Рецензии на книги издательства «Издательство К.Тублина»

Начинаешь читать и видишь, что бОльшая часть корпуса текста (явно) писалась с некоторым таким драйвом, куражом даже - то есть очень даже, вроде как неплохо, информативно и интерсено... И это есть хорошо, конечно же... Или же это есть "гут-гут" (супергут)...
Но... (куда же нам и без "но")...
Где-то после первой трети книги всё это как-то начало сыпаться...
Автор (осознанно или неосознанно) хочет усидеть на всех стульях одновременно в таком лихом кавалерийском наскоке:
он, де, и исследователь, мол (чисто учёный), и публицист (то есть и такой весь и "нонфикшный" -все для пользы дела, всё для интересующихся людей и доступным даже языком), и писатель он (а как же!) и юморист-прото-постмодернист, но и, в то же время, мол и место-то свое он знает ("сочинитель второго или третьего эшелона в современной русской литературе") и фигу-то в кармане он держать умеет (как раньше и положено было настоящим творческим диссидентам):
"Однажды я был в кремлёвской администрации... и в своей смущенной речи употребил словосочетание "эта страна". Высокий чиновник... меня поправил: "Наша страна". Да, ваша страна, исправился я."
Каков красавец а, - в одной вышкирдиновой фразе и сразу столько всего (чтоб за одно знали): и в кремлевские кабинеты-то он вхож, и говорить-думать мастак и (главное) - и ёрничать-то он имеет...
А потом, дальше, когда автор говорит, что все, мол, врут в автобиографических своих романах и он в том числе... - И для наглядности приводит "правдивый рассказ о самом себе" тут же выдавая ложную информацию о дате и месте своего рождения... Дальше после этого
читать дальше не стал, просто пробежался... Но (тем не менее) в целом книжка (видимо) неплохая и, повторюсь, информативная... в некоторых местах... Но вот это вот всё... потому и так - вот так)

Ноги большие и новые
Ей подарить обещал,
А колокольцы лиловые
Тихо звенели хорал…

София Синицкая писательница из Петербурга, но подолгу живет в деревне, где у нее дом, и когда я говорю про дом в деревне, имею в виду не новорусский особняк, не стандартную застройку коттеджных поселков и не сусальный вариант из рекламы, а настоящий деревенский дом в самой обычной, убогой и неустроенной русской деревне. Она знает изнутри, как это есть, и в ее книгах рафинированная питерская интеллигентность слита с мифогенностью фольклора как.., да как гоголевские Диканька с Невским проспектом. Гоголь вспомнился не случайно, Синицкая из тех наших писателей, кто наследует его традицию поэтики прозы, ее тексты особым образом ритмически организованы - не тяготеющая к гекзаметру проза Саши Николаенко, у Софии менее акцентированно, тоньше, но имеющий уши, слышит.

Роман с по-вертински жалостливо-ласковым названием "Безноженька" - это история знакомства, дружбы, вражды, примирения Коли из деревни Кулёмы и питерского ампутанта фудблогера Кирюхи Завирухи. На самом деле Кирилл не то, чтобы петербуржец, он воспитанник детдома для инвалидов, расположенного неподалеку от Колиной деревни, которого в детстве усыновила библиотекарша. Невероятно обаятельный, оптимистичный, артистичный, боец по натуре, парень ведет кулинарный блог с сотнями тысяч подписчиков, умеет подниматься по лестнице на руках и твердо верит, что ампутация не приговор, а новые бионические протезы поставят его на ноги.

Простодушный Коля хорошо рисует и однажды выложил в сеть сочиненные им приключения героев готического фэнтези, которое привлекло внимание и скоро вокруг истории формируется сообщество со-творцов. Не компьютерная игра, для этого нужен куда более мощный ресурс, но и не просто красивые картинки из браузера - история с продолжением, ролевка, в которой участники-создатели ассоциируют себя с персонажами. И вот, на весенних каникулах Коля едет знакомиться со своей аниме-зазнобой мертвой Анор, которая живет на Васильевском острове, и в жизни вовсе даже не мертвая, а невероятной милоты, хотя и чуть прыщавая старшеклассница Марфинька.

А сосед, старший друг и самопровозглашенный гуру Марфиньки именно тот Кирюха, не жалкий, вопреки "безноженьке", как сам себя называет, но демонически крутой и столь же гордый. Богоборец, к тому же - ясно почему: потому что если есть Бог и он благ, то как он допускает? И еще потому, что с появлением в их детдоме молодого тогда священника Пахомия, уверовал, что Бог сотворит чудо, а когда не случилось - разуверился с тем же яростным пылом, с каким делает все. Там еще нюансы, которых я здесь касаться не буду, скажу лишь, что они превращают эту, глубоко христианскую по духу, книгу в довольно антиклерикальную.

Его кумир золотоногая модель Лорен Вассер (если вы не знаете о ней, как еще вчера не знала я - загуглите, будете поражены). И да, это есть, хотя и дорого, и наверняка долго, больно, трудно для лишившихся конечностей людей, но для меня знание, что теперь такое реально, стало причиной подумать: "Спасибо тебе, Господи!"


Это классная книга, трогательная, жизнеутверждающая, а если вы возьмете в аудио (всего 4,5 часа), то Кирилл Радциг фантастически хорош.

Былины, никогда их не любила, читала с трудом, многие из них вообще не знала. А тут вот такая книга на глаза попалась. Представление о былинах у меня перевернулось. В предисловии автор отмечает, что наш эпос – это нечто удивительное, ни на что больше не похожее, поэтому и форма произведений у него своя собственная – былины. У славянского эпоса нет мифологических корней, в его основе лежат исторические реалии, перекроенные на полусказочный лад. В отличие от сказок в былинах действуют не только богатыри и сказочные чудовища, но и реально существовавшие исторические личности, например, князь Владимир.

Ещё одной отличительной чертой нашего эпоса является то, что он представляет собой отдельные сказания, не связанные общей нитью повествования. Русский писатель и преподаватель истории Илья Бояшов решил, что былины просто напрашиваются на такой же эксперимент, какой провел собиратель карело-финского эпоса Элиас Лённрот над «Калевалой», соединив народные песни, обряды и фрагменты сказаний в единое целое, не постеснявшись внести туда и кое-что от себя. Задумано – сделано. В этом издании представлено составленное из отдельных былин переложение русского эпоса на современный язык. И, как и задумывал автор, здесь мы видим попытку написать единое произведение. Получилось? А вот и посмотрим.

Начинается всё со сказания о Святогоре, великом богатыре, что похвалялся саму землю поднять, да вот только даже с сумой переметной справиться нес мог. Один был Святогор богатырь на Руси, скучно стало ему в одиночестве маяться, кручинился он страшно, что нет больше равных ему. Обратился к Господу тогда Святогор, трижды просил, как водится, чтобы прислал Всевышний богатырей на землю русскую. Откликнулся Господь на мольбу Святогора и послал трёх калик перехожих с именами могучими, Иванище, Николище и Ульянище, в Карачарово, что под Муромом располагалось. Заглянули калики в дом, где Илюша крестьянский сын, у которого руки-ноги его не слушались, прозябал. Поднесли калики ему три чарки медового питьеца, испил их Илья и обрел силушку богатырскую. Куда применить её? Для защиты детей малых да жён беззащитных от напастей, что людям честным житья не давали.

Интересно, что деяния Ильи, как и других богатырей, что появятся в повествовании далее, не преподносятся, как подвиг. Для них это как обыденность, поэтому и справляются они с врагами будто играючи – раз взмахнул оружием или тем, что под руку попалось, два взмахнул, и полегли что разбойники, что чудища, что что рать идолищ всяких поганых, что на Русь набеги устраивать взялись. Но при схожести методов, назовём это так, и мотивов все богатыри очень разные. Но появляются все почти одинаково: по разным причинам не оказывается в годину трудную богатыря у князя под рукой, посылает он нового искать. А что делать, если то змей очередной явится, то орда с ханом снова тут как тут? Вот и подсказывают князю, как нового богатыря сыскать. По сути все различия в том, как и где богатыря находят. А так всё по классике. Ну и, понятное дело, три раза всё повторить надобно, с первого и с второго дела не делаются: три раза кликнуть и просить надо, три чарки поднести, а после того, как с напастью новой управится, кормить-поить трое суток. Так Никита Кожемяка и Добрыня Никитенец появляются, за ними Алёша Попович ростовский. А там и другие.

Кстати, тут хорошо опровергается старый стереотип, что если сила есть, то ума не надо. Всем хорош Добрыня, рязанский богатырь, силой немереной наделен был, но и разумным не по годам слыл, не даром его учёным молодцем величали. Поэтому Добрыня не только на ратном поле врагов крушит, но и как дипломат выступает – трижды его князь с поручениями ко дворам других государств отправляет. Именно он Апраксию, будущую жену Владимира, в Киев привозит. Другой богатырь, Алёша Попович, хитростью обладал, что делает его персонажем неоднозначным. Да и другие богатыри далеко не одними положительными качествами наделены. Красавец Чурила Пленович падок на наряды был и женщин красивых, последнее и сгубило богатыря. Буслаев и вовсе из разбойников вышел. А Иван Годинович так отличился, что потом другие богатыри его и вовсе вспоминать не желали.

Снова пир у князя, снова богатыри разбежались кто куда. Но, тут стоит отметить, что и Владимир Святославович сам бывало от гостей таких избавлялся. То покажется ему что-то, то просто надоели богатыри, что за семерых едят-пьют. Великого князя Владимира описывают былины далеко не как правителя любимого и уважаемого. После Крещения Руси Господа люди приняли, кровь свою христианской называют, а вот князя не шибко благодарят. Разбойников тучи развелось, а князь и не в курсе, только своё благополучие его интересует, пока в Киеве тишь да гладь, пока пировать никто не мешает, ничего и не предпринимает Владимир. И «людишек» не жалеет князь. Даже своих киевских, что уж говорить о черниговских или муромских. К концу книги несправедливость князя всё больше проявляется — как он со своими защитниками обходится, неприятно удивляет. Одного князь обидел, другого прогнал, третьего в подземельях изводит. Недаром богатыри не хотят возвращаться, когда снова очередной хан или змей государству грозить начинают. Впрочем, на Руси редко про какого правителя добрые истории слагали, простой люд от власти хорошего не видел. Вот в былинах также, одна надежда на богатырей и защиту их. Так и появляются они в повествовании один за другим: Вольга Всеславович с Микулой Селяновичем, Иван Годинович с женой Настасьей, Сухматий Сухматьевич, Михайло Данилович, Ставр Годинович с Василисой Микуличной, Рахта Рагнозерский, Василий Игнатьевич, Михайло Потык, Дюк Степанович, Дунай Иванович… И каждый из них свою историю в общую вплетает.

Отдельно хочется отметить, что Киев Киевом, а вот на новгородской земле своя атмосфера. Тут сказания отличаются, тут уже иное пишется. Например, история Садко и морского царя. Но и это автор сумел вписать в своё общее сказание.

А теперь вернусь к вопросу, получилось ли у Ильи Бояшова осуществить свою задумку сложить разрозненные былины в один общий сюжет. Мне кажется, что да. Конечно, дело это было сложное, ведь одни истории начинались всегда одинаково, а другие и вовсе были далеки от общей линии, связанной с защитой Киева, и всё же автору удалось переработать такой специфический материал и сохранить отличительные черты народного эпоса в целом. Это в сказках намёк, а в былинах посылы прямые: зелена вина, являющегося на самом деле первым самогоном, крепким алкогольным напитком Руси, не пей много; не хвастайся, не захитривайся; на чужих жёнок не засматривайся; гордыне не дай себя в оборот взять. То не просто сказ о богатырских деяниях и судьбах, тут наука целая житейская. Также автор не забывает отдельными эпизодами показать роль христианства, силу веры людей, недаром за столом святорусские богатыри по двенадцать собираются, тут отсылка явная. Ещё большой плюс в том, что в этой небольшой по объёму книге, Илья Бояшов рассказал не только о тех былинах, что у всех на слуху, чьи сюжеты послужили основой для популярной серии мультфильмов, о сказаниях, которые мы проходили в школе, но и о малоизвестных. Т. е. те, кто специально не читал сборники былин и не интересовался темой русского былинного эпоса, смогут открыть для себя новые имена и новые истории богатырей, которых, как выяснилось, на Руси было много. И написано всё в доступной форме для всех форме.

Что ж, у князя на пиру побывала, и не единожды, зелена вина и мёда попила, яств вкусила, с богатырями на подвиги походила, всех этих добрых молодцев изучила, а теперь и всем обо всём рассказала. Как говорится, пора и честь знать.

Данный эпос не из тех, что известны по всему миру. И то, что в «Лимбус Пресс» обратили на него внимание и опубликовали его пересказ, это классно. Потому что, как оказалось, это очень самобытные сказания, представляющие собой удивительное сочетание христианства и язычества, где есть отсылки как к Библейским сюжетам, так и к событиям и деталям более древних мифов — здесь молитвы в храме во имя Богородицы легко сочетаются с жертвоприношением в её же честь. Здесь непорочное зачатие обыгрывается по-своему, а чудеса идут как от веры в Христа, так и дарами природы являются.

История армянского мифа интересна сама по себе. Как рассказывает в предисловии автор пересказа Сергей Махотин, армянский эпос очень долго существовал только в устной форме. Впервые одна из версий эпоса была записана видным общественным деятелем Армении Гарегином Срвандзтянцом во второй половине ХIХ века, этот текст был издан в 1874 году под названием «Давид Сасунский и дверь Мгера». Другая версия «Давид и Мгер» была опубликована в 1889 году Мануком Абегяном.

Армянский эпос сравнительно молод. Сказания, пересказ которых представлен в данном издании, начали складываться в VII веке. Сюжет основан на реальных событиях, связанных с захватом Армении Арабским халифатом. Первый набег был совершен в 640-ом году, арабы вторглись в важнейший центр страны Двир, двенадцать тысяч армян были убиты, более тридцати тысяч взяты в плен. Цветущая страна была разорена и обложена непосильной данью. Драматическая освободительная борьба армянского народа с захватчиками длилась до XI века. Многие опустили головы и покорились, но в разных уголках Армении находились и те, кто поднимал восстания против поработителей. Особенно прославился своими героями труднодоступный горный округ Сасун, именно о его сынах и начали складывать героический эпос, дошедший до наших дней в четырёх частях: «Санасар и Багдасар», «Мгер Старший», «Давид Сасунский» и «Мгер Младший».

Первая часть рассказывает о чудесном рождении, странствиях и подвигах двух братьев-богатырей Санасара и Багдасара. Зачаты были они армянской царевной, красавицей Цовинар, будущей женой багдадского Халифа, от чудесного родника. Одну полную пригоршню выпила прекрасная царевна, да не утолила жажду, выпила ещё половину. Так и получилось, что старший брат Санасар был вдвое сильнее младшего Багдасара. Но как показывают события сказания, сила братьев была в их единстве. Сколько раз разлучались они, столько раз и погибель совсем рядом ходила, и не успей брат брату на помощь, не сложился бы эпос, не выстояла бы крепость Сасун. Много подвигов братья совершили, много странствовали и людям помогали, но главное их деяние – основание Сасуна.

Вторая часть посвящена рассказу о сыне Санасара Мгере Старшем, прозванным Львом. Сразил Мгер властителя Мсра-Мелика, освободил родной Сасун от дани, получил руку и сердце первой красавицы. Да не всё гладко дальше пошло. Опоила его вдова Мелика Исмил, и удерживала девять лет у себя, зачав сына от сасунского героя. Еле простила его супруга по возвращении. Но поняв, что он натворил, Мгер, дождавшись рождения сына, умирает. Нарекли новорожденного сына его Давидом.

Удивительно, но именно Давиду, самому, простодушному и наивному сасунскому богатырю, принадлежит центральная часть эпоса. Сказание о нём самое длинное и самое подробное. Начиная с самого раннего детства, проведенного во дворце Исмил рядом со сводным братом-врагом Меликом, что назван был в честь своего отца, заканчивая смертью. За жизнь свою много подвигов Давид совершил, много хорошего людям принёс, несмотря на то, что в ранней юности совсем не умел с силой своей справляться, а умом не награждён был. Но именно чистота помыслов и души Давида, противопоставляется коварству и хитрости его врагов и завистников. Не сила. И оставил после себя он сына Мгера…

Сказ о Мгере Младшем самый короткий и с самой печальной концовкой. Если его предкам была уготована судьбой почётная смерть и вечная память, то Мгер был обречен на бессмертие. Ушёл он от предательств и подлости людской, разрубив мечом скалу и скрывшись в ней, обещав, что вернётся лишь тогда, когда люди научатся жить в мире, а на земле воцарятся счастье с добром. Так и прервался род богатырей сасунских.

Всё здесь было. И славные подвиги, и вещие сны, и девицы прекрасные, и враги коварные, и доспехи волшебные… Конечно, не обошлось без некоторых заимствований, но многие сюжеты кочевали из мифа в миф, а более популярные и более древние, греческие, например, были так распространены, что не могли не оказывать влияния на более поздний народный эпос. Но всё же «Давид Сасунский» совсем о другом – в мир несут доброту и свет. Врагов крушат, но и прощают. Держат слово своё. Некоторые вещи нам понять довольно сложно, например, как можно принять и воспитать сына врага своего. Или как гордыню унять и простить невольную измену. В этом отличие армянского эпоса от его древних предшественников, где во главе всего стояли битвы, месть и слава, здесь же – свобода и процветание народа.

Давным-давно, с XVIII—XVII веков до н. э., началась слагаться одна сказка. Создавалась она около полутора тысяч лет, от сказания к сказанию. Сначала передавалась из уст в уста ритмичными песнями, в которые сказители облекали слова. Где-то под конец третьего тысячелетия до нашей эры её начали записывать. До наших дней дошли несколько клинописных табличек с частями песен о царе Гильгамеше, написанных на языках Древнего Востока — шумерском, аккадском, хурритском и хеттском, с которых и были сделаны переводы версий эпоса. Однако героические повествования прошлого часто содержат пространные для восприятия современным человеком вещи. Слишком уж много исторической воды утекло с тех далеких времен. К чему я веду? А к тому, что с классических переводов зачастую тоже требуется свой «перевод» на более простой и понятный всем язык, ведь это отличное подспорье для тех, кто испытывает трудности с чтением этих текстов, но хотел бы ознакомиться с древними памятниками всемирной литературы. Таким переложением эпоса на более доступный язык и занялся историк и писатель Анджей Иконников-Галицкий, предложив пересказ русскоязычного перевода эпоса о Гильгамеше, сделанного Игорем Михайловичем Дьяконовым, в виде понятной сказки. Этой осенью издательство «Лимбус Пресс» в серии «Limbus Epika» представило читателям книгу «Гильгамеш, сын Лугальбанды. Шумерский эпос в пересказе Анджея Иконникова-Галицкого».

Это оказалось несколько необычно, но зато очень привычно – мы же росли на русских народных сказках. Мне кажется, что Анджей Иконников-Галицкий поэтому и выбрал эту литературную форму - она проста и понятна всем. Узнаваемы и привычны художественные приемы, используемые в сказках, которые автор применил в своей версии сказаний, например, неизменные троекратные повторения или прием преувеличения, гипербола, когда способности героев описываются так, чтобы читателю сразу стало понятно, что они самые-самые, что сильно отличаются от простых смертных. В композиции пересказа есть присказка в виде цитаты из шумерского эпоса, есть зачин с классическим «давным-давно…». Только вот концовка необычна, в ней нет привычного умозаключения, вместо него автор возвращается в настоящее и предлагает читателю мысленно погулять по руинам раскопанной археологами Варки, ведь о том, как закончил свою жизнь великий Гильгамеш, нам, увы, ничего не известно. В итоге получилась сказка, написанная на современный лад, но при этом сохранившая основные черты и содержание древнего первоисточника.

Сказания рассказывают о жизни и подвигах древнего героя Гильгамеша, прообразом которого стала реальная историческая личность. Начинается эпос с историй о появлении богов, сотворения мира, а затем человека. Признаюсь, что данная версия причины создания людей мне кажется самой честной – богам надоело самим вкалывать, вот они и сотворили тех, кто будет это делать за них, а заодно поклоняться и жертвы приносить. Очень удобно. Главный герой, великий воин и правитель, не описывается идеальным, здесь даже наоборот - о нем говорится как о человеке неуемном, буйном, охочим до женских прелестей, обожающим пирушки, от которых покоя простому люду не было. Но у Гильгамеша была очень умная мать, которая подкидывала страдающим подданным своего сына отличные идеи насчет того, чем занять этого сверхактивного правителя. Так и зарождались подвиги. Так и появился друг Энкиду, ставший Гильгамешу братом. Так дитя шумерского царя и богини познал величайшую дружбу и величайшую потерю, что заставила его задуматься о жизни и бессмертии.

В «Эпосе о Гильгамеше» есть многое, что потом будет встречаться в других старинных текстах. Этот древний-предревний шумерский эпос со временем стал своеобразным корнем, из которого разрослось великое древо с могучими ветвями из всевозможных сказаний, на которых созревали плоды различных культур в виде своих народных саг, легенд, сказаний, мифов и т.д. Глина, как материал для создания человека, великое сражение и победа в нём, схватка с чудовищами, великий потоп, нечто, дарующее вечную молодость – это всё отсюда, из «Эпоса о Гильгамеше», первого литературного произведения человечества. В этом его ценность, помимо исторической - как памятника древности и как источника сведений о жизни и быте того очень далекого времени.

В конце Анджей Анджеевич даёт комментарии, в которых рассказывает о времени и месте действия эпоса, о том, как воевали в те времена, как жили, как одевались, чем питались, т. е. даёт краткую историческую справку.

Может показаться, что это переложение сделано для читателей юного возраста, но нет, некоторые сцена из эпоса точно не для неокрепших умов))

Под покровом ярко-огненной листвы
Великаны жили, карлики и львы,
Гумилев "Лес"

Вихри Революции и Гражданской разбросали русских по миру, кого в Париж и Берлин,  а кого и дальше. Много дальше, на задворки Латинской Америки. Парагвай к началу двадцатого века  пришел государством-парией среди латиноамериканских стран. Потерявший в ходе Парагвайской войны (1864-1870) с соседними Бразилией, Аргентиной и Боливией  значительную часть территории, спустя полвека вновь стал объектом пристального внимания.

Победное шествие по миру двигателя внутреннего сгорания усилило интерес корпораций к месторождениям нефти, которая, по некоторым косвенным признакам, могла найтись в этой стране. Политика банановых республик была ориентирована на корпоративные интересы, а возможность отъесть еще  кусок соседских территорий подогревала интерес - назревала новая война. Тогда-то парагвайское правительство и обратилось к Советнику Генштаба, бывшему царскому генералу, ныне гражданину Парагвая, Ивану Тимофеевичу Беляеву.

В обязанности возглавляемой им экспедиции вменялось исследование ранее не изученных областей района Чако-Бореаль с  проведением топографической съемки. В период с 1925 по 1932 годы Беляев возглавил, в общей сложности,  тринадцать экспедиций, провел значительные работы по картографированию местности и составил объемные исследования географии, климата, этнографии и лингвистики этой области.

С детства влюбленный в Парагвай (сам он говорил, что первой картой, найденной на чердаке, во время, когда мальчишки начинают бредить открытиями и путешествиями, была карта именно этой страны) Беляев составил словари  местных племен:  испанский-мака и испанский-чамакоко. Книга историка Ильи Бояшова рассказывает о первой экспедиции Беляева и поисках прохода к таинственному пресному озеру, охраняемому кровожадными дикарями Морос, которых смертельно боятся даже местные индейцы.

"Морос или Путешествие к озеру" - отличный образец историко-приключенческой книги, проникнутой романтикой Луи Буссенара, Фенимора Купера, Джозефа Конрада и отчасти авантюризмом "Королей и капусты" О.Генри, к которым современная литература нечасто обращается. Может потому, что белых пятен на карте все меньше, может - поди разбери их - капризы судьбы, которые одни темы делают популярными, а о других заставляют забыть.

У Ильи Бояшова, знакомого читателю, главным образом, по книге "Танкист или "Белый тигр" , снова получилось рассказать захватывающе-интересную историю из тех, которые возвращают забытые имена и вселяют гордость за соотечественников.

Это продолжение рассказа о номинантах Нацбеста 2022.

Или, может быть, когда умрем,
Мы в тот лес направимся вдвоем.

Буду краток.

Первая прочитанная мной книга Хлебникова ("Союз и Довлатов") понравилась мне до чрезвычайности. Рад, что и вторая не разочаровала.

В книге собраны статьи автора. Есть разборы новинок ("Тобол" Иванова) и произведений, когда-то номинированных на "Большую книгу" ("Калечина-Малечина" Некрасовой, "Опосредованно" Сальникова). Есть остроумная статья про самоидентификацию Д. Быкова (основана на теории литературных двойников; сам Быков считает себя двойником Мережковского). Есть разбор "творчества" какого-то знаменитого Цыпкина (много слышал, хотел ознакомиться, но после приведенных Хлебниковым цитат и близко не подойду). Есть большая статья про Венедикта Ерофеева — очень любопытный, отличный от доминирующей сейчас апологетики анализ творчества автора феерической поэмы. Благодаря Хлебникову узнал, что Ерофеев был прототипом эрудита Митрофанова из довлатовского "Заповедника" (Митрофанов — это тот, который "Надевать кепку он ленился. Он просто клал ее на голову.")

Ложка дёгтя. Неприятно удивило качество работы корректора. В тексте встречаются "рекламная кОмпания" и "точно также" ("также" написано слитно, а не раздельно).

Впрочем, напоследок снова о хорошем. Степень увлекательности книги опишу так. Обычно я начинаю читать несколько книг одновременно и продолжаю ту, которая сильнее увлечет (к остальным возвращаюсь позже (если вообще возвращаюсь)). В этот раз я начал читать несколько романов, свежий нон-фикшн про историю России в 14 бутылках водки и Хлебникова. Хлебников победил всех.

Посылаю тебе, Постум, эти книги.
Что в столице? Мягко стелют? Спать не жестко?
Как там Цезарь? Чем он занят? Все интриги?
Все интриги, вероятно, да обжорство.
"Письма римскому другу" Бродский

"Готские письма" в шорт-листе Ясной поляны 2021, и это случай, когда выбор жюри делает честь премии, несмотря даже на мизерность шансов для книги на победу. Объясню, почему оцениваю шансы как слабые. Короткий список этого года мощный,  "Сад"  Степновой, "Филэллин" Юзефовича и "Лесков. Прозеванный  гений" Кучерской не только прекрасны но и получили хороший сетевой резонанс. Читатели, критики, блогеры  обсуждали и оценивали их на протяжении всего года. В противовес совершенному отсутствию паблисити этой книги. Я, при своей маниакальной литературной одержимости, узнала о ней буквально на днях, спасибо инста-группе Книги на поляне.

И, кстати, аттракцион неслыханной щедрости - произведения из яснополянинского шорт-листа вы можете прочесть на Литрес безвозмездно, то есть даром по промокоду, который получите, став подписчиком этой группы. За себя скажу, что воспользовалась и все прекрасно работает. Однако к книге. Дополнительный подзаголовок "Выбранные места из переписки с воображаемыми друзьями. Компендиум" отсылает читателя, не испорченного классическим образованием, к заемной эрудиции Вики. Которая объясняет, что компендий - сокращённое изложение основных положений какой-либо дисциплины.

  Фигассе, - думаешь, - сокращенное, четыре сотни страниц. Но это если с позиций читателя, который пришел поразвлечься, а с точки зрения изрядного куска мировой (хорошо, пусть только европейской) истории от Ромула и Рема до наших дней, вполне себе компактно и кратчайшим путем к цели, как обещало заглавие, потому что таково второе значение слова "компендиум". 

Восхитительное соединение исторических хроник, стилизации под мемуары, биографических заметок, эссеистики, псевдодокументалистики, стенограммы научно-политического диспута, военной прозы, социологических и политологических исследований, филологии и конспирологии, Казалось бы, вырастить из такого жанрового и стилевого разнообразия нечто цельное по определению невозможно, однако Садулаев не только делает это мастерски и элегантно, но неожиданно обращает историю готов и гуннов в остроактуальные реалии дня сегодняшнего. 

Это по-настоящему хорошо. Умно, емко, стилистически многообразно, местами уморительно смешно, иногда горько почти до слез. Виртуозное умение проскользнуть между Сциллой и Харибдой, избегнув крайностей, и сказав все, что хотел.

Почему жеможаха? Что это значит?
- Это из тропаря, Гришенька. «Преобразился еси на горе, Христе Боже, показавый учеником Твоим славу Твою, якоже можаху». Это значит: «Ты, Христе Боже, преобразился на горе, показав ученикам Твоим славу Твою, насколько они могли её видеть». «Якоже можаху» - «насколько они могли её видеть»,

Тут ключевые слова "насколько можешь". Больше. чем в тебя положено способности: видеть, знать, любить, верить - ты физически не воспримешь. Одному и небо в чашечке цветка, а другому Ниагарский водопад просто много бестолково падающей воды. Нормально. Софья Синицкая о тех и для тех, кому небо.

Сборник "Мироныч, дырник и жеможаха" в списках всех наиболее значимых российских литературных премий: НОС, Большая книга, Нацбест, и везде дошел до финала. Для дебюта несомненный успех, но читать не спешила, отпугивало название. Какой-то Мироныч, непонятный дырник и вовсе уж невразумительная жеможаха, кто вы такие, я вас не знаю. Ну одного-то, положим, знаем, о Сергее Мироновиче Кирове, с убийства которого начался Большой террор, все слышали, про жеможаху во фразе, вынесенной в эпиграф, а про дырника надо отдельно.

Первая повесть сборника "Гриша Недоквасов" о гениальном кукольнике, сыне известного хирурга, в чью квартиру вселился пламенный большевик. Нет, никаких обид на новую власть, мальчик ее горячий приверженец, мы наш,мы новый мир построим, и всякое такое. А кроме того, он с детства увлечен кукольным театром, сам мастерит из папье-маше, сам придумывает и ставит уморительные репризы для своего любимого Петрушки, сам разыгрывает. И великий человек с пониманием к такой увлеченности. Пока не убили.

Книга ни разу не документальная, целиком художественный вымысел, и версия убийства Кирова здесь неканоническая, и арестованного кукольника в его окружении искать не стоит. Не было конкретного Гриши, было много других, которым прямая дорога на лесоповал. "Жеможаха..." лагерная повесть, но ни в коем случае не "оставь надежду, всяк сюда входящий". Тебя могут убить, и сделают это даже без удовольствия, равнодушно, одним механическим усилением давления. Даже и скорее всего ты умрешь, но может и так случится, что найдется один-два человека среди всеобщего зверства и начальник, который не окончательная сволочь, и в аду будет просвет. Даже в пекле надежда заводится...

А дырник-то, дырник что? Ох, там запутанная история про детский дом для детей врагов народа, где главняней как раз такая женщина, которая ад умеет в чистилище превратить, дарит неустанными трудами маленьким враженятам счастливое детство. Пока директриса детдома потворствует. А как ее сменит товарищ Иадова, да как пойдет все рушиться, вот тогда и случится зверине зоновской начальнице бросить в тайге на верную смерть Гришу с мальчишкой Костиком, луководителем театра, которого кукольник приобщает понемногу к тайнам ремесла - на зонах развлечения тоже нужны и артистам везде послабление.

Вот у лесного молельщика, который по отцовскому завету возносил молитвы в дыру на крыше, чтобы лучше до Бога доходили (купола в России кроют чистым золотом, чтобы чаще Господь замечал). У него, у дырника, они и укроются. Нет, не пересказ, Синицкую бессмысленно пересказывать, надо читать. Это в языке, в интонациях, в общем строе этой прозы, в но пока мне рот не забили глиной, из него раздаваться будет лишь благодарность.

"Митрофанушка Дурасов" повесть суворовских времен. Немного "Формулы любви" без счастливого финала честным пирком, да за свадебку, но с темой оставленности беспомощного человека в беде. Кстати, мотив "я заблудился в сумрачном лесу" сквозной для всех трех повестей сборника. И всякий раз это спасешься божьей милостью".

"Ганнибал Квашнин", наше время, афророссиянин Ганя, плод любви русской девушки и студента из Африки, павших жертвами лютости толпы. А Крошка Цахес, взятый на воспитание теткой матери при большом участии дачной соседки Птицыной наделен талантом любви к миру, вырастет счастливым, станет музыкантом и, ну в общем, все у нас получится.

Стоящая книга, простой язык сочетает напевные сказовые интонации с ощущением несомненной принадлежности автора к кругу интеллектуальной элиты. Пафоса не минимум даже, а вообще ноль. Читается легко, в процессе чистит и высветляет кусочек мира вокруг. Что немало, согласитесь