5

Ты берешь книгу, рассчитывая отвлечься на чужую жизнь, заботы, страсти, радости, горести. Ты предчувствуешь полное выпадение из своих мыслей, возможность снять с себя наконец ответственность за свою жизнь и вообще за всю эту утомительную реальность, которая тебя преследует ежесекундно, не дает спать, выворачивает твое нутро наизнанку, свербит в голове похлеще перфоратора соседей – надо то, это, вот сюда, сейчас, уже опоздал, что же ты, господи, ничего и не успел, а жизнь - вот она, прошла, а ты не то что дерево-сына, а даже ремонт еще сделать не успел. В общем единственная твоя отрада – перед тобой, новая книга, нахваленная, выстраданная ожиданием и предвкушением освобождения.

Черта с два! Почему-то именно ты оказываешься насильно втиснутым в самое варево этой новой книги главным действующим лицом, да еще, может не самой приятной наружности, впрочем, не так ли и у тебя сейчас в жизни? Тут же и автор, сам являющийся одним из главных действующих лиц романа, самодур, без спроса втолкнувший тебя на страницы своего опуса.

Нет, конечно же это не ты, вот же ты, сидишь в своем любимом кресле дома и читаешь о том, как выдуманный выдуманным автором читатель проживает свою жизнь, читая эту же – но не совсем – ведь в этой читаешь о нем ты – книгу.

И так до бесконечности. Текст в тексте, читатель в читателе автора автора, иголка в яйце, яйцо в утке, утка в зайце и так до тех пор, пока ты – читатель-нечитатель не потерял нить смысла, а впрочем, была ли она или был лишь процесс, удовольствие, тем притягательнее, чем сложнее было его уловить.

Книга книг, роман романов, мистификация мистификаций, содержащая в себе сразу и автора, и автора написанного автором, и тебя, читатель, читающего о читателе, влюбленном в идеальную читательницу, которую любят сразу идеальный автор и мошенник-переводчик, создающий этот роман?

Спираль не связанных друг с другом историй постепенно раскручивается, и кусочек, в котором жил Читатель и бывший единственным прибежищем реальности, постепенно обретает куда более фантасмогорические черты, чем завязки книг, разлетавшиеся как стаи диких голубей от первого шага прохожего на площадь. Раскручиваясь, она постепенно выходит за пределы романа, за пределы разумности и реальности, расщепляет сознание на тысячу мелких вселенных и не оставляет надежды на появление финала, сюжета, при этом плотность образов, мыслей, остается предельно высокой – нужно только всмотреться – и тут же ее потерять. Потому что чтение этой книги напоминает принципы медитации – предельная концентрация приводит к полному освобождению и пустоте.

Оммммммммм…