4

Можно ли гению простить то, что человек из него вышел отвратительный?

Для меня вопрос возможности отделения творчества от творца остается открытым. Пару лет назад я бы однозначно сказала, что всегда отделяю законченное произведение от личности человека его создавшего. Сейчас уже не могу быть так уверена. Иногда, узнавая о каких-то людях что-то, что категорически претит твоей собственной морали и принципам, ты неизбежно начинаешь замечать, как это "что-то" кислотой разъедает и предметы искусства, пришедшие в мир благодаря всё тому же человеку. И вот уже эта капля дегтя, совсем незаметная в начале, портит для тебя и вкус, и послевкусие.

Так вот, Чарльз Стриклэнд. Мне нравится, что повествование ведется от лица рассказчика, знакомого, даже не близкого друга. Читатель не знает мыслей и чувств художника, а наблюдает только за его действиями, словами через призму восприятия не самого близкого человека, которого нельзя обвинить в симпатии к главному герою. Я безуспешно пыталась найти хоть что-то, кроме посмертного признания в гениальности, что могло бы вызвать тёплые чувства к Чарльзу: симпатию, понимание, сочувствие. Его собственное желание не считаться ни с кем и ни с чем, выпячивание своего эгоизма, цинизма и безразличия к окружающим свели все мои попытки на нет. Ладно, сделаю реверанс его прямолинейности. Он хотя бы перестал корчить из себя того, кем он не являлся и не заявлял о чувствах, которых не имел. Целеустремленность и трудолюбие тут тоже в наличии, но его увлечение живописью больше походит на болезненную обсессию, чем на чётко выверенный план.

А ещё у Моэма много интересных мыслей и цитат, которыми он одаривает своих персонажей. Несмотря на то что я слушала аудиокнигу, регулярно останавливалась, чтобы выписать для себя что-то.

А гений ли он или ошибка выживших?