава богу, дальше таких уморительных штук не было. Зато появились другие актуальные проблемы, которые вскользь любят затрагивать современные писатели. Тут Мэри Лу Лонгворт обратила наше внимание на болезнь Альцгеймера и на отношение во Франции к детям "грязных нацистов" Второй мировой.
А ещё, признаюсь, вначале ужасно раздражали комментарии автора, втиснутые непосредственно в текст. Например:
Краткий поцелуй в обе щеки уместен в качестве приветствия либо очень близких друзей, либо родственников-мужчин.
Встаёт вопрос: что я читаю? Это детектив или страноведческий опус? Обычно вещи, которые нужно пояснять для читателей из другой культурной среды, даются в сносках, и делать их может непосредственно автор или переводчик. Для чего было все эти местные истины вставлять в сам роман? Чему они способствовали в качестве неотъемлимой части текста? Скорее всего, автор решила таким образом приобщить к делу свои знания о Франции, в которой она прожила 19 лет.
И последней ложкой дёгтя стала разгадка. Не то чтобы она была совсем уж неожиданной и необоснованной, она скорее показалась притянутой за уши. Сам мотив преступления. И вообще, когда начинаешь читать милый, с закосом под старомодный детектив, где антуражем служат прекрасные виноградники Франции, как-то не ожидаешь, что в конце будет такой трэш. Впрочем, сами преступления тут тоже выглядят жутковато. Никаких тихих отравлений цианидом или выстрелов в запертой комнате. С другой стороны, возможно, это ворчит моё личное восприятие. Преступления на сексуальной почве ну вот никак не вдохновляют на чтение.
Теперь о хорошем. Главные герои, когда к ним привыкаешь, однозначно вызывают симпатию. Прекрасная пара следователей - судья Антуан Верлак и комиссар Бруно Полик, а так же подруга судьи - Марин. Их профессиональная деятельность и личная жизнь, - всё удачно переплетается в основном сюжете, который, кстати сказать, весьма неплохо продуман в плане построения. Кое-какие вещи в самом расследовании, конечно, вызывают вопросы, но тут уж ладно. В целом вполне читаемая книга, ничего раздражающего до зубного скрежета в ней нет.
Книжное государство, "Стройотряд КЛУЭДО" - с Олей Penelopa2 и Викой SantelliBungeys
Ветка комментариев
Все комментарииКакая прелесть! :))) Зря я, наверное, Толстую обходила стороной...
Но пугает другое: во что мы со всем этим упрёмся? В Штатах уже дошли до "родитель №1" и "родитель №2" вместо "мама" и "папа". И ещё сразу вспоминается история из недавнего прошлого. В какой-то вроде немецкой школе девочкам запретили носить юбки, чтобы не оскорблять чувства 2% тансгендеров. Мило, да? И потом, простите, а как быть с 98% остальных детей? Их права, значит, нарушать можно...
Ох, не говори!
Такое ханжество, просто сил нет.
Это какое-то чумное поветрие...
Вот еще из этого же рассказа Толстой
В своей статье для американского журнала я как-то процитировала
строку Пушкина: "Потомок негров безобразный". Мне позвонил редактор: "Вы
что, с ума сошли? Я не могу напечатать эти слова". -- "Но Пушкин это сказал
о себе". -- "Этого не может быть". -- "Может". -- Молчание. -- "Снимите
строку". -- "Не сниму". -- "Тогда давайте напечатаем вашу статью под другой
фамилией". -- "Тогда я вообще снимаю свою статью и напечатаю ее в другом
месте, сославшись на вашу цензуру. -- "Это тоже невозможно. Слушайте, ваш
Пушкин что, расист?" -- "Наш Пушкин -- эфиоп". --Долгое молчание. --
"Слушайте, без этой строки ваша статья только улучшится. Поверьте мне,
старому редактору". Долгий визг с моей стороны о том, что я это уже
семьдесят лет слышу, и что советская власть, и тоталитарный режим, и
Главлит. и Николай Первый, и кишиневская ссылка, и понятно что. И что я от
бабушки ушел, и от дедушки ушел, а от тебя, политическая правильность, и
подавно уйду. Визг не помогает. Тогда я меняю тактику и, холодно, злобно,
раздельно: "Так. Мало того, что черных вы, белые, держали в рабстве в
течение трехсот лет. Теперь вы затыкаете рот единственному русскому черному
поэту, томившемуся в неволе среди берез тоталитарного строя. Вот он, расизм.
Вот она, сегрегация. Генерал Ли сдался, а вы -- нет. Мы что, в Алабаме?.."
Пушкина напечатали.
Во-во! Хочется рвать и метать, а заодно смеяться и плакать. Это ж какой-то бред!
Мне тут коллега рассказала, что на днях в школу прибежала разгневанная родительница с претензией, что учительница назвала её ребёнка по фамилии. Вот ведь бесстыжая! И как только язык повернулся фамилию ученицы вслух произнести?!
А мне, кстати, всегда нравилось, когда меня по фамилии называли :)
Кстати о фамилиях. Меня всегда коробило, когда сын приходил из школы и рассказывал - "сегодня Мельников Алексей сказал то-то, а Евдокимова Катя сделала то-то". И это в первом-втором классе
Я ему - "А почему ты не говоришь - Алеша Мельников и Катя Евдокимова?"
Он удивленно смотрел на меня - а почему так?
А когда пошла на родительское собрание, поняла что учительница детей именно так называет. Какое-то казенное обращение. нет?
Согласна. Подозреваю, что учительница ваша просто шпарила по журнальному списку и так к нему привыкла, что обращалась потом к детям только таким образом. Вообще, я против этого. Мне нравится разные обращения использовать, иногда менее формальные, даже дружеские, иногда, конечно, приходится и официоз подключать. Всему своё время и место :)
Ты знаешь рассказ Татьяны Толстой "О политкорректности"? Я его люблю за эпизод о Пушкине, но по ходу дела она еще и по псевдосексизму проезжается
или вот: