5

Трудно дать иную оценку книге, которой отдано столько времени.... Но оценка эта сложилась отнюдь не с первых страниц. Иногда мне казалось, что книга написана тремя людьми. Но привычка на все искать ответы или хотя бы пробовать их находить помогла мне объяснить сей факт.
Первая треть книги очень неспешна, не содержит диалогов, и буквально напичкана различными деталями: история самого Уилбора, бытоописание городка, мелкие случаи вроде истории с трупом Кларой, порядок самого приюта, наконец множество детальных описаний абортов... Признаюсь, читая эту часть, я совсем не была уверена, что вообще ее дочитаю, а также недоумевала по поводу столь высокого рейтинга книги. Все эти детали и описания вроде и интересны, и составляют свой мирок, но в них тонешь беспросветно, и за неимением каких-либо иных значимых и динамичных событий они становятся центральными. И это так похоже на жизнь приюта Сент-Клауд. Здесь есть место добрым светлым людям, идеалам и мечтам, но всё же ничто не меняет того факта, что жизнь здесь монотонна и сера. Это чувствуем мы, читатели, и это чувствуют дети, живущие в приюте. Так можно ли осуждать Гомера, который вырвавшись из этой жизни, о которой мне и читать-то было монотонно-скучновато, не желал возвращаться сюда ни под каким предлогом?
Когда в повествовании появляются новые герои Кэнди и Уолли, все наполнилось жизнью, они принесли с собой яблочный запах и другую жизнь. Читать стало интереснее, появилась динамика и диалоги. И именно это и происходит с Гомером Буром, перед которым открылся новый мир, наполненный новыми людьми, новыми эмоциями, новыми навыками, красками, событиями. Я чувствовала, что это я вырвалась с ним на волю и в душе все сжимается от счастья новых открытий...
В этой части автор так много уделяет внимания внутренним мотивациям, чувствам, мыслям героев. И мне это очень нравилось. Это была жизнь с дыханием в полную грудь. Но потом последовала точка невозврата - первая ночь, проведенная Гомером и Кэнди в Доме Сидра. Точка невозврата для них, и для меня, как читателя. После этого жизнь героев изменялась стремительно, автор не объясняет, что они чувствуют: щелк - беременность Кэнди, щелк - Гомер и Кэнди провели год в Сент-Клауде, щелк - вернулся Уолли, щелк - и прошло уже пятнадцать лет. Я задумалась о том, что и наша жизнь быстротечна, и чем старше мы становимся, тем быстрее она течет. И кажется, что есть время еще совершать ошибки, а оказывается, что даже, чтобы исправить уже совершенные, - времени осталось не так много.
Читая "Правила Дома Сидра" в электронном варианте, я впервые за долгое время пожалела, что не могу что-то для себя пометить, выделить, черкануть на полях какие-то мысли. Я проживала с каждым героем его правду, спрашивала себя, что бы сделала я?
Уилбор Ларч (с нелегкой руки переводчика - Кедр) очень полюбился мне своей практичностью, любовью к порядку. Я сама отношусь к категории таких людей, которых тщательное планирование успокаивает. Многие его мысли словно сняты с языка:

"Если гордыня - грех, размышлял д-р Кедр, то величайший из грехов - гордыня добродетели"

Но по мере прочтения книги у меня в отношении этого героя рождался бунт, суть которого можно передать словами Уолли, сказанными Анджелу:

"Ни к чему никогда не принуждай любимого человека. Естественно желание, чтобы он делал то, что ты хочешь или считаешь правильным; но лучше пусть все происходит само собой. Нельзя вмешиваться в жизнь других, в том числе и в жизнь того, кого любишь. Это трудно, - добавил он, - потому что иногда так и подмывает вмешаться. Диктатором быть приятно"

Мне непонятно желание Кедра положить жизнь Гомера на алтарь СВОЕЙ идеи и СВОЕГО представления о полезности обществу. Сам Кедр служил тому, что определил своей Миссией, это вызывает уважение. Но желание его лепить жизнь своего сына слишком эгоистично:

"Ты - созданное мною произведение искусства"

Но Гомер - это не произведение, это человек со своими желаниями и стремлениями, мечтами и убеждениями.
История любовного треугольника - Гомера, Кэнди и Уолли - для меня совсем неоднозначна. Решается вечный вопрос - ложь во спасение. Но на мой взгляд, ложь, жертвами которой стали три человека: собственно Гомер и Кэнди, а потом и их сын Анджел, которого, не спросив, лишили права расти со знанием того, что он родной ребенок, лишили права произносить в детстве сладкое для любого ребенка слово "мама", такая ложь - она не во спасение,это просто неправильный выбор, ошибка, трусость. Ведь смогли герои жить в этой лжи: Уолли знал, что Анджел - сын Кэнди и Гомера, что они по-прежнему в отношениях, знали и Гомер с Кэнди, что знает об этом Уолли, но все сжились с этим, смогли определить внутренние правила, потому что все были нужны друг другу. Так почему Кэнди и Гомер не смогли быть вместе, воспитывать сына, заботиться об Уолли, который в любом случае принял факт их любви и наличие сына. Сами Гомер и Кэнди признают, что и Уолли, и Анджел - это два их ребенка, которые нуждаются в их любви и заботе.
Мне непонятен Уолли, ведь он все знает, он благодарит Гомера за его жертву, он любит их обоих- Гомера и Кэнди, любит их сына. Но сохраняет статус кво. Что это? Жалость к себе, стремление поддержать свое эго? Особенно неприятно, что ему нравилось в разговоре с Гомером упоминать о своем "пистолете", который стреляет, но холостыми патронами.
Я не понимала Кэнди, у которой жалость к Уолли пересилила слепую неконтролируемую материнскую любовь. Разве каждой матери не хочется слышать, как ее малыш зовет ее мамой? Разве не хочется в глазах всего мира гордо нести этот новый статус - Мама Самого Лучшего Ребенка на Свете?
Читая о Гомере, мне все время было жаль его. Я сталкивалась с этим явлением, и знаю, что детдомовские дети имеют особую психику, и они никогда не будут смотреть на мир как домашние дети. Автор говорит об этом: Гомеру отчаянно хотелось иметь семью, но ему никто не объяснил, сколь растяжимо это понятие. В уста Олив автор вложил и другие слова о том, что Гомер - сирота, ему хочется иметь то, что имеют другие люди. Семью Гомер обрел: у него был доктор Кедр, у него были Уолли, Кэнди и Анджел. Но прошла большая часть жизни, прежде чем пришла Мелони, которая кинула ему в лицо эти слова:

"Я думала, из тебя выйдет что-то путное. А ты трахаешь жену бедного калеки и зовешь родного сына приемышем!- вырвалось у Мелони- И это ты, Гомер. Ты ведь сам сирота!"

Если бы не этот визит и не эти "сто семьдесят пять фунтов неопровержимой правды", то Гомер бы так и не решился бы что-то изменить никогда, и автор этому находит объяснение:

"Сироты не любят, когда в их жизни что-то меняется, им необходим раз навсегда заведенный порядок"

Я читала книгу, решала для себя, а как бы я поступила, судила и защищала героев... Но ответом стали слова Олив, которые она прошептала в бреду перед смертью:

"Виноватых нет"...