4

Эта книга, написанная в 1898 году, легла в основу более пятнадцати фильмов/сериалов и даже оперы и породила огромное количество теорий и толкований. Сюжет «Поворота винта» одновременно и прост, и сложен своей многослойностью; этот клубок можно разматывать бесконечно, до хрипоты споря, чьи же теории верны.

Героиня приезжает в удалённое поместье в качестве гувернантки для осиротевшей девочки. У девочки есть брат, который вскоре присоединяется к ним. До героини в доме уже была гувернантка, мисс Джессел, но она погибла, как и слуга дяди детей, Питер Квинт. И в какой-то момент героиня понимает, что видит призраков, которые, по её мнению, стремятся навредить детям: мисс Джессел — девочке, Квинт — мальчику.

«По её мнению» — важная ремарка. Один из главных вопросов, анализируемых в посвящённых «Повороту винта» работах: были ли призраки? В книге нет ни одного прямого доказательства их существования. Более того, в книге нет ни одного прямого доказательства их желания навредить детям. Зато легко заметить, насколько нервозна и напряжена героиня, как удушлива её забота о детях, как она впивается в них мёртвой хваткой, демонстрируя признаки не вполне психически здорового человека, как ревностно и параноидально оберегает их от выдуманной (в теории) проблемы.

Я склоняюсь к мысли, что не важно, реальны ли призраки. Они вполне могли существовать, но лишь как безмолвные свидетели происходящего. Вообще, фигурам Джессел и её любовника, Квинта, как по мне, читатели уделяют слишком много внимания. Существует даже теория о гомосексуальном подтексте их отношений с детьми — о лесбийских переживаниях девочки и аналогичных — мальчика, направленных, соответственно, на Джессел и на Квинта. Якобы, сестра Генри Джеймса была лесбиянкой, а сам он испытывал схожие чувства к людям своего пола, и так он решил отобразить это в книге.

Ссылались и на увлечённость автора фрейдизмом, и на фаллический символ того самого винта, фигурирующего в названии. Однако в тексте нет ни одного намёка на достоверность этой теории. Более того, автор прямо даёт понять, насколько не важны для истории Джессел и Квинт, опуская даже подробности их смерти, не говоря о жизни. Да, были такие люди, да, не очень хорошие и порядочные, да, умерли. Всё. Остальное — домыслы и фантазии героини.

А вот что я увидела вполне чётко — это подтекст педофилии героини. Она очень быстро теряет интерес к девочке, как только та перестаёт слушаться. Но вот мальчик ей нужен, его «можно спасти», как ей почему-то кажется. Героиня буквально одержима им.

Но даже если отбросить все теории и подтексты, на поверхности лежит одно: любовь героини к чужим детям неадекватна. Она то идеализирует их, превозносит едва ли не до святых и практически молится на них, то, когда встречает отпор и неповиновение, резко демонизирует детей, готовая обвинять их во всех смертных грехах. По тексту и впрямь может показаться, что дети — зло во плоти: хитрят, изводят бедную гувернантку. Но текст-то подан через призму восприятия героини. А что может увидеть нормальный не предвзятый человек? Перед нами — обычные дети, которые иногда ведут себя хорошо, а иногда плохо, которые могут шалить, не слушаться, играть, не понимать каких-то вещей. К тому же, дети, потерявшие обоих родителей. Героиня пытается убедить нас в том, что с детьми что-то не так, но на самом деле что-то не так с ней самой. И в этом, я считаю, гений автора: по-настоящему, до жути, пугают не призраки, которые служат просто фоном истории, а сама героиня. То, как она душит, давит детей собой, своей опекой, своим авторитетом. И не только детей, но даже домашних слуг. От болезненности её воспалённого мышления становится не по себе. Примечательно и то, что до самого конца она остаётся безымянной.

Финал мне сначала не понравился. Я отложила книгу и подумала: «Ну чё за хрень?» Но чем больше я размышляла над сюжетом, тем больше проникалась финалом. Да, он идеально подходит книге.

Но есть и недостатки. Очень тяжёлый путанный слог, например. Чтобы начать вникать в текст, нужно поймать ритм, вчитаться, но это дастся далеко не с первых страниц. Хотя мне непонятны претензии к словам, употребляемым героиней: «питомцы», «испорченность» в адрес детей, и так далее. Это проза XIX века, что вы хотите? Современного слэнга?

Ещё один минус — очень долгое вступление. Оно в принципе лишнее: сюжету не нужны ни все эти персонажи, мелькающие до начала основной истории, ни первый рассказчик. Важным может быть разве что упоминание о любви героини, дескать, она в кого-то влюбилась. Но в кого? Пояснений не даётся. Проскальзывают намёки на влюблённость в дядю детей, но мне это кажется банальной жаждой признания: посмотрите, как я идеально управляюсь с детьми, какая я благочестивая и воспитанная. Любви я не заметила.

За вычетом этих двух недостатков остаётся 8 баллов из 10. Ещё не раз перечитаю эту неоднозначную повесть.