5 Жизнь и смерть королевы Шотландии

Стефан Цвейг не первый и далеко не последний писатель, который взялся за жизнеописание трагической судьбы Марии Стюарт, королевы французской и шотландской, казнь которой оставила памятный след в мировой истории. Детали ее биографии, хотя и широко известны, чуть ли не с самой ее гибели трактуются ее биографами очень по-разному. Образ шотландской королевы занял заметное место в литературе и искусстве, но большинство авторов к ней совсем не так комплементарны, как Стефан Цвейг. Поэтому и было интересно познакомиться с мнением такого именитого автора. По итогу, я бы сказала, что автор оказался самым восторженным ее почитателем, буквально влюбленным в этот образ. Что еще раз заставляет задуматься о том, как же странно некоторые мужчины воспринимают женщин.

Сразу нужно отметить, что сам его рассказ великолепен, пафос, стиль, манера изложения, великолепное владение словом, вовлеченность в описание происходящих событий – всё это способно вызвать восхищение. Что же до интерпретации самой этой истории…

Не отклоняясь от исторических фактов, Цвейг дает полную волю своей авторской фантазии в их трактовке. Перед нами буквально гимн шотландской королеве, хотя автор и видит, и не избегает говорить о ее слабостях и темных сторонах натуры, и при этом оправдывая такие сомнительные для правителя качества, как гордыню и безразличие к тому, как ее поступки будут восприняты окружающими. А потакание собственным капризам, нежелание решать проблему с религией, многочисленные политические промахи и совершенно некоролевское поведение в личной жизни он всегда готов оправдать ее неопытностью и злой судьбой, вовсю восхищаясь ее поведением во время казни. Вообще-то, все королевские особы, которым довелось закончить жизнь столь плачевным образом, начиная с Анны Болейн и заканчивая Марией Антуанеттой, тоже всходили на эшафот, не теряя самообладания. Гордость и кровь королей всё же.

Это восхищение автора героиней делает рассказ о ее жизни скорее художественным, где допустима авторская фантазия, чем документальным. Очаровавшись ее красотой и шармом, несмотря на разделяющие их века, писатель объясняет поступки Марии ее пылким и гордым нравом даже тогда, когда ничем, кроме чисто бабьей глупости их оправдать невозможно, как в случае обоих ее браков, например. Как раз об этом очень хорошо рассказано в цикле Илоны Якимовой, где описываются события в Шотландии, предшествующие правлению Марии Стюарт на одно поколение, а именно судьба ее матери Марии де Гиз. Как умела она удержать на расстоянии всех этих шотландских лордов-разбойников (и отца Джеймса Босуэлла в том числе), управлять ими, пользоваться их услугами в самом широком смысле этого слова и оставаться их повелительницей, не становясь ни леди Леннокс, ни леди Босуэлл.
Также можно вспомнить слова графа Никиты Панина, обращенные к Екатерине Великой при попытке обсудить свое возможное замужество: «Императрица может поступать, как ей угодно, но госпожа Орлова императрицей российской никогда не будет».

Это понимали все женщины, стоящие у власти, у Марии Стюарт не было недостатка в примерах – ее собственная мать королева Шотландии Мария де Гиз, ее сестрица Елизавета Английская, ее французская свекровь Екатерина Медичи – все они понимали, что стоит только позволить связать себя узами брака с одним из своих подданных, как всем прочим сразу захочется того же в лучших традициях собачьей свадьбы.

Мария Стюарт никогда не думала о бремени власти, которое ложится на властителя государства, не заботилась о нуждах своих подданных, а заботилась лишь об удовлетворении своих страстей и удовольствий. Хотя автор об этом тоже упоминает, но он не соотносит это с печальным концом ее правления, считая это лишь волей злого рока. А ведь и народ, и даже собственный сын, о котором она не слишком заботилась, не захотели ее защитить, когда она так в этом нуждалась. И ее печальный конец в этом случае представляется совершенно закономерным.

Само по себе произведение Цвейга можно считать блестящим, понимая при этом, что образ Марии Стюарт королевы Шотландии автором сильно приукрашен.