5

Думаю, именно «Дым» станет одним из моих любимых романов Тургенева. Меня даже в половину так не впечатлили ни «Рудин», ни «Накануне», ни может быть даже «Дворянское гнездо», как впечатлил этот роман. Тут и напряженная любовная линия, и измена, и обличение общества, и конфликты политические, конфликты ценностные, конфликты отношений к России-матушке, и споры, споры, споры – короче, все как я люблю.

Но по порядку.

Ожидая приезда своей будущей супруги в немецком городе-курорте Баден-Бадене, популярнoм среди русских отдыхающих, Григорий Михайлович Литвинов неожиданно, через десять лет после расставания, встречает свою первую любовь – Ирину Павловну Ратмирову (в девичестве – Осинину). Это история о том, как старые, уже, казалось бы, забытые чувства могут вспыхнуть вновь да вспыхнуть так, что маленькая искорка породит разрушительный пожар, который оставит после себя обгоревшие руины, погрязшие в золе и пепле.

На фоне любовной линии, Тургенев развивает два важных социальных конфликта. В первом он высмеивает светское общество, так называемое «русское дерево». На ветвях этого дерева расположились, словно птицы, распушившие свои перья, самые сливки того времени. Тургенев с горечью срывает их лживые маски, показывая истинные лица, скрывающиеся под ними: глупые, пошлые, до зевоты скучные.

Сойдется, например, десять англичан, они тотчас заговорят о подводном
телеграфе, о налоге на бумагу, о способе выделывать, крысьи шкуры, то есть о
чем-нибудь положительном, определенном; сойдется десять немцев,
ну, тут, разумеется, Шлезвиг-Гольштейн и единство Германии явятся на сцену;
десять французов сойдется, беседа неизбежно коснется "клубнички", как они
там ни виляй; а сойдется десять русских, мгновенно возникает вопрос,- вы
имели случай сегодня в том убедиться,- вопрос о значении, о будущности
России, да в таких общих чертах, от яиц Леды, бездоказательно, безвыходно.
Жуют, жуют они этот несчастный вопрос, словно дети кусок гуммиластика: ни
соку, ни толку. Ну, и конечно, тут же, кстати, достанется и гнилому Западу.
Экая притча, подумаешь! Бьет он нас на всех пунктах, этот Запад,- а гнил! И
хоть бы мы действительно его презирали,- продолжал Потугин,- а то ведь это
все фраза и ложь. Ругать-то мы его ругаем, а только его мнением и дорожим,
то есть, в сущности, мнением парижских лоботрясов

Литвинов среди этого света похож на темное пятно, но по сути, он сам является светом в непроглядной тьме. Он не понимает их. Он просто не такой. Ему противны эти жалкие люди, ему противно, что Ирина так крепко слилась с этим миром, что она прикована к нему такими тяжелыми цепями. А что Ирина? Почему она, утверждая, что чувства ее настолько сильны, что она готова бросить все и убежать со своей истинной любовью, повторяя, как сильно ей осточертели эти оковы, как скучно ей здесь, в результате просто не осиливается взять ключ в руки и вставить его в скважину замка от этих цепей? Для этого нужно проанализировать всю жизнь Ирины, начиная с ее рождения. И в этом произведении Тургенев в очередной раз обращается к теме влияния воспитания, влияния «гнезда», из которого вылетел птенец. В описываемом конфликте общества и человека, Ирина играет роль не меньшую, чем Литвинов – она является олицетворением того, как окружающее человека общество, может повлиять на него, и как он может быть зависим от общественного мнения.

Второй же социальный конфликт заключается в споре движений западников и славянофилов. Об этом мне почему-то всегда было интересно читать именно у Тургенева. Данный конфликт немного прослеживался в «Дворянском гнезде» в спорах Паншина и Лаврецкого, но не был так подробно расписан как здесь, в противопоставлении Потугина и Литвинова. Сам Тургенев был западником, поэтому, думаю, роль Созонта Ивановича Потугина в этом произведении есть, в некотором роде, резонерская.

- Да-с, да-с, я западник, я предан
Европе; то есть, говоря точнее, я предан образованности, той самой
образованности, над которою так мило у нас теперь потешаются,- цивилизации,-
да, да, это слово еще лучше,- и люблю ее всем сердцем, и верю в нее, и
другой веры у меня нет и не будет. Это слово: ци...ви...ли...зация (Потугин
отчетливо, с ударением произнес каждый слог) - и понятно, и чисто, и свято, а другие все, народность там, что ли, слава, кровью пахнут... бог с ними!
- Ну, а Россию, Созонт Иваныч, свою родину, вы любите?
Потугин провел рукой по лицу.
- Я ее страстно люблю и страстно ее ненавижу.

Говоря о моем отношении к героям, могу сказать, что мое первое впечатление о них было неоднозначным. В некоторых случаях, оно рассеивалось, как с Литвиновым, который в начале мне показался грубоватым, неотесанным, необученным молчаливым мужиком (имхо). В других – оставалось с героями до конца, как, например, с Ириной. Больше всех мне приглянулась Татьяна, невеста Литвинова, которая храбро приняла свое горе и, сохраняя гордость, не показывала своих переживаний.

Теряюсь в словах и сдуваюсь, пытаясь закончить эту уже не столько рецензию, сколько разбор этой книги. Но что точно я могу сказать – это то, что читать стоит. Определенно.

"Дым, дым",- повторил он несколько раз; и все вдруг показалось
ему дымом, все, собственная жизнь, русская жизнь - все людское, особенно все
русское . Все дым и пар, думал он; все как будто беспрестанно меняется,
всюду новые образы, явления бегут за явлениями, а в сущности все то же да то
же; все торопится, спешит куда-то - и все исчезает бесследно, ничего не
достигая; другой ветер подул - и бросилось все в противоположную сторону, и
там опять та же безустанная, тревожная и - ненужная игра