4

«Я сам плакать не умею», - говорит Илья Эренбург в своем романе. Видимо, в этом все дело. Я пытаюсь сформулировать свое отношение к «Необычайным похождениям Хулио Хуренито и его учеников» и ничего не получается, роман куда-то ускользает. Эмоции нет, зацепиться не за что.

Я прочитала умную, язвительную, как многие говорят «пророческую» книгу, а она меня совершенно не затронула, и уже через два дня я вижу, как на ее месте образовывается пустота. Хотя, не скрою, смеялась, удивлялась, оценила сжатые афористичные характеристики, отменные фразы, умение автора видеть суть. Первосортный товар, но не более. Эта книга не способна выйти за пределы самой себя, катарсиса в ней не хватает. Я же русская, я готова, как один из героев, Алексей Спиридонович, в Рио-де-Жанейро ехать искать человека, а Эренбург говорит, что не надо никуда ехать. Положим, он прав, а зачем мне такая правда? Без души, без любви? Без пафоса, в конце концов. Прочитав «Хуренито» я, видите ли, пафоса захотела! Или просто правды без выкрутасов, больной, сермяжной, той самой, которую Эренбург критикует, чтобы по-достоевски землю жрать и каяться.

Хулио Хуренито – непростой персонаж. В начале книги он появляется со всеми атрибутами дьявола, хотя сам свою принадлежность к потустороннему миру отрицает, но как-то неубедительно. Где-то две трети книги я считала его какой-то помесью Великого комбинатора и Воланда, но финал романа поколебал эту точку зрения, а другая почему-то не родилась. Хулио Хуренито вызывает чувство отчуждения, он не свой и вообще ничей. «Ничто без хвостика». Не скрою, хвостик добавил бы ему привлекательности, равно как и рожки, а он оставил себе только трубку. Его легче всего описать в отрицательных определениях: он не добрый, но и не злой, он не стяжатель, хотя и безмерно деятелен, он не гедонист, но охотно пользуется приятными сторонами жизни, он ни к чему не привязан и занимается переустройством мира, не веря в него и не любя. По сути, его позиция – деятельное отрицание жизни и провокация. Он задает своей свите вопрос: «Скажите, друзья мои, если бы вам предложили из всего человеческого языка оставить одно слово, а именно „да“ или „нет“, остальное упразднив, – какое бы вы предпочли»?, но сам на него не отвечает. Или отвечает? Своим уходом?

В своем романе Илья Эренбург последовательно развенчивает все позитивные истины человечества и отказывается давать что-то взамен. Он провоцирует, чтобы провоцировать, он говорит: человек, смотри на себя, смотри, куда ты идешь под знаменем истины. Он заостряет и самоустраняется: ешьте, а я здесь ни при чем. И вы знаете, он имеет на это право, как человек своего времени, времени, в котором разбрасывали камни, но если жизнь продолжается, то невозможно застыть в этом отрицании. Человек по сути оптимист, его жизненный путь базируется на вере в собственную неуничтожимость, и, как ни странно, это вера часто дает миру некое парадоксальное развитие там, где по меркам чистого разума должен наступить крах. Я понимаю, что Эренбург прав, но в глубине души с ним не соглашаюсь. Отрицание – это тупик.

Рецензия на книгу Ильи Эренбурга «Необычайные похождения Хулио Хуренито и его учеников» - www.ostrel.ru