3 Церкви Ее Величеству Науки Посвящается (и Ричард Докинз Пророк Её)!

(Данная заметка носит сугубо субъективный (другого и не бывает, что бы не вещали адепты Науки (здесь и далее обязательно с большой буквы)) характер, и на объективность не претендует, что не помешает адептам Науки (напоминаю, с большой буквы) меня распять как еретика).
Неладное что-то творится с научно-популяризационной литературой. Памятуя о научной литературе середины ХХ века нельзя не обратить внимание, что популяризацией науки занимались или большие ученые, или же может и не большие ученые (типа Перельмана или Гельфанда), но большие популяризаторы, явно хорошо понимающие в детской и юношеской психологии (при всех проблемах, которые испытывала данная наука (здесь можно с маленькой буквы) в советский период). Сергей Капица , Яков Перельман , Израиль Гельфанд … с некоторой долей натяжки, но туда-же можно причислить организаторов образования по отдельным наукам – академика Андрея Колмогорова и пр. Имена популяризаторов науки ушедшего в небытие СССР вызывают уважение и сейчас – книги их (особенно Перельман) регулярно переиздаются, признаны золотой классикой и продолжаются читаться аудиторией.
Если обратить на деятельность популяризаторов науки новой России (и сейчас в меня полетят гнилые помидоры) можно сделать два странных заключения: 1) Список фамилий популяризаторов науки (не в пример загнивающему СССР) расширился многократно; 2) Это именно популяризаторы, слабо имеющие отношение к науке. И если достоинства Льва Ландау как научного деятеля – неоспоримы, то с «новым призывом» в церковь Научной популяризации явно наблюдаются проблемы. Вспомним фамилии: Ася Казанцева, Александр Марков, Станислав Дробышевский, братья Соколовы, Михаил Гельфанд (унаследовавший говорить право от имени науки от своего великого деда, а от имени биологии - от места работы (базовое образование, что примечательно, не биологическое)), Борис Жуков, Александр Панчин – далеко не полный список (можно увеличить раза в три) людей, полностью приватизировавших право вещать о том, что же является Наукой, а что нет. Насколько может быть здоровой система научной идентификации «свой-чужой» в стране, с де-факто разрушенной наукой? Насколько может быть здоровой популяризация там, где, де-факто, нечего популяризировать? Легкое недоумение возникает на стадии перечисленных фамилий – большинство из названных не имеют профильного образования по темам, которые они пытаются популяризировать, ученые степени доктора наук имеют единицы (здесь Александр Марков и, условный, Дмитрий Жуков – редчайшие исключения), а ведь нельзя забывать, что именно методология науки это сфера докторских, а не кандидатских; научный авторитет – и того меньше (здесь можно вспомнить Владимира Сурдина, хотя сложно назвать его именно популяризатором).
В результате дело получается какое-то странное – в стране, где с наукой наблюдаются явно недопроизводство – имеет место очень значительное перепроизводство популяризаторов науки (не в последнюю очередь раздуванию пузыря «научного популяризаторства», как самой коммерациализируемой отрасли науки, способствовало наличие достаточно большого количества премий – сомнительно чтоб даже в странах с очень серьезной наукой и мощными научными традициями (США, Великобритания, Франция, Германия) популяризаторы науки, коя у них, вне всякого сомнения, присутствует, появлялись с такой фантастической скоростью). Но может я просто придираюсь – может действительно при умирающей академической науке возможно бурное цветение сопутствующих отраслей? Взял я книгу, и поверил автору – чудес не бывает. Не случилось их и в России.
По мере изучения первых двух глав испытывал очень странные ощущения – вроде мне нравится и юмор автора, и эрудированность, и полемическо-критический задор – откуда же взялся этот червячок сомнения? Главе к 4-й червячок созрел, заматерел и вырос до размера червя из фильма Дюна, а претензии сформировались – я все это слышал или читал. Как и российский суррогат науки, занимающийся пересказом уже открытых в других странах явлений, и в лучшем случае предлагающих механизмы реализации уже полученных алгоритмов в условиях нашей страны, так и научная популяризация занимается пересказом уже давно известного. В книге щедрой россыпью разбросаны: байки двадцатилетней давности, пересказы пабликов «Интересные факты», «Знаете ли вы» и прочий интернет-фольклор, отрывки из интервью других разоблачителей науки, пересказы передач с телеканала рен-тв и пр. Дело можно было бы поправить, будь в книге научная верификация – но ее нет. «В одном университете, один ученый…» - чем не в «черной-черной комнате»? Процентов 90 из прочитанного в том или ином виде я уже слышал – любой читатель раздела «Наука» на Ленте.ру легко и непринужденное продолжит описание почти всех экспериментов, перечисленных Панчиным. А есть ли здесь что-то большее статей с Ленты? Увы, есть, и это «есть» нельзя признать чем-то хорошим. Но опять придется сделать лирическое отступление.
Из социологии мы знаем, что тенденции к институционализации вообще свойственны человеческому обществу. Лет через 60 после открытия этого факта в академической науке, это открытие совершили участники проекта диссернет – оказывается, фальшивая наука тоже институционализируется! После такого мощного (пусть и слегка опоздавшего) открытия можно было бы сделать вывод об институционализации всего, в т.ч. и популяризаторов науки – увы, этот вывод будет совершен значительно позже. Что мы имеем сейчас? Мы имеем определенную квазинаучную секту, которая причисляет себя к отдельному сегменту науки – популяризации науки, с неоправданном заниженным входом в данную среду. Изучая даже базовое образование нынешних «популяризаторов» выясняется, что чтоб популяризировать биологию – можно и не быть биологом. Но за тебя горой вступится корпорация, обвинив в мракобесии и ереси. Чтож, обвинения взаимны.
Я не случайно начал с Науки (с большой буквы) как церкви – увы, русское самосознание догматично и авторитарно, и черты религии может приобрести и Наука (правда, потеряв остатки научности) – классический пример мы наблюдаем и в книге Панчина. Ученый – это человек, который прежде-всего сомневается. Он знает – истина ускользает от него, и расширение круга знания о предмете приводит к еще большему количеству вопросов. Это естественный процесс научного познания – наши знания не уменьшают, а умножают вопросы. Ученый, с одной стороны, может сомневаться во всем, с другой стороны – должен иметь вещи, усомниться в которых он не может (старейший парадокс, сформулированный еще в Древней Греции – «Я знаю, что я ничего не знаю» - методический инструментарий для его разрешения появляется только в XIX веке, вместе с диалектикой. Увы, диалектика для Панчина прошла мимо). Именно через этот внутренний парадокс (а внутренние парадоксы, и здесь нам убедительно доказала наука (не с большой буквы) ХХ века – вещь абсолютно нормальная для знания), через его восприятие целиком – и возможно научное познание. И зная все это, подходить к современному миру с инструментарием, в лучшем случае, XVII века… «Доказательство – царица фактов» - когда бы это было сказано 400 лет назад, я бы согласился. Но сказано то это в XXI веке – и согласиться с этим уже сложно. Почему? См. вторую теорему Геделя (она же – теорема о неполноте).
Кто может судить, что является научным, а что нет? Ответы на этот вопрос на основе четко проработанного и выверенного инструментария можно было дать 200 лет назад. А сейчас уже нельзя. Почему? Проблемы, возникающие перед современной наукой (с маленькой буквы) настолько сложны, и потребовали настолько мощного развития инструментария, который давно вышел за пределы стандартных А = Б, Б = А. Увы, заметили это далеко не все – и кто-то остался в своем уютном XVII в., без всяких пакостников Витгенштейнов, Лаканов и Гегелей (к Гегелю у автора, я смотрю, личные счеты, старательно коверкая отрывок из «Феноменологии духа» автор пытается доказать, что Гегель вообще шарлатан – этот, вне всякого сомнения, личный выпад (может автора завалили на Гегеле при сдачу кандидатского минимума, или на парах философии он не выучил материал, и его обидел преподаватель – кто его знает) точно не характеризует приверженность автора Науке).
Я не выступаю здесь сторонником гомеопатии (хрен ее знает, почему она существует в развитых странах), акупунктуры (аналогичный вопрос), всяких хиромантий, НЛО и снежных людей – но мне не нравится и слабая подготовка в области методологии науки (если мы отрицаем Гегеля, значит все открытия ХХ века в области именно методологии научного познания – прошли мимо. Как-минимум - мимо прошла диалектика, которая очень серьезно двинула вперед и социологию, и политологию, и вообще, целый корпус общественных наук обязаны именно ей всем), религиозные интонации (пусть и с иным объектом приложения) и кондовый советский атеизм. Аргумент: «Вот смешиваем – соль выпала в осадок, а Бог – нет, значит Бога – нет» хорошо смотрелся в советской школе, на уроке которой я и оказался при чтении книги Панчина. И даже многочисленные аллюзии на Гарри Поттера не спасают.
Для кого эта книга? Вопрос не праздный – тот, для кого она адресована – зритель телеканалов Рен-тв и ТВ3 – не возьмет ее в руки. Просто интересующийся, как я, возьмет – но ничего нового не узнает. В итоге те, кому она могла бы пригодиться – ее не откроют. Так для кого? Ответ очевиден – для прихожан. Для прихожан новой церкви Науки, той самой, которая возникает на обломках старой церкви – христианства ли, буддизма или ислама. И та, фактически личная антирелигиозная остервенелость автора (аргументы, в связи с которыми наукой нельзя ни доказать, ни опровергнуть религиозные тезисы – известны не первую сотню лет), касательно вопросов религия, меня, как атеиста, заставляет ежиться – я вижу здесь не попытку «найти истину» а банальную конкуренцию. Не все ли равно, кому поклоняться – Святому Духу или Духу Науки? Религиозная экзальтация может уничтожить даже самые благие пожелания – здесь цель здравая, но вот от какого-то душка «Научного атеизма» made in USSR опять пробегает неприятный холодок. Что есть атеизм разлива СССР? Вместе со всей идеей коммунизма? Атеизм ли, или просто другая форма религии? Что есть борьба с религией в рамках «научного популяризаторства»? Наука, или же просто другая форма религии? Увы, второго я в книге увидел больше. Не увидел я там главного для ученого – готовности сомневаться. И это прям пятно современной популяризации – отказ от сомнения приводит к отказу от науки. А Наука (с большой буквы) без науки (с маленькой буквы) – просто еще одна религия. Увы, кризисы в науке дают множество «ложных ростков». И да, гомеопаты и попы это одна сторона медали, нам хорошо известны – популяризаторы без базового образования, методологического инструментария и, самое главное, без желания и интереса его нарабатывать – другая. Какая из них лучше не выясняю – обе хуже.