3.5 Я жил, как во сне, в кошмаре

Он пришел, нашарил в кухне газ
Снял ошейник. музыку вруби.
И лежал, не открывая глаз,
Пока Сенбернара не убил.
И с тех пор в компаниях исчез
Человек породы сенбернар.
А.Вознесенский

Она законопатила щели под дверью, ведущей в комнату детей, мокрыми полотенцами. Выпила упаковку снотворного, открыла кран газовой духовки и глубоко засунула голову внутрь. Тридцатилетняя, красивая, чертовски талантливая. На своем недолгом веку успела побыть звездой школы; выпускающим редактором школьного журнала; студенткой, получающей персональную стипендию от успешной писательницы; победителем литературного конкурса, премированным месячной поездкой в Нью-Йорк со стажировкой в глянцевом журнале; фотомоделью; пациенткой психиатрической клиники; модной романисткой, многообещающим молодым поэтом; супругой поэта-лауреата; счастливой матерью двоих детей; брошенной женой. У нее даже имя было, как сценический псевдоним.

Я уже писала о Сильвии Плат, по странному совпадению, на точной солнечной оппозиции, ровно полтора года назад. Тогда читала некоторые ее стихи. В переводе. Понимать английскую поэзию в оригинале мне трудно. И первое знакомство не очень вдохновило. Тогда толчком послужило упоминание о ней в романе Зэди Смит «О красоте». На сей раз слова Анастасии Завозовой во вторничном подкасте «Медузы» о том, что роман «Под стеклянным колпаком», ставший культовым в англоязычных странах и снискавший лавры едва ли не девочкового варианта «Над пропастью во ржи», прошел практически незамеченным у нас. В то время, как книга эта сильная, горькая, жесткая к себе до жестокости, и в любом случае стоит того, чтобы быть прочитанной.

Что ж, я прочла и, как бы корректнее, я ведь не отношусь к фанатичным поклонникам книги про Холдена Колфилда. Может быть, потому феминистский вариант не показался таким уж потрясающим. А может быть потому, что в моей жизни была Арнхильд Лаувенг - Завтра я всегда бывала львом автобиографическая книга, написанная молодой женщиной, которой довелось пройти через разрушительное психическое расстройство и преодолеть его, не кляня мир, не возненавидев близких, стараясь не причинить им большей боли, чем та, которую уже испытали, вследствие случившегося с ней. Эстер Гринвуд (героиня «Стеклянного колпака» и по общему мнению альтер-эго автора) не такая. Она, в свои девятнадцать, совершенно отравлена перманентным участием в крысиных бегах, где непременно нужно побеждать, доказывать миру, что ты лучшая; работать на пределе человеческих сил, все время соотнося себя с какой-то немыслимой по высоте планкой, которая не может быть преодолена по определению. Ну. хотя бы потому, что человек, в чьем лице воплотилась фигура Высшего Существа, одобрение которого нужно заслужить - отец, умер десять лет назад. А маму девочка в грош не ставит.

И еще, она остро чувствует материальную недостаточность своего существования. Семья, оставшись без основного источника дохода, которым служил заработок отца, вела достойную, хотя довольно скромную жизнь. И девять из десяти не нашли бы в таком финансовом положении ничего унизительного – просто так есть. Не Эстер. Ей причиняет физическую боль упоминание бабушки о цене, заплаченной за фунт мяса, отбивные из которого поданы к столу. А знакомство с девушками из золотой молодежи в Нью-Йорке; поездки на такси, оплаченные приглашающей стороной;невероятно дорогие тряпки, подаренные модными журналами (платье за $40 в 1951 году, это примерно как за тысячу сегодня, а Сильвия, настоящая Сильвия, гонорарами за журнальные публикации к девятнадцати сумела скопить сорок шесть долларов). Но главное – еда. Эстер (Сильвия) может сколько угодно есть, не полнея. И она начинает заказывать самые дорогие блюда в меню или подгребать к себе вазочку с икрой на банкете. То, как она ест, напоминает о Безликом из «Унесенных призраками», да отчасти она и есть этот персонаж – словно бы постоянно забивает внутреннюю пустоту. Не умея найти того, что сумеет заполнить.

Понимаете, я не хочу назвать ее пустышкой, объективно она не такова, но дело во внутреннем ощущении потерянности, бесприютности, утраты стержня. За которым следует утрата интереса к жизни, невозможность сосредоточиться на вещах, требующих элементарной собранности. Все время ощущение как железом по стеклу и одержимость манией самоубийства. Ну, потому что нет ведь человеческих сил, продолжать жить в этой беспросветной черноте. Это очень тяжелая книга, героиню которой жаль, но сочувствия она не вызывает. Автор вызывающе не озабочена тем, чтобы создать у читателя сколько-нибудь симпатичный образ себя. Если это гордыня, то совершенно дьявольская. Однако ту первую жестокую депрессию они преодолеют: и поэтесса и ее героиня. Роковым окажется рецидив, который, спустя одиннадцать лет, спровоцирует расставание с любимым мужем. Сильвия отравится газом. И вот тут имеет быть невероятное мистическое совпадение, о котором стоит сказать отдельно.

Жених героини навещает ее в психиатрической лечебнице с вопросом: «Скажи, во мне есть что-то такое, что сводит женщин с ума?» Жестокая Эстер прыскает, но на деле она понимает, о чем хочет спросить ее юноша. Дело в том. что в соседней с ней палате оказалась девушка, с которой он был помолвлен прежде нее. Нет, разумеется причиной психического расстройства не студент-медик, там все куда сложнее. Просто так складывается. И вот эта Джоан, уже выписавшись, будучи признана здоровой, готовясь к свадьбе с другим молодым человеком, кончает с собой.

Муж Сильвии Плат, поэт-лауреат (в Англии Священная Корова от поэзии с правом пожизненной стипендии. и лауреатство Хьюза - во многом плод трудов Сильвии,он и узнал-то о нем лишь когда был награжден). Так вот, муж оставит ее ради Аси Вевил, которая, спустя несколько лет после смерти писательницы, так же брошенная им, сведет счеты с жизнью тем же способом, что и Сильвия. Прежде убив свою дочь Шуру. Вот как-то так.