Призрак прошлого Рождества

Автор: Алексей Брайт

Страх есть причина, благодаря которой
суеверие возникает, сохраняется и
поддерживается.
(Бенедикт Спиноза)

Вагон качнулся и затрясся, как в лихорадке. Ян с недовольством посмотрел в окно, но не увидел ничего, кроме несущейся мимо неровной плоскости голубовато-серого цвета. Каких-то пару часов назад этот заснеженный ландшафт казался воплощением всей белизны в мире, но день в декабре заканчивается раньше, чем успеваешь проснуться.

Его дородный попутчик — Николай, как он вяло представился в начале путешествия, — снова затянул прежнюю волынку:

— Вы же не станете утверждать, что наука может объяснить все на свете?

— Со временем, — отозвался Ян.

— Со временем? Простите, не верю.

— У нас не церковь — верить не обязательно.

Рот Николая обиженно скривился, и Ян ощутил укол совести. И чего он взъелся на этого безобидного толстяка? В конце концов, Николай не виноват: он вырос в условиях, где отличить достоверные сведения от очередного фейка подчас не в силах даже хорошо образованный человек. Однако поездка на конференцию вымотала Яна донельзя, и, по правде сказать, больше всего сейчас ему хотелось просто полежать в тишине с книгой, а не увещевать очередную жертву РЕН ТВ.

— Я имею в виду, — попытался Ян смягчить резкость, — что вы вправе верить в то, во что верите, и ни во что не ставить сказанное мной. Но раз уж спросили, что я думаю…

— Ну хорошо, — ухмыльнулся Николай, мгновенно оттаяв, — а что вы станете делать, если столкнетесь со сверхъестественным в своей жизни, а? Просто представьте!

— Сверхъестественного не существует, — отрезал Ян. — Поэтому не столкнусь. Само понятие сверхъестественного — такой же абсурд, как треугольный круг.

— Нет, ну вот представьте! Что, если вы своими глазами увидите чудо? То, чего не может быть с точки зрения науки? Разве не доводилось вам сталкиваться с чем-то по-настоящему загадочным и страшным, что вы не могли бы объяснить, как бы ни старались?

— Я сталкивался с чем-то по-настоящему страшным, Николай, когда в пожаре погибла моя мама, а отец на всю жизнь остался инвалидом. Но в этом не было ничего загадочного. Обычное короткое замыкание. Не рок, не гнев небес, не дурная карма, а всего лишь чертова случайность. В жизни такого хватает.

— О… Простите меня, — сконфузился собеседник, но ненадолго. — Я вам соболезную, разумеется… Но все же, как вы поступите, если перед вами возникнет что-то абсолютно непонятное? Чудо, которое нельзя объяснить никакими средствами?

— Я буду его исследовать. Что же еще? — пожал плечами Ян.

— Чудо? — выпучил глаза Николай и на пару секунд утратил дар речи. — То, что исследовать в принципе невозможно?..

— Нет, не чудо. То, что вы считаете чудом. Если явление кажется кому-то непонятным, это еще не значит, что у него сверхъестественный характер. Когда-то и гром с молнией не могли объяснить иначе, чем гневом богов.

— Но я же сказал…

Поезд резко замедлил ход. Стакан с недопитым чаем пополз по пластиковой поверхности стола, и Яну пришлось придержать его, чтобы не провести остаток пути в мокрых брюках. Уже не слушая разглагольствования надоедливого собеседника о фантастических способностях Ури Геллера, пророчествах Ванги и гомеопатии, он выскользнул в коридор, где его чуть не сшибла с ног бегущая проводница.

— Что случилось? — обратился он к стремительно удаляющейся спине.

— Авария на путях! — коротко ответила проводница, скрывшись в тамбуре.

Вагон снова задрожал, и поезд с адским скрипом остановился. Наступила мертвая тишина — настолько глубокая, что Ян на секунду забеспокоился, не оглох ли он. Потом захлопали двери: редкие пассажиры наконец сообразили, что это внеплановая остановка. Один за другим они покидали свои купе, растерянно переглядываясь и пытаясь разобрать хоть что-то в снежном сумраке за окном.

— Почему мы остановились? — обеспокоенно спросил Николай, с трудом протиснувшись в коридор.

Ответить Ян не успел: в динамиках под потолком послышался треск, и усталый женский голос возвестил:

— Уважаемые пассажиры, поезд задерживается на неопределенный срок: по курсу следования произошло обрушение насыпи. К сожалению, из-за новогодних праздников аварийный автобус сможет прийти только послезавтра утром, поэтому предлагаем покинуть место стоянки личным транспортом, если есть возможность. Ближайший населенный пункт — село Ветошь, выход к дороге — справа. По всем вопросам обращайтесь к проводнику своего вагона…

Не слушая возмущенных причитаний окружающих, Ян вернулся в купе, спрятал очки для чтения в футляр и стал быстро собирать немногие пожитки. Вопреки расхожему мнению о складе ума научных сотрудников, его никто не смог бы назвать рассеянным, даже в самых нестандартных ситуациях. Сейчас это имело значение.

Не пройдет и пяти минут, как реакция протеста и неприятия у несчастных пассажиров сменится унынием, а затем — вялыми попытками разобраться. После чего, смирившись с обстоятельствами, эти бедолаги выползут из вагонов, ежась от промозглого ветра, чтобы гуськом двинуться в сторону ближайшего населенного пункта… Как там его? Села Ветошь. И если Ян желает провести ближайшую пару ночей в относительном комфорте, лучше бы ему оказаться там раньше всех — пока все нормальные места для ночлега не расхватали.

Более гнусной погоды Ян не помнил за весь свой опыт городской жизни. Нет, его родной Черноводск, безусловно, не мог сравниться с любым областным центром, где давно забыли, как выглядит настоящая зима. И все-таки даже маленький город — тепловая аномалия на карте погоды, рукотворная аномалия, сложенная из автомобильных выхлопов, рядов кондиционеров на каждом здании и центрального отопления. За городом — совсем другое дело.

Стоило отойти на десяток метров от поезда — и Ян даже покачнулся от удара ледяного ветра в спину, в мгновение ока загнавшего ему за шиворот горсть колючего снега. Право, хорошо еще, что не в лицо. Предполагаемая дорожка, ведущая от полустанка в направлении села, едва угадывалась, и при каждом шаге ноги по колено тонули в сугробах. Обернувшись, Ян приметил первых страдальцев, выбравшихся из вагона и теперь с неприкрытым ужасом созерцавших мрачное царство зимы.

Ян ухмыльнулся, поудобней сжал ручку чемодана — везти его по сугробам оказалось решительно невозможным, — и ускорил шаг, стараясь разглядеть в снежном мареве по курсу хоть что-то помимо тусклых дрожащих огней. Угораздило его, конечно. Перспектива встретить Новый год с семьей таяла, как снег на коже. Отец — до мозга костей флегматик, если и расстроится, то вида не подаст. Даже когда погибла мама, он ответил лишь молчанием. А вот сестренка… Жаль портить ей настроение на ночь глядя, но она должна знать.

Он перехватил чемодан левой рукой, стащил зубами перчатку и принялся обшаривать карманы пальто стремительно коченеющими пальцами. Металлический корпус телефона сделал ситуацию только хуже, так что кнопку включения Ян едва смог нащупать. Отлично: сигнал есть. Даже странно для эдакой-то глухомани. Поднеся трубку к уху, он долго слушал хриплые гудки, сменившиеся щелчком, после чего в динамике прозвучал сонный голос Инессы:

— Ян? Что у тебя там так шумит? Я думала, ты прибываешь поездом, а не самолетом.

Инесса. Давая младшей это имя, родители наверняка не думали о том, как оно будет звучать в паре с именем брата. Ян всерьез подозревал, что причиной такого странного выбора стала давняя любовь мамы к великолепному сопрано Инессы Галанте, но спросить об этом напрямую он уже не сможет. Да и не все ли равно? Ему нравилось имя сестры — особенно в сокращении, которым он пользовался, чтобы подразнить ее, когда они были детьми.

— Привет, Инь, — как можно спокойней ответил он. — У меня тут ЧП, так что могу здорово задержаться. Видишь ли…

Из-за отвратной связи он был вынужден чуть ли не кричать в трубку, объясняя причины задержки. Инесса отреагировала сравнительно спокойно:

— Пережди где-нибудь ночь, а завтра я за тобой заеду. Как ты, говоришь, называется село? Ветошь? Даже не рассказывай, как оно выглядит: узнаю издали.

— Вот только не надо глупостей, сестренка. Заглохнет мотор в сотне километров от ближайшего города — и ты замерзнешь насмерть. Такое даже с дальнобойщиками случается! Помнишь, в прошлом году под Красноярском?

— Все будет в порядке, Ян. Завтра утром я…

— Нет! Я дождусь их дурацкого автобуса и приеду, пусть и с опозданием. У меня все в порядке, спасать меня не нужно. Да я вот уже и, считай, пришел, так что до скорого. Передавай папе привет.

Попрощавшись с сестрой, Ян забеспокоился по-настоящему. Следовало ожидать, что ей втемяшится план спасения любимого братца. Хоть она и пообещала ничего не предпринимать, но до завтра предостаточно времени, и она сто раз успеет передумать. Одна надежда на отца — он достаточно благоразумен, чтобы отговорить ее от подобной выходки.

Ближайшее строение с горящими окнами оказалось чем-то вроде сельской администрации. На облепленной снегом стене под самой крышей еще можно было разглядеть выцветшую вывеску советских времен с надписью «Сельсовет». Надписи на сравнительно новой табличке рядом с дверью Ян даже не попытался разобрать, решительно направившись к покосившемуся крыльцу. Когда он уже занес ногу, чтобы взобраться на него, ему на плечо легла ладонь.

— Еле догнал… — простонал невесть откуда взявшийся Николай.

Ян со вздохом смирения обернулся. Его попутчик тяжело дышал, лицо, несмотря на мороз, раскраснелось и блестело от пота. Он что, бежал сюда с чемоданом от самого поезда?

— Зачем было так спешить? — пожал плечами Ян и вновь повернулся к двери.

— Я же вижу, что вы что-то знаете. Как только объявили, сразу рванули к выходу. Я и думаю: чего время-то терять, с проводницей ругаться и требовать жалобную книгу? Это и без меня сделают. Ну вот и побежал следом.

Николай через силу улыбнулся и ступил следом на крыльцо. Ян, подивившись неожиданной проницательности вроде бы недалекого соседа по купе, толкнул дверь. Их уже ждали.

— Вы с поезда? Быстро добежали, — хихикнула круглолицая дама лет сорока пяти за облупленным столом с парой древних дисковых телефонов и горой мятых бумаг на краю. — Это хорошо: продуктовый закрывается через час. Не успеете — останетесь без еды до утра.

— Ох, лучше бы успеть… — начал было Николай.

— Тогда не будем терять время, — перебил его Ян и подошел к столу, поставив чемодан на пол и с наслаждением размяв вконец закоченевшие пальцы. — В вашем селе где-то можно разместиться на ночлег?

— В поселке городского типа! — важно ответила дама и указала пальцем на затерявшуюся среди бумаг табличку с надписью «Елизавета Викторовна Чистякова, заместитель главы администрации поселка городского типа Ветошь». — Для начала распишитесь вот здесь, будьте добры…

Снаружи взвыл ветер, бросив в окно пригорошню снега. Яну почудилось какое-то движение в кромешной тьме за стеклом, но, наверное, это был кружащийся снег или же их догоняли первые пассажиры с застрявшего поезда. Он вывел свое имя — Ян Александрович Зауэр — в предложенном формуляре, по своему обыкновению криво расписался и уступил Николаю место у стола.

— Так что там с жильем? — повторил он.

— Врать не буду, царских апартаментов у нас нет, но какое-то место для всех найдется. Жители здесь небогатые, поэтому многие с удовольствием возьмут квартирантов в одну из комнат, а то и половину дома сдадут. Кто не может заплатить за простой, тех разместим в двух домах, которые сейчас нежилые. Да, там довольно холодно и грязно, центрального отопления нет… Но ведь можно растопить печь, а уголь мы завезем.

— А нельзя ли арендовать нормальный дом целиком?

Брови Елизаветы Викторовны поползли вверх, и она бросила оценивающий взгляд на Яна.

— Ну, если с деньгами у вас все в порядке, можете остановиться в Сосновом доме — это особняк нашего местного, гм, олигарха. Правда, не советую.

— У вас и олигархи водятся?

— Мы просто так его называем. Михаил Черных — бизнесмен, пытается нажиться на недвижимости, сдавая особняк под всякие вечеринки городским. В основном молодежь снимает… Но зимой у него одни расходы, поэтому будьте готовы к тому, что он с вас три шкуры сдерет. — Она замялась, явно не решаясь продолжить. — И еще, Ян Александрович… На вашем месте я бы все-таки держалась от этого дома подальше. Во всяком случае, зимой.

Ян, уже собравшийся уходить, воззрился на нее в недоумении. О чем она говорит? Там что, наркопритон? Заместитель главы вздохнула и отвела взгляд. Заинтересовался и Николай: он отложил в сторону формуляр и прислушался.

— В общем, это… нехорошее место, — быстро проговорила Елизавета. — Вы не подумайте, я не суеверная, но ведь всякое бывает… Летом все нормально, но те, кто там ночевал зимой, иногда рассказывают странные вещи. А три года назад постоялец в Сосновом доме умер от сердечного приступа. Тоже приезжал то ли на Новый год, то ли на Рождество. Наутро нашли его с таким лицом… словно его что-то напугало до смерти. Поэтому… Ну, вы там осторожней, ладно?

Услышав почти умоляющие интонации в ее голосе, Ян лишь пожал плечами.

— Я тоже не суеверный, Елизавета Викторовна, — ответил он и улыбнулся. — Привидения меня не пугают, так что попытаю счастья у господина Черных. Как до него добраться?

— Ян, ты же не всерьез?.. — выпучил глаза Николай, без спросу перейдя на «ты».

— Я люблю комфорт и одиночество, Николай.

«И не люблю суеверия», — мысленно добавил Ян. Хотя, если быть честным перед самим собой, сколько в его решении от желания утереть нос этому навязчивому любителю экстрасенсов и Нострадамуса? В полном молчании он взял свернутый листок бумаги, куда Елизавета Викторовна вписала контакты домовладельца и, подхватив чемодан, прошествовал к двери.

— Ян Александрович, — окликнула она его, когда он уже готовился выйти за порог. — Рядом с продуктовым церковная лавка, она все еще открыта. Возьмите там крестик… на всякий случай.

Сосновный дом впечатлял. Двухэтажный особняк в отличном состоянии за высокой резной оградой, окруженный десятками высоченных сосен — если Ян и мог получить удовольствие от пребывания в условиях пониженной цивилизованности, то предпочел бы что-нибудь подобное. Окна нижнего этажа уютно светились, бросая отблески на высившиеся у стен сугробы: как видно, хозяин уже поджидал будущего постояльца, решив не упускать возможности сократить зимние расходы. «Возьмите крестик», ха. Неужто у владельца церковной лавки настолько плохи дела, что требуют такого топорного маркетинга?

Калитка скрипнула, пропуская его во двор. К дому вели следы, быстро исчезающие под нескончаемым снегопадом: должно быть, Михаил Черных прибыл совсем недавно, не больше десяти минут назад. Ян прошествовал к входной двери и принялся искать кнопку звонка на заснеженной стене. Кнопки не оказалось: вместо нее, смахнув снег, удалось найти дверной молоток из ювелирной бронзы в форме головы какой-то горгульи. В памяти непрошенной гостьей всплыла «Рождественская песнь» Диккенса, и Ян, отгоняя от себя мысли, недостойные кандидата физико-математических наук, решительно ухватился за украшение. Удары о металлическую подложку прозвучали неожиданно гулко, как будто он ударил в пустую железнодорожную цистерну.

Дверь отворилась едва ли не раньше, чем стихло эхо последнего удара. Домовладелец оказался невысоким худым мужчиной лет шестидесяти, в выглаженном пиджаке и галстуке, с аккуратно уложенными седыми волосами. Левой рукой он опирался на трость, металлический набалдашник которой изображал еще одно страшилище — вроде того, которое Ян видел на дверном молоточке. И как только этот человек успел столь быстро добраться до двери, если ему тяжело ходить?

Однако, когда хозяин, ответив на рукопожатие Яна, двинулся по коридору размашистым шагом, вопросы отпали сами собой: хромота была почти незаметна, а трость, очевидно, служила всего лишь украшением и признаком статуса. В другое время Ян без лишних разговоров заключил бы сделку о краткосрочной аренде и отправился отдыхать. Но слова Елизаветы Викторовны пробудили в нем естественное любопытство ученого. Что такого особенного в доме, в стенах которого он сейчас находится? Судя по состоянию внутренней части дверного косяка, дом построен достаточно давно, больше сорока лет назад, но поддерживается в отличном состоянии — по крайней мере, та его часть, которая сразу бросается в глаза. И все же этого срока явно недостаточно, чтобы о нем сочиняли мифы на ровном месте: такой чести удостаиваются как минимум дореволюционные строения.

— Не буду отнимать ваше время, Ян Александрович, — церемонно проговорил хозяин, нарушив ход его мыслей, — я вижу, что вы человек серьезный. Просто покажу все, что вам может пригодиться. Свежей еды у меня нет, сами понимаете, но консервированной — полный холодильник. Ваша спальня на втором этаже уже готова. Там немного пыльно, так что завтра я могу пригласить домработницу, чтобы прибраться. Мощности центрального отопления, к сожалению, явно не хватает, поэтому в доме сейчас прохладно, но я включил бойлер в подвале: обещаю, что через час здесь будет очень комфортно. Пройдите за мной, пожалуйста…

В течение пятнадцати минут деловитый хозяин провел его по всем закоулкам, извинился за то, что горячая вода в кране — не столько горячая, сколько слегка теплая, обругал интернет-провайдера за до сих пор не восстановленный обрыв линии, любовно погладил поверхность нового музыкального центра с огромными колонками и, тщательно пересчитав протянутые ему деньги, с полупоклоном подал руку.

Ответив рукопожатием, Ян все же решился на прямой вопрос:

— Михаил Семенович, а что там за истории о привидениях в вашем доме?

Хозяин в растерянности замер и даже отступил на шаг. Судя по бегающим глазам, он спешно обдумывал ответ, который не отпугнул бы клиента, но и не вводил бы того в заблуждение. Не может ли так быть, что он сам организовал розыгрыши с призраками, чтобы привлечь падких до мистики клиентов? Если так, то его расчет явно не оправдался.

— Не волнуйтесь, я не суеверный, — ободряюще улыбнулся Ян. — Мне просто интересно.

— Ну, вы же сами понимаете, — облегченно вздохнув, ответил Михаил, — народ здесь простой. В основном работяги с комбайнового завода да их семьи. Они легко могут поверить во всякую чертовщину. Три года назад у моего постояльца, к сожалению, случился сердечный приступ, и он умер прямо в постели. Нет, не в вашей спальне, уверяю вас… Даже если бы он вызвал «скорую», вряд ли кто-то успел бы приехать: зимой сюда сложно добраться. С тех пор и стали рассказывать всякое… У домов, где кто-то умер, всегда плохая репутация.

— Но мне сказали, что и раньше тут происходило что-то непонятное. Или это уже выдумки?

— Поймите правильно, — вновь замялся хозяин. — Этот дом стоит обособленно и заметно выделяется на общем фоне. Летом сюда частенько приезжают отдыхающие из города, особенно с тех пор, как я оборудовал бассейн на заднем дворе. Молодежь обожает всевозможные ужастики, вот они и рассказывают байки о доме с привидениями. А местные и горазды верить. Кто-то может и с зависти слухи распускать, конечно. Они даже «олигархом» меня прозвали, представляете? А ведь по правде сказать, мой бизнес никаких сверхдоходов не приносит, и живу я небогато. Расходы на ремонт и обслуживание сводят на нет почти все, что мне удается заработать.

Он вдруг беспокойно огляделся и потер пальцами висок, словно от головной боли. Чувствует вину за гибель того человека? В языке тела Ян разбирался из рук вон плохо, но не могло ли так выйти, что хозяин имитировал явление призрака, чем довел очередного суеверного клиента до инфаркта? Если у человека было слабое сердце, он мог и не выдержать жуткого зрелища. Но теперь об этом судить сложно — по крайней мере, без детального расследования. Решив больше не изводить хозяина расспросами, Ян развел руками и проговорил:

— Что ж, спасибо за радушность. Я, пожалуй, лягу спать пораньше: слишком устал от сегодняшних приключений.

Заперев за домовладельцем дверь, Ян без долгих приготовлений направился в ванную. Кран надсадно заскрипел и выпустил красновато-бурую струю, которая, впрочем, через минуту стала почти похожей на чистую воду. С температурой ее дела обстояли заметно хуже, и, когда Ян выбрался из-под душа, у него зуб на зуб не попадал, тем более, что воздух прогревался куда медленней, чем обещал хозяин. Уже собравшись было расстилать кровать, Ян призадумался. Постоялец умер ночью. Если действительно есть нечто в этом доме, что вызвало его смерть, то лучше бы выяснить это до наступления утра. Не только ради собственной безопасности: утром ситуация может измениться. Вот только помещение, где произошла трагедия… Вторая спальня — Ян был уверен, что все случилось именно там, — оказалась заперта, и ключ от нее хозяин не предлагал. Ян покрутил ручку для очистки совести, хмыкнул и двинулся дальше.

Он медленно прошелся по комнатам, стараясь не упускать ни одной детали. Если хозяин все-таки ни при чем, то что в этой обстановке могло породить мифы о призраках? Здесь не было жутковатых портретов девятнадцатого века, следящих за постояльцами немигающим взглядом из темного угла. Не было ангельских статуй из молочно-белого мрамора, которых во мраке можно принять за призрачную фигуру в саване. Не было даже огромных настенных зеркал в бронзовой оправе, в которых подслеповатая женщина средних лет, отправившаяся ночью в туалет в одной ночной рубашке, могла увидеть свое отражение. Единственное зеркало в полный рост обнаружилось на стенке платяного шкафа в спальне, но этого явно было недостаточно, чтобы напугать кого-то до смерти. Обычный дом с обычной, хотя и слегка устаревшей мебелью.

Напоследок Ян заглянул на кухню, откуда доносились странные стрекочущие звуки. Источником их оказался знавший лучшие времена холодильник — чистый, но сильно поцарапанный и с облупленным покрытием. Он потянул на себя дверцу, и на какую-то долю секунды его посетила шальная мысль: а что, если внутри на центральной полке он обнаружит отрезанную человеческую голову? Или, еще хуже, несколько банок с законсервированными органами прежних постояльцев? Однако внутри в полном соответствии со словами хозяина оказались самые обычные консервы: фасоль, зеленый горошек, тушенка и тому подобные запасы, вероятно, на случай ядерной войны, поскольку Ян с трудом представлял себе, кому придет в голову питаться таким во время отдыха за городом.

Уже собираясь покинуть кухню, он увидел низенькую дверь, выкрашенную в цвет стены. Она оказалась незапертой, и прямо за ней во мрак подвала вели бетонные ступени. Ссутулившись в три погибели, Ян скользнул в проход и стал спускаться. На ум сразу пришло несколько голливудских ужастиков, где исследование подвала играло ключевую роль в сюжете, и он усмехнулся своим не очень-то рациональным опасениям, тем более, что вопреки своей научной картине мира и впрямь ощутил неприятный холодок страха где-то на задворках сознания. Будь ты хоть десять раз здравомыслящим человеком, а врожденные инстинкты так просто не перечеркнуть.

Подвал встретил его кромешной темнотой, однако по левую руку Ян нащупал выключатель. Вспыхнувшая люминесцентная лампа озарила помещение дрожащим светом с оттенком кожи мертвеца, и отчего-то сразу заболела голова. Тупая ноющая боль в висках настоятельно требовала лечь в постель, накрыться одеялом и завершить этот длинный день, оставив все исследования на утро. Но так просто сдаться? Хотя бы поверхностный осмотр не помешает. Скользнув взглядом по деловито урчащему газовому бойлеру с толстым слоем ржавчины и копоти на массивном котле, Ян шагнул дальше — туда, где высилась кособокая пирамида картонных коробок.

Наугад раскрыв одну из них, он обнаружил мешанину проводов и радиоплат — судя по всему, изготовленных годах эдак в шестидесятых прошлого века. Хозяин — бывший радиолюбитель? По нему и не скажешь: на вид — типичный гуманитарий с юридическим образованием. Возможно, он просто планировал продать части древних музыкальных устройств на барахолке, но вполне ожидаемо не преуспел. Лучше бы попытал счастья в музее. Ян закрыл коробку, прошелся вдоль стен подвала, даже простучал их костяшками пальцев, но никаких секретных помещений и подземных ходов этот дом в себе определенно не хранил. Обычный умеренно старый дом, чтоб ему!

Чувствуя себя несколько разочарованным нулевыми результатами поисков, Ян выключил свет в подвале, закрыл за собой дверь и направился к лестнице. За спиной раздался громкий металлический стук, заставив его подскочить. Он обернулся и некоторое время непонимающе смотрел в темный коридор, пока не сообразил, что это тот самый дверной молоток. Черт бы его побрал! Почему нельзя было установить обыкновенный звонок? Пока Ян шел к двери, стук повторился дважды: посетитель явно считал, что дело срочное. Может быть, хозяин забыл сообщить о парочке привидений в запертой спальне?

За дверью оказался всего лишь перепуганный Николай, который широко раскрытыми глазами смотрел на Яна, переминаясь с ноги на ногу. Ледяной ветер напротив, приглашения ждать не стал, и ворвался внутрь вместе с парой килограмм снега.

— Чем могу? — спросил Ян, пропуская гостя в дом.

— Ты чего телефон не берешь? — с порога загремел Николай. — Я уж думал, что все.

— Что «все»? И откуда у вас мой телефон? — холодновато отозвался Ян, игнорируя фамильярное обращение.

— Нашел этого Черных, у него и попросил. Звоню, понимаешь, звоню, а мне длинные гудки в ответ. Думал, может, человек в туалете, да кто сейчас в туалет без телефона ходит?

— Николай, по правде сказать, я уже планировал идти на боковую. С удовольствием поговорил бы за жизнь…

— Честное слово, я сейчас уйду. Просто испугался за тебя и решил проверить. Мне тут такое про этот дом наговорили — я чуть не поседел. — Он с неприкрытым страхом обвел взглядом темные стены коридора. — Может, ну его в баню, комфорт с одиночеством? Я поговорил со своими хозяевами — они не против еще одну комнату сдать. А уж когда услышали, что человек по доброй воле в Сосновый дом ночевать пошел, чуть в МЧС не побежали звонить.

Глядя в его круглое лицо, лучившееся искренностью и участием, Ян немного оттаял. Ну и что, что суеверный? Его бабушка тоже была суеверной. Зато не циничный шарлатан, наживающийся на невежестве окружающих, — всего лишь простодушный и участливый мужик с недостатком образования. Получить образование проще, чем привить отсутствующую совесть.

— Ладно, заходи, — махнул Ян рукой, забыв про формальный тон, — сам убедишься, что ничего тут ужасного. Я уже осмотрел дом. Не то что привидений — даже самого захудалого полтергейста не нашлось.

Сделал пару шагов в сторону гостиной, он обернулся. Николай по-прежнему мялся на пороге, держась за ручку входной двери, словно боялся, что та может исчезнуть.

— Ян… Я это… не буду входить. И ты тоже уходи отсюда. Ты знаешь, какое лицо было у того покойника?

— Испуганное, если верить Елизавете Викторовне.

— Испуганное? Да оно было перекошено от ужаса! А остальные? Поначалу просто говорили о звуках и странных тенях вечерами. Ну и недомогание… Голова болит и сердце будто кто-то руками сжимает, представляешь? Будто пытается душу вытащить. А с каждым годом все сильнее и сильнее. И Ян, здесь видели призрака. Самого настоящего, своими глазами. Честное слово, я не вру! Тот покойничек, мир праху его, тоже ни во что такое не верил. Да только не помогло ему неверие ни капли: призрак убил его.

Ян вернулся к Николаю и положил ему руку на плечо.

— Слушай, Коль, — как можно более доверительным тоном сказал он, — я понимаю, ты за меня боишься и все такое. И в одном ты прав: в этом доме может быть что-то необычное. Может быть, даже опасное. Но если так, то должно быть естественное объяснение, и я найду его. У меня ученая степень по физике и опыт лабораторной работы: я знаю, как исследовать непонятное явление.

Николай сник, потом сунул руку во внутренний карман пальто и вытащил крохотный полиэтиленовый пакетик, который принялся неуклюже разворачивать замерзшими пальцами.

— Ну тогда вот… Я купил в церковной лавке…

— Стоп! Вот это уже перебор, Николай. Будь я верующим, носил бы распятие с собой. Давай вот как поступим: завтра утром я обещаю тебе позвонить, и ты сам убедишься, что никакой сверхъестественной угрозы в этом доме не было. Договорились?

Николай лишь вздохнул и махнул рукой, поворачиваясь к выходу. Перед тем, как захлопнуть дверь, он сказал:

— Ладно. Но будь осторожен. И если что, звони хоть среди ночи.

Ян постоял в задумчивости, прокручивая разговор в памяти. Что так напугало его недавнего попутчика? Хозяева, у которых тот снял комнату, похоже, воспринимали угрозу очень серьезно. И не может ли в этом их отношении быть рационального зерна? Конечно, ничего мистического, но опасности могут быть и вполне материального толка. Взять хотя бы «Собаку Баскервиллей», где угроза исходила не от монстра из прошлого, а от вполне обыкновенного преступника. Но не следует забегать вперед. Пусть вначале угроза проявит себя.

С этими мыслями он поднялся в спальню, где раскрыл чемодан, вытащил пару книг и препринт трудов конференции, на которой только что побывал, облачился в пижаму и забрался под одеяло. Ветер за окном тоскливо взвыл, и еловая лапа царапнула по стеклу, смахнув слой налипшего снега. Ян вздрогнул, сделал глубокий вдох и попытался переключить мысли на теоретическую физику. Первая же статья в препринте оказалась не очень удачным выпадом в адрес теории причинной динамической триангуляции, и пестрела пространными рассуждениями с сомнительной значимостью. Прежняя гостья — головная боль — не замедлила вернуться, стоило ему перелистнуть пару страниц.

Вздохнув, он отложил препринт и взял «Город перестановок» Грега Игана, но вскоре убедился, что к чтению у него душа сегодня не лежит в принципе. Мысли путались, и сосредоточиться на тексте было тяжело, а в окружающей тишине любой случайный звук вызывал раздражение. Откуда-то за потолком послышался скрип — словно кто-то прошел по старым половицам. Свет лампы замерцал: то ли проводка в доме оставляла желать лучшего, то ли высокая нагрузка на местную энергосеть. В такой холод уйма народу включает электрокамины: немудрено вызвать перебои.

Прошло не меньше минуты, прежде чем Ян, погруженный в размышления о поведении электричества, сообразил, что он находится на втором этаже двухэтажного дома, и никто над ним ходить по идее не может. Может быть, небольшой чердак? Он попытался вспомнить форму крыши Соснового дома, но память наотрез отказалась обслуживать запросы сознания, и перед его внутренним взором то представала плоская крыша без каких-либо надстроек, то массивные шиферные скаты, покрытые толстым слоем снега.

Наконец, убедившись в бесплодности этих игр с памятью, Ян решительно сел на кровати. Возможно, незачем беспокоиться. Возможно, это просто сполз очередной сугроб или села крупная сова. Но… если это те самые факты, которые он собирался исследовать? Он прислушался, постаравшись не двигаться и даже не дышать. Наверху царила мертвая тишина — словно в насмешку. В окно в очередной раз стукнула сосновая ветвь, и когда он раздраженно обернулся на звук, его боковое зрение уловило мимолетное движение в темноте коридора. Сердце екнуло, и Ян резко обернулся к двери.

Коридор пустовал. Или нет? Там было что-то скрытое мраком, что-то еще более темное, чем окружающая тьма, схожее силуэтом с человеком.

— Кто здесь? — громко спросил Ян, чувствуя себя последним идиотом от необходимости вести себя в точности, как непутевые герои паршивых ужастиков.

Тень вроде бы шевельнулась, но ручаться за это Ян бы не стал. Стараясь не отводить взгляда, он соскользнул на пол и медленно двинулся к выходу. Странное дело, но тень словно бы держала дистанцию по мере того, как Ян приближался. Не выдержав, он в три прыжка преодолел расстояние до коридора, нащупал выключатель и вдавил его, чуть не вывихнув палец. В залитом желтым светом коридоре не было ничего. Вообще ничего — даже вешалки с одеждой, которая могла бы объяснить иллюзию. Что за черт? Поутихшая было головная боль вернулась и с прежней силой ударила по вискам, заставив его с глухим стоном прислониться к стене.

Мысли от боли путались, но какой-то там мигрени недостаточно, чтобы выбить из него научный подход к проблеме. Если тень, которую он видел, — и есть тот самый призрак, о котором шла речь, у него уже есть какой-то материал для работы. Для начала следует убедиться, что это не чей-то розыгрыш, и он знает, как ему поступить. Ян через силу усмехнулся. Тьма, твой вызов принят!

Стараясь не обращать внимания на пульсирующую боль в висках, он спустился на первый этаж и направился в кухню. Открыл один ящик, второй, третий… В четвертом обнаружилось искомое — толстый рулон алюминиевой фольги. Поднявшись к спальне, он оторвал пару метров фольги и уложил ее поближе к стене. Еще один такой кусок он поместил рядом. И еще один. Когда весь пол в коридоре стал выглядеть, как реквизит к древнему фантастическому фильму, он протянул руку к выключателю. Ужасно не хотелось снова оказываться в темноте, один на один непонятно с кем, но таковы условия эксперимента. Пусть теперь этот шутник попробует пройтись по фольге, не издав ни звука.

Выключив свет, Ян прилег на кровать, готовый в любой момент соскочить с нее, и затаил дыхание, вглядываясь в темноту. Минуты шли, но ничего не происходило: то ли неизвестный любитель розыгрышей заметил его приготовления, то ли вообще покинул дом. Последняя мысль принесла невольное успокоение, и Ян обругал себя последними словами за малодушие. Тем не менее, просто ждать в темноте — как-то глупо, если учесть, что все это движение теней могло ему попросту померещиться. Ян пожал плечами, откинулся на подушку и закрыл глаза. Со стороны потолка послышались тихие шаги.

Проклятье. С потолком будет сложнее. Ян попытался припомнить: не видел ли он во время своих блуканий по дому чего-то похожего на чердачную лестницу. Одна только мысль о необходимости копаться в памяти отозвалась в голове вспышкой боли, и он заскрипел зубами от досады и беспомощности. Черт возьми, боль там или нет, а что-нибудь придумать он обязан: ученые прошлого совершали открытия и создавали новые технологии даже умирая от лучевой болезни, отравления парами фосфора или далеко зашедшей холеры.

Кто наиболее вероятный автор мистификации? Естественно, хозяин — зачем бы это ему ни понадобилось. И если он сейчас бродит по предполагаемому чердаку, то проверить это несложно. Ян протянул руку за телефоном. От яркого света экрана головная боль усилилась, но это не имело значения. Значение имеет истина. Ян пролистнул адресную книгу, нашел номер Михаила и отправил вызов. Если сейчас сверху послышится рингтон, то загадка Соснового дома у него в кармане.

Один длинный гудок, второй, третий, четвертый… Никаких звуков сверху, кроме едва различимых шагов. Хозяин оставил телефон дома? Предусмотрительно. Гудки прекратились, и хриплый от прерванного сна голос хозяина спросил:

— Ян Александрович? Что случилось? Если отключили воду…

— Нет, все в порядке. Я просто… Видите ли…

Проклятье, почему он не придумал вопрос заранее? Потому что не ожидал, что кто-то ответит — вот почему.

— Вы что-то слышали? — помедлив, спросил Михаил изменившимся голосом.

— В общем, да. Мне кажется, кто-то забрался на чердак. Я все время слышу шаги сверху.

Наступило молчание, сопровождаемое только редким треском помех в трубке.

— Михаил Семенович? — первым подал голос Ян. — Вы еще на связи?

— Да… — неуверенно отозвался хозяин. — Видите ли, Ян… В этом доме нет никакого чердака. Вообще ничего — просто крыша. Там даже мышь не проползет. Может быть, это снег…

Снег? Как бы не так! Это однозначно шаги — тихие, но четко различимые. То ли Михаил намеренно вводит его в заблуждение, и тогда на чердаке может быть его сообщник, либо сам не знает, что там у него на крыше.

— Что ж, наверное, так и есть, — как можно более спокойно ответил Ян. — Прошу прощения за беспокойство. Не знал, что вы уже спите. Спокойной ночи!

Положив трубку, он вновь прислушался к происходящему над головой. Шаги больше не слышались. Кто бы там не забавлялся таким странным способом, он, похоже, выиграл первый раунд: Ян по-прежнему не имеет понятия, кто и как это делает.

— Ян! — отчетливо произнес грубоватый женский голос совсем рядом с ним.

Он подскочил, разом покрывшись холодным потом, и дрожащей рукой нащупал выключатель. Свет залил спальню, больно резанув по глазам. Рядом с ним не было никого. Да и кто тут мог быть, в самом деле? Откуда? Через коридор войти нельзя, не наделав шума. Наверное, просто показалось: иногда на грани засыпания, особенно если сильно устал, можно услышать, что тебя кто-то зовет. Но голос был такой странно знакомый… Сжав зубы, Ян выключил свет и принялся ждать.

В голове вновь запульсировала боль — на этот раз ощутимо сильней, чем раньше, в висках застучало. Он рухнул в постель, зажмурился и попытался не обращать внимания на все эти проклятые звуки, издаваемые домом. На грудь кто-то надавил: словно бы огромная мягкая лапа неслышно опустилась на его грудную клетку, постепенно выжимая из него остатки воздуха. В горле запершило, и он скатился с кровати, закашлявшись. Голова отозвалась новой вспышкой боли, медленно стихающей. Сердце колотилось, как после хорошей стометровки. Что с ним творится? Рядом громко заиграла торжественная мелодия, и Ян на несколько секунд оцепенел, пока не осознал, что это всего-навсего его новый рингтон.

Включив свет, он порылся в наваленной на кресло одежде, извлек смартфон и поднес его к уху.

— Да? — произнес он неожиданно хрипло.

— Ну как ты, Ян? — послышался голос Инессы. — Разместился нормально? Ты так и не позвонил.

— Все хорошо, Инь… — ответил он и закашлялся. — У меня все в порядке… Ну, почти. Снял хороший дом и уже собирался спать. Правда, тут странные звуки периодически…

— Странные звуки? В глубинке это называется караоке, Ян. Развлечение у них такое.

— Да не, я серьезно. Вроде как ходит кто-то по дому, хотя здесь никого не может быть. Но в старых домах такое бывает. Усадка стен, ветер… И, по-моему, я простудился. Голова разболелась, а теперь еще и кашель… Боюсь, испорчу вам с папой весь праздник своим сопливым носом.

В трубке повисло молчание, и Ян даже дунул в динамик, проверяя связь.

— Слушай, Ян, это уже не шутки, — ответила сестра с явным напряжением в голосе. — Давай-ка шуруй оттуда немедленно. Судя по всему…

— Инь, да брось! Это всего лишь простуда…

— Черт возьми, Ян, это не простуда. Ты слышишь меня? Похоже, что в этом доме…

Раздался сильный треск, и голос сестры смолк, сменившись тишиной, изредка нарушаемой далекими щелчками. Свет бра замерцал и погас, оставив его в кромешной тьме. Авария на подстанции? Должно быть, вышка связи обесточена, так что он по-настоящему отрезан от мира. С другой стороны, какое ему сейчас дело до мира? У него сейчас проблемы посерьезней. Звуки, черт бы их побрал. Неровные завывания ветра, перемежаемые сухим стуком от бьющегося в стекло снега, дополняло тиканье настенных часов, мало-помалу начинавшее раздражать своей навязчивостью. Поскрипывали стены и потолок. Трубы передавали утробное урчание бойлера, тихо шипела проносящаяся по ним вода. Где-то вдалеке смеялся ребенок. Чьи-то шаги на первом этаже… Проклятье!

Ян шумно выдохнул и попытался сосредоточиться. Что за чушь? Какой тут может быть ребенок? Чьи, черт возьми, снова шаги? Он поднялся, не включая свет и вслушался. Смех больше не повторялся, и никто не расхаживал по темному дому. Его мысли приняли иное направление. Что известно о предмете исследования? Предмет издает звук шагов, да. Но ведь звук шагов — еще не шаги. Хозяину не обязательно бродить по несуществующему чердаку или отправлять туда сообщника: достаточно разместить несколько небольших автономных динамиков между перекрытиями — и похоже, что увлечение хозяина любительской электроникой имело вполне практическую сторону. Конечно, искать эти устройства бессмысленно: для этого пришлось бы ломать стены и потолок. Но можно сделать кое-что другое.

Главное — успеть все закончить, пока звуки не прекратились. Он взял в ладонь телефон и запустил приложение-диктофон. Почти сразу наверху кто-то пробежался: звук был, как от кованных сапог. В коридоре раздался шелест: ему даже показалось, что кто-то еле слышно произносит слова. Выждав еще пару минут, Ян выключил диктофон и запустил только что записанный звуковой файл на воспроизведение. Вернувшись домой, он сможет выполнить частотный анализ и определить, действительно ли источником всех этих шумов были встроенные динамики, а пока… Что за черт? Телефон молчал. Ян выкрутил громкость на максимум и поднес телефон к уху. Ничего. Совершенно ничего, кроме записанного шума его собственного дыхания.

— А я говорил тебе, Ян! — громко проскрежетал телефон голосом Николая. — Говорил!

Ян вскрикнул и отпрянул, выронив телефон, который упал на одеяло, утонув в его складках. Что это было? Все эти посторонние звуки телефон не записал, зато воспроизвел то, чего записать никак не мог. И значит вывод неутешителен: галлюцинации. В этом доме что-то вызывает галлюцинации мистического характера. Как случилось, что все постояльцы видели и слышали примерно одно и то же? Все просто: они ожидали именно этого, и воображение, пораженное каким-то внешним воздействием, нарисовало им то, что они были готовы увидеть. В том числе и он, Ян. Разница лишь в том, что он знает, кто его противник. Его собственное сознание.

Вспомнилась газетная статья невесть какого года про страшную трагедию в Мексике. Геологическая аномалия в местной пустыне оказалась мощным источником инфразвука, который регулярно вызывал галлюцинации у одиннадцатилетнего мальчишки из местных. В конечном итоге тот совсем сбрендил и прикончил всю свою семью, да и сам не выжил. Наверняка журналистские байки, но все равно жуть. Вот если бы у него под рукой был усилитель низких частот, можно было бы проверить гипотезу об инфразвуке, а так… Минутку, но что за проблема?

Телефон на треть разряжен, однако для выполнения первой части задачи времени должно хватить. Ян переключил вспышку в режим фонарика и выбрался в коридор. Под ногами оглушительно зашуршала фольга, и от этого звука голова снова взорвалась болью. Первый этаж, кухня. Ему нужно немного поваренной соли. Вряд ли он сможет отгородиться соляной полоской от несуществующих призраков, как о том говорит поверье, но все же соединения натрия могут сослужить ему добрую службу. Отлично, вот солонка. И еще ситечко для процеживания чая. Теперь у него есть все, что нужно для продуктивной работы.

С трудом найдя в темноте вход в подвал, Ян сбежал по ступенькам вниз. Бледное голубое пламя газового бойлера слишком тусклое, чтобы в его свете можно было работать, но в желтой части спектра испускания натрия — две яркие полосы. Ян насыпал горстку соли в ситечко, подогнул его рукоятку и закрепил на кожухе бойлера так, чтобы пламя проходило через слой соли. Подвал озарился ярким желтым светом. Вот теперь совсем другое дело! Он выключил телефон, стащил на пол верхний ящик — тот самый, который набит радиоплатами. Порывшись в других ящиках, Ян отыскал гору сваленных в беспорядке ржавых слесарных инструментов и принялся за дело. Остатков припоя на платах ему хватит. Ян докрасна раскалил в огне бойлера длинное шило с деревянной рукоятью и опустил его кончик на грубо припаянный контакт оксидного конденсатора. Припой расплылся в сияющую каплю жидкого металла.

Инесса была в панике и в слезах. Вырулив со стоянки, она взяла такое ускорение, что едва не утратила сцепление с дорогой. Двести пятьдесят проклятых километров. Три часа минимум при такой погоде — если ее не угораздит нарваться на дорожную полицию или вообще угробить себя на очередном крутом повороте. Возможно, раньше нее доберутся спасатели, и это было бы чертовски хорошо. Только вот они вряд ли вообще отправятся спасать человека, которому послышались шаги в доме и заболела голова. Кому есть дело до подозрений испуганной девчонки?

Хорошо еще, что папу не пришлось уговаривать. Нельзя сказать, что он с легким сердцем отпустил ее на ночь глядя, — но что он мог сделать на своем инвалидном кресле? У нее отличный папа, хотя после того жуткого пожара он, конечно, не мог остаться прежним. Она даже не представляла, как он себя чувствовал, пытаясь вытащить потерявшую сознание жену из огня, а потом, когда перекрытие рухнуло, раздробив ему позвоночник, — беспомощно наблюдая, как ее пожирает огонь в двух шагах от него. После такого сложно оправиться. Кто-то мог бы погрузиться в беспробудное пьянство или свести счеты с жизнью. Папа — справился. Выписавшись из больницы, он продолжал воспитывать их с братом, был неизменно добр и участлив, нередко — весел. Но ни разу с тех пор он не сказал ни слова о маме.

У выезда на шоссе образовался затор. Куда их нелегкая несет в такую погоду, да еще и на ночь глядя? Она едва удержалась от того, чтобы вдавить клаксон, — это ужасно раздражает, и большинство водителей в ответ еще и помедлят при старте, чтобы «побесить блондинку за рулем». Несмотря даже на то, что она брюнетка. Протолкнувшись к выезду, Инесса проглотила слезы и под возмущенное бибиканье ввинтилась в поток несущихся машин, глубоко вдавив педаль газа.

Порхающий снег в свете фар напоминал летящие мимо звезды — совсем как во время гиперпрыжка в «Звездных войнах». Она должна успеть любой ценой: потеряв маму, ей меньше всего хотелось потерять еще и брата. Двигатель мерно урчал, и зимняя резина неплохо справлялась со своей задачей, храня ее от заносов. Она обязана добраться раньше, чем случится непоправимое. Ян — исключительно умен и прекрасный специалист, но он не представляет, с чем столкнулся. Он в смертельной опасности.

Результат его трудов, лежавший теперь на кровати в спальне, здорово напоминал творение безумного ученого из комиксов прошлого века, и пришлось немало потрудиться, чтобы притащить устройство сюда. Дело за малым. Заряда в телефоне оставалось в лучшем случае четверть, но ему хватит и пяти минут работы, благо он все подготовил заранее. Ян развернул уже распаянный кабель, подключенный к устройству, и воткнул его в разъем увесистой колонки музыкального центра. Теперь у него есть рабочая поверхность детектора. Остается одно — питание. Поддев ногтем крышку телефона и в который раз порадовавшись, что это не какой-нибудь наглухо заваренный гламурный смартфон с неоправданно высокой ценой, он вытащил порядком разряженный аккумулятор и почти наощупь соединил его с контактами собранного усилителя низкой частоты. Сейчас!

Маленький динамик молчал: никакого шума, никаких щелчков, только слабый шелест статических помех и гудение положительной обратной связи. Ян нахмурился и развернул колонку, игравшую роль низкочастотного микрофона. Шелест на секунду усилился, но тут же вернулся к прежнему уровню. Никакого инфразвука — или же настолько слабый, что он не способен влиять на психику человека. А может, он просто ошибся при сборке: в полумраке, с адской головной болью и в спешке — немудрено было. Наконец, — самое простое — он воспользовался дефектными радиодеталями. Сколько лет они там пылятся? Двадцать? Тридцать?

Из коридора послышался шум. Кто-то аккуратно миновал раскиданную фольгу, которая уже не образовала непроходимый заслон, и без единого шороха подошел к двери в спальню. Ян зажмурился, сжав кожух колонки, словно в его руках было фантастическое оружие из супергеройских фильмов. Громко скрипнула половица, и он услышал тяжелое дыхание, шумно вырывающееся из глотки визитера. Этого не может быть. Просто не может быть, это бред какой-то! Он осторожно приоткрыл глаза. В дверях никого не было, и он обернулся. На фоне окна, слабо освещенного парой тусклых уличных фонарей, неподвижно чернел силуэт.

Ян снова опустил веки, медленно досчитал до десяти, и резко раскрыл глаза, встав в полный рост. Его захлестнуло сильнейшее головокружение, тупая боль ударила по вискам не хуже того дверного молотка с мордой горгульи. Силуэт исчез, и он с облегчением опустился на кровать. Решено. К черту эти игры в достоинство и самоуважение. Надо уходить из этого дома, пока он вконец тут не спятил. Николая теперь не найти, но можно постучаться в ближайший дом, извиниться и попросить помощи. А уж потом…

— Ты не хочешь меня видеть, Ян? — спросил голос у него за спиной, и он шарахнулся в сторону, рефлекторно сжимаясь в комок. — Ну же, посмотри сюда!

Ян против воли повернул голову, и, захрипев, отпрянул, отгородившись дрожащими руками от видения. Она стояла там, в прямоугольнике бледного света из окна. Ее спекшаяся кожа туго обтягивала кости, а когда губы мамы изогнулись в улыбке, по обожженному лицу поползли трещины, обнажая блестящую от слизи плоть.

— Ян, сынок… — проговорила она, выпучив лопнувшие от страшного жара глаза. — Мы так давно не виделись! С самого пожара. Дай я тебя обниму.

— Нет! — прохрипел он и вжался в угол между спинкой кровати и пустым стеллажом. — У меня просто галлюцинации. Или кошмарный сон. Я знаю, что это невозможно. Я…

— Ты не рад меня видеть? Я знаю, тебе сказали, что я задохнулась раньше, чем сгорела. Сказали, что я почти не мучилась. О, если б ты знал, какими были мои последние минуты… Позволь, я покажу тебе, сынок.

Она шагнула вперед, и ее натянувшаяся кожа затрещала от этого движения. На него нахлынула сильнейшая дурнота, желудок подскочил к горлу. Ян глубоко вдохнул, что ничем не помогло: видение утратило четкость, но никуда не исчезло. Все попытки обдумать ситуацию логически давали сбой в самом начале, натыкаясь на зримый ужас. Мысли путались, и ни одну из них он не мог додумать до конца. Даже память отказывала в присутствии этой твари, притворяющейся его погибшей матерью.

Как это может быть? Он как никто знаком с физической основой реальности, и в ней нет места призракам, зомби и прочей чертовщине, столь любимой Николаем.

— Я же рассказывал тебе, Ян, еще в поезде, — услышал он веселый голос недавнего попутчика со стороны двери, — сверхъестественное окружает нас. Ты ведь хотел его исследовать? Так приступай же! Вот оно, перед тобой!

— Нет, — выдавил из себя Ян. — Нет. Тебя тут нет. Я просто болен. Или без сознания. Я просто…

— Ты просто обманываешь себя, мой друг, — со смешком отозвался Николай. — В этом доме наш мир соприкасается с иным, темным и жестоким царством умерших. Твои приборы бессильны услышать его. Но ты сам — вполне способен. Жаль, что ты вряд ли в силах пережить эту встречу. Тебе следовало бы послушать меня раньше. Прощай, дружище.

Обгоревшее существо забралось на кровать, не спуская с Яна взгляда мертвых глаз. Невидимый в темноте Николай засмеялся, и Ян услышал, как удаляются его шаги по ведущей вниз лестнице. Может быть, это все-таки его розыгрыш? Решил проучить скептика и подговорил кого-то из местных… Рациональное объяснение существует, и оно где-то рядом, просто Ян не может его отыскать. Слишком болит голова. Слишком тяжело думать. Если бы Инь была рядом, она наверняка додумалась бы. Умная девочка. Скоро защитит диссертацию по биохимии.

Существо подползло к нему и положило руки ему на грудь, окатив запахом горелого мяса.

— Ты знаешь, Ян, что чувствует человек, который задыхается в дыму? — прошамкал обезображенный рот. — Вот это!

Она вдавила его в стену с силой гидравлического пресса, не позволяя сделать ни единого вдоха. Он вцепился в истязающие его руки, сдирая обугленную кожу, но под слоем изувеченной плоти словно бы скрывался стальной механизм. Давление усилилось, и грудь пронзила боль. В горле у него заклокотало, и он забился, чувствуя, как вместе с дыханием из него уходит жизнь.

— Как тебе это, сынок? О, нет, не отвечай. За тебя все скажут. Твое тело найдут утром и объяснят сестренке, что ты тихо умер во сне. Просто задохнулся. Ты ведь знаешь, что задыхаешься, Ян? Конечно, знаешь, мой умный мальчик.

Последнее, что он увидел, проваливаясь в ничто, — умиротворяющий взгляд растресканных белых глаз. И наступила тьма.

Вначале вернулась боль — тупая боль, заполняющая голову. Удушья не было, но при первой же мысли о нем в груди что-то болезненно сжалось. Он осторожно открыл глаза и немедленно зажмурился от потока белого света, ударившего по сетчатке. Проморгавшись, он осторожно открыл их снова. В окружающем сиянии перемещались какие-то размытые силуэты, не желая приходить в фокус. Со слухом было получше, несмотря на пульсирующий шум. И еще кто-то держал его за руку.

— Ян? — услышал он голос Инессы, и его глаза защипало от навернувшихся слез. — Наконец-то!

Что-то теплое кинулось ему на шею, и от облегчения он чуть было не разрыдался в голос. Его по-прежнему мутило, руки едва слушались, но он все же обнял сестру в ответ и с трудом побормотал:

— Что… Что это было?

Инесса поцеловала его в лоб и отстранилась. Ее образ постепенно обретал четкость, и Ян мог видеть, как покраснели от слез и усталости глаза сестры. Он снова сделал попытку оглядеться, и на сей раз это принесло свои плоды: судя по всему, он лежал на койке в больничной палате. Слева от себя Ян разглядел очертания капельницы и что-то похожее на аппарат искусственного дыхания.

— Старый и неисправный газовый бойлер в подвале, — ответила Инесса. — Я уже написала заявление на домовладельца, хотя его и без меня под суд отправят. По его вине погиб как минимум один человек, так что срок за неумышленное ему обеспечен.

— Подожди, Инь… Я не понял, при чем тут бойлер? Я видел…

— Отравление угарным газом, Ян. Многолетняя сажа на поверхности котла взаимодействовала с раскаленным потоком углекислого газа при сгорании. Именно поэтому опасность была только зимой, в сильный мороз. Когда центрального отопления становилось недостаточно, хозяин включал бойлер, и на втором этаже медленно накапливался монооксид углерода. Угарный газ легче воздуха, ты ведь помнишь?

— Так значит когда я тебе рассказал о том, что слышу шаги…

— Я сразу узнала симптомы, — кивнула Инесса. — Я же биохимик, отравления — это по моей части. Головная боль, кашель, галлюцинации — как было не понять? Да ты бы и сам легко догадался, если бы уже не был отравлен к этому моменту. Спутанность сознания, проблемы с памятью — это все последствия вдыхания угарного газа. У людей с сердечно-сосудистыми заболеваниями такое отравление легко может спровоцировать приступ, и любой нормальный патологоанатом в два счета докопался бы до причины. Но в этом захолустье — хорошо, если толковый фельдшер найдется.

Закрыв глаза, Ян обессиленно опустил голову на подушку. На мгновение перед его внутренним взором высветился жуткий образ, который он предпочел бы больше никогда в жизни не видеть. Найдя руку сестры, он сжал ее пальцы, и стало немного легче.

— И все же несмотря на свое состояние, усилитель ты собрал отменный, я проверила, — через силу улыбнулась она. — Я думаю, вместе мы справимся с любой чертовщиной в мире. Да ты и один мог бы…

— Нет, Инь, — покачал он головой. — Без тебя я бы просто умер.

— Хорошо, что этого не произошло, — помолчав, ответила она. — Кто-то скажет, что смерть — часть жизни. Но лично я предпочитаю другие части.

— Ты знаешь, сестренка… По-моему, на каком-то подсознательном уровне я догадался, что со мной происходит. В самом конце она сказала, что я задыхаюсь.

— Она?

Ян открыл глаза и долго смотрел ей в глаза.

— Как-нибудь потом я расскажу тебе, Инь. Но не сейчас.