Рецензии на книги — Джон Ирвинг

У Бротигана, помнится, была Библиотека отвергнутых издателями рукописей. С удовольствием бы там, кстати, покопалась и уверена, что нашла бы в итоге много любопытного для себя: непризнанные таланты, как ни удивительно, среди нас еще встречаются... С удовольствием посетила бы я и магазинчик вымышленных книг, живущих и существующих только в фантазиях, таких ярких и безудержных, других писателей. Особо пристально пригляделась бы к книжной полочке с литерой "Г", ища глазами знакомые инициалы и не менее знакомую (по названию ирвинговского романа) фамилию. Однозначно бы взяла дебютное произведение-повесть с иллюстрациями сына автора, Данкена Гарпа, попросила бы помощи у консультантов магазина по поводу того, в каких антологиях рассказов современных зарубежных писателей искать немногочисленную…

"Без веры жить несравнимо тяжелее, чем когда веришь; но сколько же вера вызывает вопросов, на которые нет ответов..."

"Оуэн слишком хорош для этого мира"

Есть книги, в которые влюбляешься с первого взгляда (то есть уже с первой страницы). Есть романы, которые точно так же, с первой же страницы, ненавидишь (и есть за что). А есть произведения - выматывающие всю душу, и я сейчас ни капельки не шучу - которые заставляют одновременно и плеваться, и возносить до небес, и спорить, и соглашаться, и верить...Да, этот объемный (в восемьсот с лишним электронных страниц) роман именно что о вере, поисках веры, сомнениях, Боге и Божественном предопределении (оттого, кстати, книга Джона Ирвинга напомнила мне чудесные произведения той же тематики: Джон Бойн - История одиночества и Колин Маккалоу -…

You can check out any time you like But you can never leave! The Eagles, "Hotel California"

Наверное, Ирвинг прав. Потому что я тоже думал когда-то, что всё у меня обязательно будет хорошо и славно, и будет любовь, и будет счастье, и смысл тоже будет, и будет всё-всё-всё вообще. Наверное, все так думали. А потом - бац! - и ты уже взрослый, и жизнь начинает разгоняться вниз, и ты понимаешь, что жизнь твоя стала каким-то чёртовым отелем. Где постоянно снуют какие-то странные и не очень симпатичные люди, а родные и дорогие уходят и не возвращаются, и всё привинчено к полу, и ты не радушный хозяин, а какой-то жалкий забитый постоялец из углового номера, а где-то в ванной с тошнотворно-надсадным булькающим звуком всплывает Грустец.

Ты пробовал травить его, поджигал и вот теперь утопил, а он,…

"Мальчишки восхищаются людьми, готовыми идти на риск. В их глазах это геройство. Были бы аборты разрешены, ты мог бы отказаться, в сущности, был бы обязан, имея такие взгляды, но раз аборты запрещены, твой долг - помогать женщине. Нельзя быть на поводу у собственных прихотей, ведь стольким женщинам отказано в праве выбора. В праве распоряжаться своей судьбой. Я знаю, ты сознаёшь, что это несправедливо. Но как же ты, именно ты, сознавая это, почитаешь возможным лишать других помощи, которую можешь оказать. Ты обязан им помогать, потому что знаешь как. Кто им поможет, если не ты. Ты в западне, но не я её поставил. Поскольку аборты запрещены, у женщин, которым он нужен, безопасного выбора нет. И у тебя нет, раз ты можешь оказать им помощь. Ты скажешь, я попираю твоё право выбора, но ведь…

Расскажу, что мне напоминает "Семейная жизнь весом в 158 фунтов". Иногда в музее неподалёку от большого, детально выписанного полотна висят наброски отдельных деталей этого полотна - порой в цвете, порой карандашные. И тогда этот отдельный эпизод можно рассмотреть поближе, сосредоточиться на нём, а не на всём объёме полотна. В данном случае такой большой картиной видится мне "Мир глазами Гарпа", а наброском - данный роман, в котором подробно выписан один из ключевых эпизодов "Гарпа". Правда, если в "Гарпе" - это лишь одна из остановок на пути долгого разрушения отношений главного героя и его жены, то в "Семейной жизни" эта остановка является лейтмотивом всего сюжета. Речь, конечно, идёт о том, что в аннотации названо "смелым сексуальным экспериментом", а именно - две семейные пары…

Доводилось ли вам видеть в кино или читать о комнатах с пестрым мелким узором на обоях, который при ближайшем рассмотрении оказывался одним лишь написанным словом, многократно повторенным чьей-то старательной маниакальной рукой? Мой мозг представляет собой сейчас нечто подобное. Комнату, на стенах которой можно разглядеть только многочисленное «великолепно». Хотя нет. Вру. Иногда еще встречается простонародное «охренеть».

Я не знаю, что говорить. Нет у меня слов, которые могли бы выразить всю ту любовь и восхищение, которую я испытывают к этой книге. Скажу только, что это тот самый редкий и тот самый болезненный вид чтения, когда герои становятся тебе близкими людьми и уже не получается на их беды смотреть отстраненно. И как же это нелегко, ведь автор зачастую к ним так жесток. Боженьки…

Дорогой Джон! Ты, конечно, извращенец, но я тебя обожаю! Любовь эта граничит с мазохизмом, боль и наслаждение на каждой странице. С моим сердцем ты обращаешься с деликатностью ножа для колки льда. Измочалишь его в мелкую крошку, заставляя сначала привязаться к твоим героям, а после изощренно их истребив. Подчеркиваю – изощренно. Убийственная фантазия. Убийственные книги.

Не икалось ли тебе на прошлой неделе? Я побывала с визитом у семьи Берри. Милейшие люди. Главная их беда в том, что они попали к такому кровожадному богу как ты. Как только я заселилась в отель «Нью-Гэмпшир» №1, я собрала маленький чемоданчик и отправила свою логику в отпуск. Здесь она мне не пригодится. Она слишком стандартна для этого места. К твоим героям, дорогой Джон, нельзя подходить с обычным мерилом. А вот…

Пересказывать романы Ирвинга дело столь же неблагодарное и бессмысленное, как и попытки перерисовать себе в блокнотик панораму «Бородинской битвы». Копает он глубоко, добираясь до такой сути человеческой натуры, о которой не то что близким не рассказывают - себе-то не признаются.

Тед и Марион были счастливы своими детьми. Их брак держался только на этих двух мальчиках. Они любили отца, а Марион любила их, на том и стояли. Они погибли в страшной автомобильной катастрофе. Точнее мальчики умерли сразу, жизнь родителей продолжилась, но можно ли их назвать живыми? Изо дня в день, сгорая в аду своей вины и горя, Марион жила в воспоминаниях, а Тед искал утешения в постелях многочисленных любовниц. Был в этой аварии и еще один пострадавший – еще не рожденная их дочь Рут. Полагая, что новый…

Роман "Молитва об Оуэне Мини" настолько огромен, что я чувствую себя похожей на учениц Джонни Уилрайта, рассказчика. Он заставлял их перечитывать главы из романов Гарди, Фитцджеральда и постоянно недоумевал: "Да разве можно не заметить эти совпадения? Да разве не видно, как автор подводит вас к главной идее?" Вот и мне кажется, что я очень много пропустила, читая этот роман. Это не 700 страниц, это семь тысяч, но эту разницу никто не печатал. Когда я перевернула последнюю страницу романа, все эти семь тысяч оказались у меня в душе, и чтобы прочитать их, мне потребуется довольно много времени. Мне хочется остаться с этой книгой один на один, даже без посредничества того увесистого томика, который я читала несколько недель. Только я и книга внутри меня.

Честно говоря, этот роман поставил…

Дисклеймер - это мой самый любимый современный американский писатель. О чём его истории - да про жизнь, абсурдную, нелепую, комичную, постыдную, иногда трудную при выборе поворота, с запоминающимися моментами, яркую для самого себя. Зачастую его книги - это семейные саги о детях без отца, но всегда с множеством дискуссионных тем. Не могу сказать, что конкретно эта особенная, как обычно быстро вживаюсь, присматриваюсь к персонажам и сопереживаю. Мне больно, светло-грустно, но я влюблён, только вот носовых платочков заведу побольше к следующему разу. Глотаешь строки романа как взрослые - коньяк, выпучиваешь глаза и думаешь, зачем они это пьют и так живут, но позже чувствуешь себя сопричастным и крутым от познания ещё одной тайны взросления. Колючая проволока слов Ирвинга сожмётся вокруг…

Не хочу обидеть поклонников Ирвинга, но я этого писателя абсолютно не понимаю и не принимаю.

Мне он кажется не слишком искусным манипулятором, который обилием насилия и секса маскирует пустоту и бессюжетность своей прозы.

Это уже третья моя попытка подружиться с писателем, которого любят многие мои друзья, но каждый раз я сталкиваюсь примерно с одним и тем же: берутся как можно более ненормальные герои (всячески подчеркиваются их отличия от других, ущербность, их затаенные комплексы и мании), а затем с ними на протяжении всего романа происходят всякие ужасы и мерзости.

Джон Ирвинг любит мучить и убивать своих героев с каким-то наслаждением, смакованием. И если второстепенных персонажей он просто косит на каждой третьей странице, то над главными сперва долго и изощренно издевается, заставив…

Я, кажется, буду выть на Луну скоро, даже не дожидаясь полнолуния, даже среди дня и вовсе без Луны. Именно так на меня подействовали минорные ноты в романе Ирвинга. Мне грустно и печально, но грусть светла, это Кенди и Уолли сидят на пирсе, он на инвалидной коляске, она пристроилась рядышком. Пробиваются и злость, и возмущение, и гнев, это Мелони, честная, могучая Мелони отшагивает свой путь по дорогам в поисках любимого. Любовь к сыну и любовь-жалость к женщинам, это доктор Уилбур Кедр пишет длинное-длинное письмо после того, как в очередной раз избавил очередную мученицу от ненужной обузы. Да-да, доктор Кедр на самом деле умел любить, хоть и не было у него ни сына, ни женщины. Хотя что я говорю, был у него сын.

Гомер. Любовь, желание, желание приносить пользу, - вот что такое Гомер.…

Как же я боялась браться за эту книгу, а в результате читала не отрываясь. Книга-потрясение. Про неё невозможно что-то написать, чтобы было понятно о чём она. Начнёшь пересказывать сюжет — получится банальная мелодрама. А это совсем не соответствует действительности. Это не мелодрама и не семейная сага. Хотя частички всего этого есть в романе, но они просто тонут в социальной драме густо замешанной на излишнем реализме, щедрой провокации и человеческой плоти. И несмотря на это — роман прекрасен! Это просто жизнь во всех её проявлениях. Не всегда красивая, не всегда удобная, поворачивающаяся к нам разными сторонами. Аборты и рождение. Жизнь и смерть. И всё это в одних руках. Кто мы такие, чтобы судить? И что гуманней: рождение нежеланного ребёнка, обречённого на сиротство и одиночество,…

В каких только грехах не обвиняли, а порой даже восхищались в многочисленных рецензиях, отзывах на различных сайтах и просто устных советах. И в мерзости, пусть иногда очаровательной, и в бесстыдном смаковании тяжелых судеб и трагедий героев, в обилии девиаций. Сколько не вчитывалась, не вглядывалась, буквально с лупой, ничего оскорбляющего тонкую душевную организацию не нашла. Не то что бы ничего такого не было, но преподнесено очень деликатно, никакой пошлости.

Ирвинг незаметно стал "моим" писателем, эта книга была прочитана почти сразу же после первого знакомства с писателем. Поджимали сроки, да и перерыв был почти болезненный физически. Кстати, первой книге поставила четыре звезды лишь в надежде, что следующая понравится еще больше. Так оно и случилось. Наконец-то привыкла к…

Я догадывалась, что будет сложно. Возможно, не сразу - книга радовала оценкой и восторженными отзывами. Но тут - наткнулась на разгромный обзор. Мягко скажем - не очень популярное, но - мнение. И - начала читать... ... Ээээммм... Я готовилась к тому, что книга о врачах, но не совсем была готова, что главный герой - акушер-гинеколог. Причем - настолько преданный своей профессии, что - часами может рассказывать, какого цвета должна быть шейка матки, а какого цвета - слизь на ней... Не совсем то, что я хотела читать и восхищаться. С самого начала нарисовались две проблемы, за которые я обычно авторов уничтожаю. Первая - нелинейка. В первой главе мы отправляемся в приют Сент-Облако (это отдельная тема)), а только во второй - очень подробно рассказывается, как доктор Кедр (и это тоже) к этому…

Уилбур Кедр считал любовь даже более опасной болезнью, чем полиомиелит...

Уилбур Кедр ещё никогда не был настолько близок к правде. Будучи не понятым коллегами акушером, доктор Кедр решает применить свои навыки в богами забытом приюте под названием "Сент-Облако", затерянном в штате Мэн. Его отшельничество связано с травматичным опытом соития с некоей мадам известной профессии, дочь которой скончалась на его руках и по его вине (Кедр из каких-то там своих принципов решил не делать ей аборт). Конечно, после такого потрясения, доктор прощается и с женским телом, и с большим миром, перебираясь в глухомань, где принимает роды и ненужных детей, но ещё и незаконно решает проблемы плодов любви.

Действо романа, к слову, начинается примерно в 1920 годах. Ни о какой легализации абортов в то время…

Три недели августа, возможно, самые сложные в этом году. Три недели неспешной беседы с мудрым Джоном Ирвингом… И, конечно, это снова любовь, потому что оказалось так просто забыть все к чертям, планы и временные увлечения, и отдаться. Пусть весь мир подождет… На таком бесхитростном зачине сорваться бы на фальцет, выводя дифирамбы, но не хочется. Вероятно, это тот случай, когда счастье любит тишину. Тишину и уверенность, что нечитанных книг у обретенного любимого автора еще много.

А ведь проста история. Сын уголовника, дочь наркоманки… Право слово, в умении переносить грехи родителей на детей общество не знает границ. Вешает ярлыки, раздает характеристики направо и налево, подминает и не даёт не единого шанса на взлёт. Говорят, отец Джека Бернса был виртуозным органистом и бабником, коих…

Каждый раз встреча с уже давно полюбившимся писателем таит в себе опасность, словно проверяя ваши чувства и отношения на прочность. Повезет или нет, срастется все как надо или поселит в душе червячок сомнения, который уже потом никуда не денешь, а будешь только пристальнее к нему приглядываться.

Так и в этот раз, долгое время откладывая роман "на потом", приступала к нему все-таки с затаенной опаской. И пусть роман не попал "в любимые" у автора, но то, что автор в очередной раз подтвердил свое умение интересно и небанально рассказывать отличные жизненные истории, в которых есть место всему, что именуется жизнь , это неоспоримый факт.

Когда-то давно, сама желая связать свою жизнь с медициной, я навсегда полюбила хотя бы читать об этом в книгах. Хорошие медицинские сюжеты, сдобренные…

Четвертый роман, прочитанный мной у любимого писателя. Четвертый роман, перевернув последнюю страницу которого я захлёбываюсь эмоциями, и говорю, говорю, говорю. Даже сейчас, на краю пропасти, где-то за гранью здравого смысла и милосердия. Джон Ирвинг для меня – старый добрый доктор, знакомый с давних времен. Он не только протягивает руку помощи, не только лечит от ханжества и прямолинейного восприятия действительности, но каждой своей книгой напоминает, что подчас жизнь, как та река, скачет с бешеной прытью через пороги, но минует один поворот, второй, и выйдет в мирное русло, успокоится… Интересно, что бы сказал Т.С.Гарп, попав в бурный водоворот уже моей жизни?

А ведь именно он, сын воздушного стрелка, но в первую очередь Первой феминистки Дженни Филдз, стал в этом страшном октябре мне…

Можно взять все хвалебные слова из предыдущих рецензий на зрелые романы Ирвинга и вставить их сюда — все они будут верными, подходящими и такими же восторженными, как и прежде. Потрясающее свойство писателя: уже третий его роман почти об одном и том же, написанный в похожей манере, но это не надоедает, а, наоборот, нравится. Одновременно и похожий, и совершенно иной.

О чём же этот роман?

— Это же роман, — не уставала повторять Рут. — Он не может быть о чём-то. Это просто хорошая история.

Воистину. Джон Ирвинг пишет обо всём и сразу, создавая масштабное полотно из многих переплетённых человеческих судеб. И — снова — каждый его герой уникальный, слегка ненормальный, немного извращённый и ушибленный на голову… И именно поэтому такой живой и настоящий. У каждого из нас есть тёмные стороны,…