5

И всё-таки, что ни говори, а профессиональное становление - благодатнейшая литературная тема. Кем быть? Я бы в доктора пошёл, пусть меня научат! Научили, и вот теперь-то начинается самое интересное. Ибо доктор доктору тоже рознь.

Я адъютант при медицине, и адъютант с довольно долгой выслугой лет. Посему над страницами "Коллег" испытывала непреходящую чёрную зависть. Такой уровень социальной защищённости, такой почёт и забота окружающих, такое чувство собственного достоинства! Врач - это звучит гордо, по крайней мере, на аксёновских страницах. Мы не пижоны. Мы врачи. - не без высокомерия представляют себя миру эти юноши. Хотелось бы знать, как ныне ровесники Саши, Славы и Алексея вспоминают о своей работе по распределению.

Картины быта моряков и северных крестьян Аксёнов писал по собственному опыту. Поработал он и в порту, и в Балтийском морском пароходстве, и в карельской деревне. И мне было как ножом по нервам: Проехали одну за другой три деревеньки. Ветхие избенки кособочились вдоль кювета. В окошках, как бельма, торчали фанерные заплаты. Иные окна крест-накрест были заколочены досками. Раза два из-под колес порскнули поджарые, как щенки, поросята. Зеленин был поражен. "Какое убожество!" — прошептал он... В простоте душевной он считал сельской местностью дачный поселок Комарово. О таком в далёкие пятидесятые тоже нужно было уметь написать.
Бараки и общежития, пивные ларьки и танцульки, ленинградские кухни со спорами об искусстве и самоподразумевающимся кукишем в кармане, а день пути - и снега, снега, к больному можно пробиться только на вертолёте. Неужели магаданская молодость научила не бояться? Не бояться избёнок этих, отвратительного блатного говорка, водки с плавленым сырком, крыс, мучных червей и одиночества. Врачи Аксёнова - не прилизанные тюзовские герои, борцы с подсказками. Они ни грязи не страшатся, ни драки, ни грубости, ни вульгарного жаргона, и гонора не лишены, и зарваться могут, и обнаглеть. И на такое, совсем не советское, тоже способны:

И зачем все это было? Что это я делал здесь? Мы философствуем, боремся за передовые идеи, лепечем о пользе общественного труда, строим теории, а в конечном итоге разлагаемся на химические элементы, как растения и животные, которые не строят никаких теорий. Трагикомедия, да и только. В народе говорят: все там будем. Все! И передовики производства, и бездельники, и благородные люди, и подлецы. А где это «там»? Нет этого «там». Тьма. И тьмы нет, тьма — это тоже жизнь. Какое мне дело до всего на свете, если я каждую минуту чувствую, что когда-то я исчезну навсегда?!

Старый доктор Дампфер, конечно, обругает Алексея хлюпиком и мальчишкой и скажет, что сам - нет, не боится. Но не лукавит ли он? Я-то сужу со своей колокольни и верую, что это до зарезу необходимо - задать себе вопросы "Зачем все это было? Что это я делал здесь?"

Понятно, сейчас легко найти чтиво и позлободневнее, а дебют Аксёнова кое у кого вызовет насмешки: бодренькая комсомольская фабула, неизбежные реляции о коммунизме и родной партии... Не в том суть, поверьте. И даже не в великолепном аксёновском языке, бурлящем кладезе современной народной мудрости. А в переходе от "пусть меня научат" к "Зачем все это было? Что это я делал здесь?"