2

Уважаемые дамы и господа, позвольте вам представить:
Дядюшка Наполеон – отставной прапорщик, глава большой семьи, возомнивший себя Наполеоном местного розлива, бесконечно рассказывающий байки с возрастающим от рассказа к рассказу численном превосходстве врага) о своих военных похождениях и всячески поддерживаемый своим слугой Маш-Касемом. Вокруг него и собственно в его саду в основном и происходит действие романа.

Он так рьяно вмешивался в жизнь своих родственников, что большинство его братьев и сестер отвоевали себе по суду отдельные участки сада и отгородились от дядюшки заборами. А некоторые вообще продали свои дома и уехали.

Да, дядюшка, конечно не ангел и всячески досаждал оставшимся рядом родственником, но чем они лучше, ведь они фактически своими действиями приблизили его смерть. Что мешало им, также продать свои участки. Видимо эта склочная война забавляла участников и разбавляла их скучный быт. Они вроде и хотят закончить ее, но сам процесс явно доставляет им удовольствие.

Я додумался даже до того, что будто бы в глубине души дядюшка и отец, сами того не зная, любят друг друга, но эта дурацкая мысль тотчас же заставила меня рассмеяться.

То, что многие могут назвать юмором и сарказмом, мне показалось издевательством и маразмом. Где-то примерно в середине книги уже порядком начинают надоедать их дрязги и споры, потому как тем для скандалов по сути две: конфликт дядюшки Наполеона с отцом рассказчика (на фоне любви к Наполеону первого и низкого происхождения второго) и многосторонний конфликт Дустали-хана с женой Азиз-ос-Салтане (и ею же как представительнице своей дочери Гамар) и, высмеивающим его, Ассадола-мирзой. Конфликты, которые возникают порой совсем на пустом месте, никак не разрешимы, никто не хочет идти на уступки, они даже не могут дать высказаться друг другу. Все сцены напоминали мне какой-то театр абсурда.

Распря зашла настолько далеко, что враждующие стороны пустились во все тяжкие, чтобы досадить друг другу. Пустяковое недоразумение – неуместный скрип стула, или, допустим даже, злополучный «подозрительный звук» - не только грозило, как говорил Дядя Полковник, «священному единству», но и могло подорвать устои всей нашей семьи.

Вся их аристократичность, о которой так пекутся многие члены семьи, заключалась в том, что их предки дали взятку правителю за почетное арабское прозвище. Похоже что, чем сомнительней аристократическое происхождение семьи, тем с большим усердием она отстаивает свою честь и благородство. Достойным людям незачем доказывать свое происхождение.
Отдельно хочется сказать об Ассадола-мирзе, не упускающего возможности поглумится над любым членом своей семьи, он, пожалуй, единственный, кто не печется столь рьяно об единстве семьи.

Пускай их разок-другой мордой в грязь ткнут. Благородному семейству, внукам добле-е-естных, как бараны, и го-го-гордых, как гуси, предков, от которых за три версты разило деревенщиной, ныне приходится сидеть за одним столом с Асгаром-Трактором и Практиканом Гиясабади.

Есть у него и еще одна страсть: поездки в Сан-Франциско. Весь его развратный образ жизни прикрывает личную трагедию. Возможно именно поэтому, он помогает рассказчику в примирении дядюшки и отца.

Еще очень сильно раздражало повальное подслушивание и вранье, вранье и подслушивание. Подслушивание можно объяснить структурой романа, ведь повествование идет от первого лица. Но вранье - это выше моих сил.

Мне кажется, сложно понять все тонкости и нюансы романа человеку, не знакомому с иранской историей и культурой. По мне (никогда не интересовавшейся Ираном) действие романа могло происходить в любой стране с восточным укладом в семье. Вполне возможно в самом Иране, да еще и в те времена, когда был написан роман, книга была актуальна и смешна.