3.5 Флавия и труп на перроне,

или Промежуточная станция в середине цикла
___________________________
Вы же читали «Франкенштейна»? Или смотрели? Или хотя бы слышали? Впечатляющее, на самом деле, произведение, оно вертелось у меня в голове почти всю дорогу, пока я читала шестую книгу цикла про семейку де Люс. А вот Флавия, к моему удивлению, перед подготовкой к Величайшему Химическому Эксперименту В Своей Жизни вспомнила о нём лишь однажды: когда выпытывала у сестры подробности одного фантастического рассказа о смерти и воскрешении. Славный был разговорчик — между химиком и писателем. По итогу Флавия заявила, что могла бы придумать более правдоподобную теорию воскрешения из мёртвых, даже если бы ей связали руки за спиной и бросили в озеро в мешке из-под картошки.
Собственно, это она и сделала. Она придумала, как воскресить мертвеца. А собственно, чем ещё заняться одиннадцатилетней, пардон, почти двенадцатилетней одарённой девочке, пока все взрослые занятыми Важными Делами? Занять себя экспериментом — лучший способ для умного человека отвлечься от печальных забот реальной жизни.

Эта книга ощутимо отличается от всех остальных в цикле, как предыдущих, так и последующих. Флавия впервые ничего как будто бы не расследует, но в то же время — умудряется раскрыть преступление 11-летней давности, почти случайно обнаруживая и преступника, и доказательства его вины. Впрочем, Брэдли не отступает от своих правил, и в первой же главе кому-то приходится умереть.
Для меня отсутствие явного расследования — это скорее минус. Но при этом Флавия с головой уходит в планирование эксперимента, одержимая новой идеей, увлечённая прекрасным будущим, которое откроется всем благодаря ей. Таким мне видится разум настоящего изобретателя, настоящего учёного, — и за этим очень интересно наблюдать. Для Флавии этот эксперимент — даже не вопрос смерти и жизни, это скорее жгучее желание быть признанной, а кроме того — совершить, быть, может, самый важный в истории науки прорыв. Таким мне помнится Виктор Франкенштейн; по крайней мере, таким он был в начале своей истории, пока не создал чудовище. Так как вы прочитали уже пять книг про Флавию (прочитали ли?), вы даже без моей рецензии должны догадаться, чем может закончиться подобный эксперимент. Впрочем, думайте сами, читайте сами.

Тем временем в Унылой Взрослой Жизни происходят Важные События, и Флавия даже делает вид, что принимает в них искреннее участие, однако мы-то знаем, что это маска и ложь. Иначе и быть не могло — такая у этого персонажа правда характера. Когда я читала эту книгу, я разрывалась от двух крайностей. Временами я чувствовала себя ребёнком, столь же одержимым тягой к экспериментам, как Флавия. Но временами я чувствовала себя унылым взрослым, который понимающе качал головой, глядя на её действия: бедная маленькая девочка, она просто пытается убежать от реальности. И то, и другое — правда её характера. Автор хорошо придумал.
Но самое хорошее: он придумал для Флавии настолько правдоподобный способ воскрешения, что если это был не роман, а статья на новостном сайте — я бы с лёгкостью поверила, что всё так и было. Кажется, я даже читала подобные истории: криогенная заморозка + инъекция гидрохлорида кокарбоксилазы + инъекция аденозинтрифосфата (АТФ) + удар джиу-джитсу костяшками пальцев во второй поясничный позвонок — это блестящая научная идея, которая просто не может оказаться неудачной.
Даже жаль, что я не химик, физик, биохимик, физиолог или на худой конец судмедэксперт, чтобы оценить и красоту эксперимента, и его слабые стороны. Но я всё-таки человек пишущий и читающий, так что красоту текста оценить в состоянии. Независимо от результатов и технических подробностей, работа над экспериментом даёт автору повод показать, какая всё-таки Флавия ещё маленькая. Маленькая, гордая, ослеплённая знаниями, одинокая и желающая признания девочка, которая устала от непонимания окружающих и в то же время — просто ищет способ справиться с горем, пусть даже понять его природу она сама пока не в силах.

Хотя книгу всё равно нельзя назвать интересной самой по себе — это скорее необходимая ступенька к последующим книгам цикла. А по ступенькам мы что делаем? Правильно, топ-топ-топ, пробегаем. С той же целью (дать ноге читателя опору) автор вводит чуть-чуть шпионской мишуры: кодовые фразы, таинственное поведение, заговоры и отвлекающие манёвры. Умный ход, автор. Читатель не пропустит такое мимо ушей и будет готов к почти невероятному развитию событий, но каких — узнаете в следующей книге. Проблема в ином. Если вы вспомните любой Плохой Шпионский Роман, то вы поймёте, почему я не в восторге от этой книги: переизбыток загадочности в секретноагентских делах и намёки на их ни чем не подкреплённый патриотизм могут испортить что угодно, особенно — условно готичный детектив.
Кстати о птичках. Если вы читали не только книги, но и мои рецензии на них, то помните, что «Мертвецы» были отмечены у меня как знаковые из-за того, как много внимания автор здесь уделил Харриет де Люс. Также много в последний раз он говорил о ней в первой книге, а это было очень-очень давно. Это один из моих самых любимых персонажей (временами даже более любимый, чем её дочь-протагонистка), но я и сама не уверена, почему: то ли потому что она описана как очень яркая личность, то ли потому что автор не скупясь напускает туману, и в его недомолвках я вижу нечто большее, чем он стремился показать. Но даже если так, то фантазии мои не беспочвенны. Чего стоит описание полёта на биплане над Букшоу, которое Флавия совершила на «Голубом призраке»:

Как, должно быть, Харриет это любила, — подумала я: эту свободу, ощущение, что ты покинул своё тело и остался лишь разум. Если только ты не птица, от тела здесь мало толку: бегать и прыгать, как на земле, нельзя, только наблюдать.
Странно, но быть авиатором — всё равно что быть усопшей душой: можно смотреть на Землю, на самом деле на ней не присутствуя, всё видеть и не быть увиденным.

Кажется, на протяжении всей своей жизни Флавия пыталась решить самую главную загадку: кто такая Харриет? И в этой книга она, наконец, приблизилась к разгадке вплотную. Это не окончательный ответ, но его предчувствие. И, пожалуй, за одно это можно поставить книге сносную оценку. Сносную, но не более.
Читать книгу было по-своему тяжело.
На середине цикла я задумалась о характере Флавии. Очень удачно именно тогда мне попалась на глаза небольшая статья Алана Брэдли. Он говорит о том, как остро современная литература нуждается в ребёнке-протагонисте. Такой герой — юный, энергичный, по-детски гениальный, не забитый ещё условностями взрослого мира — может своим энтузиазмом поднять мёртвого из могилы, может незаметно обаять читателя, может раскрыть глубоко сокрытую правду — потому что видит, слышит и понимает намного больше, чем думают взрослые.
Благодаря этой статье я смогла побороть скуку (а как же моей душеньке не заскучать, если в книге сплошная химия, никакого расследования, да ещё какие-то шпионские страсти повылезали на первый план?) и осилила шестую книгу. Дальше пошло веселей (седьмая и девятая книги цикла вообще попали в разряд любимых). Если бы не эта статья, то я бы бросила цикл на середине. Потому что как раз перед этим (см. пред. отзыв) мой читательский пыл резко поугас: я осознала, какой же всё-таки Флавия гадкий персонаж. Повсюду рыщет, высматривает, лжёт, выуживает информацию, собирает сплетни, пробирается в чужие дома. Никакого понятия о личных границах. Она, что называется, социально не адаптирована и не умеет строить отношения. Статья позволила мне взглянуть на героиню непредвзято: какие-то дети могут переживать из-за выдуманной коровы, а другие будут вредными и пронырливыми в поисках истины.
Думаю, и сама Флавия в «Мертвеце» впервые посмотрела на своё поведение по-новому, ведь на территории де Люсов появилась её маленькая гадкая копия — Ундина де Люс, — вредная, умная, пронырливая, лживая, не от мира сего. Флавия на своей шкуре прочувствовала, что это такое — когда ты не в безопасности даже у себя в комнате, ведь туда в любой момент может ворваться это маленькое чудовище, которое, ко всему прочему, может стащить у тебя что угодно и любит выбалтывать чужие секреты, поэтому все-все-все твои вещи и тайны — больше не в безопасности. Хм, звучит, как пересказ для детей романа Шелли про Франкенштейна и его страшненькое творение.

Отчасти так и есть: автор всё ещё пытается в готику. Но одновременно с этим: автор пишет про ребёнка, затрагивает историю его матери, делает жизнь героя невыносимой и позволяет сбежать в мир фантазий. Автор словно вальсирует с читателем, пытаясь удержать его интерес и не дать сойти на промежуточной станции. И знаете, у него получается.

(В конце по традиции список упомянутых произведений).