Век чтения: 10 книг, определивших 1900-е

Автор: Эмили Тэмпл (Emily Temple)

Есть проходные книги, которые читают для развлечения и затем оставляют на автобусных остановках для следующего счастливчика, который может взять такую книжку и наслаждаться — это книги, забываемые большинством людей, как только проходит пик их популярности. Другие книги задерживаются: их читают и перечитывают, им обучают и их обсуждают; иногда — из-за их художественной ценности, иногда — по счастливой случайности, а иногда потому что им удается распознать и запечатлеть некоторые элементы культуры своего времени.

В текущий момент часто трудно сказать, какие книги к какому типу относятся. Когда был опубликован Великий Гэтсби , он не был бестселлером, но теперь мы рассматриваем эту книгу как символ американских нравов 1920-х. Конечно, ретроспективный взгляд может и искажать картину; канон угрожающе виднеется на горизонте и затмевает все остальное. И все же, в течение следующих двух с половиной недель мы будем публиковать по одному списку в день, каждый их которых станет попыткой охарактеризовать разные десятилетия, начиная с 1900-х (как вы наверняка уже догадались) и дальше по порядку, пока мы не дойдем до (почти закончившихся) 2010-х.

Хотя книги в этих списках не должны обязательно быть написаны американцами, все же в каждом десятилетии я ищу произведения, затрагивающие некоторые аспекты американской жизни, реальной и интеллектуальной, — более глобальный взгляд потребовал бы куда более длинных списков. И, конечно же, являясь такой разнообразной и сложной, вся американская жизнь десяти или любого другого количества лет не может быть определена никаким списком, так что я ни в коем случае не утверждаю, что полностью исчерпываю вопрос. Я просто выбрала произведения, которые, если прочитать их вместе, создают вполне достоверную картину литературной жизни десятилетия — одновременно такой, какой она была, и такой, какой эта жизнь представляется сейчас. В завершение два примечания: я ограничила себя одной книгой на автора во всем списке из 12-ти частей, так что вы можете заметить, что некоторые произведения пропущены ради других, даже если обе книги важны (например, я проигнорирую Дублинцев , чтобы позже включить Улисса ), а что касается переводных книг — я буду использовать дату английского перевода по понятным причинам.

Итак, давайте же без дальнейших промедлений начнем с десяти книг, определивших первое десятилетие ХХ века.

Уверена, нет необходимости напоминать о силе или неизменной вездесущности мира, созданного Баумом. Работая над книгой, писатель уже знал, что пытается создать новый вид литературы для нового века, в котором он оказался. В предисловии к первому изданию он заявляет:

Фольклор, легенды, мифы и сказки веками наполняли наше детство, ведь каждый здоровый ребенок испытывает благотворную и инстинктивную тягу к историям фантастическим, удивительным и совершенно невозможным. Крылатые феи братьев Гримм и Андерсена осчастливили детские сердца больше, чем любые другие изобретения.

И все же старые добрые сказки, послужившие многим поколениям, теперь могут считаться «историческими», так как пришло время ряду новых «удивительных историй», исключающих стереотипных джиннов, гномов и фей, вместе с ужасными, кровавыми происшествиями, придуманными авторами, чтобы добавить в каждую историю какую-нибудь грозную мораль. Современное образование включает в себя обучение моральным принципам, так что современный ребенок ищет в удивительных историях только развлечение и с радостью обходится без всех этих неприятных историй.

Рассуждая так, я писал «Удивительного Волшебника из Страны Оз», исключительно для развлечения современных детей. Эта история хочет стать современной сказкой, в которой остались чудеса и радости, но исчезли страдания и ночные кошмары.

Писатель действительно начал новую эру детских сказок и в процессе создал нечто бессмертное.

Автобиография Вашингтона — описывающая его жизнь, начиная с детства, проведенного в рабстве, и до взрослой жизни в качестве преподавателя и выдвигающая теорию афроамериканского подъема и продвижения — стала невероятно влиятельным бестселлером в год ее публикации и оставалась популярной многие годы. Она вызывала много споров, как у современников, так и у позднейших читателей. Некоторые, включая Уильяма Дюбуа , критиковали некоторые части книги и философию Вашингтона, особенно часто называя его приспособленцем, в то время как другие восхваляли его «реалистический» подход. Вашингтон «слишком усердно трудился, чтобы противостоять белому превосходству и преодолеть его, чтобы называть его приспособленцом, — писал Роберт Норрелл, — хотя некоторые из его южных соседей, белых господ, именно так истолковывали некоторые его утверждения».

На заметку: повесть Конрада была впервые напечатана в трех частях в журнале «Блэквуд» в 1899 году, но отдельной книгой вышла только в 1902 — и то лишь как часть сборника «Юность и две другие истории». Теперь история плавания Марлоу по реке Конго обычно печатается отдельно, но в своем первом издании привлекла меньше всего внимания из этих трех рассказов. Она не вошла в школьную и университетскую программы при жизни Конрада, так что, не будучи особенно влиятельной книгой в десятилетие своего издания, она стала таковой позже, вызывая множество университетских споров. Хорошо известно, как Чинуа Ачебе критиковал книгу за ее расизм, а другие, включая Харолда Блума, подмечали ее художественные недостатки. Но влияние книги несомненно. «В "Сердце тьмы" есть что-то от мифа, — пишет Харолд Блум, — даже если книга и ограничена невольным ретроградством». И дальше:

Эта книга преследует американскую литературу, начиная с поэзии Томаса Элиота и наших главных романистов 1920-1940-х и заканчивая чередой фильмов от «Гражданина Кейна» Орсона Уэллса (фильм, снятый вместо заброшенного Уэллсом проекта сделать экранизацию «Сердца тьмы») и до фильма Копполы «Апокалипсис сегодня». В последнем случае помог беспорядочный стиль Конрада, настолько затемняющий его замысел, что сюжет становится практически всемирно понятным.

Не знаю, хорошо это или плохо.

Это знаковый текст, изначально бывший серией лекций Эдинбургского университета, разбирающих не организованные религии, но психологию духа и естественную теологию, а затем мгновенно ставший (и по настоящий момент оставшийся) важнейшим оплотом американского литературного канона, который открыл путь дальнейшим рассуждениям на эту тему. Но что же это за тема? В предисловии к изданию Penguin Classics Мартин Э. Марти описывает книгу как «классику, слишком психологическую, чтобы сформировать религиозное суждение, и слишком религиозную, чтобы оказать влияние на исследования в области психологии». Он пишет:

Но это неважно, считают любители и эксперты как по части психологии, так и по части религии. Уильям Джеймс говорил с такой страстью и таким красноречием, что, именно потому что это классика, все они продолжают обращаться к этой книге и даже наслаждаться ей вот уже восемьдесят лет.

Профессор Уолтер Хьюстон Кларк выразил мнение многих, написав в популярном журнале «Психология сегодня» (Psychology Today), что «это определенно самая выдающаяся книга в области психологии религии, и возможно ей суждено стать самой влиятельной книгой о религии, написанной в 20 веке».

На самом деле, это двойственность книги делает ее такой притягательной. В своем эссе о Джеймсе Элизабет Хардвик написала, что «часть обаяния "Многообразия" рождается из своеобразной гонки Джеймса, бегущего за обе команды — в один момент он умнейший из скептиков, в другой — человек, находящийся в исступлении религиозного фанатизма».

И… он вернулся. «Собака Баскервилей» — третий полноценный роман о Шерлоке Холмсе, и очень любимый всеми за это, но для нас он интересен прежде всего тем, что это первая история о Холмсе с тех пор, как Конан Дойл убил его в 1893 году в Последнем деле . К 1902 году поклонники писателя (а возможно и его счета) вынудили его оживить сыщика, хотя эта первая уступка и является некоторой уловкой, ведь события здесь происходят до происшествия на Рейхенбахском водопаде. Можно ли считать этот случай предтечей влияния твиттерских фанатов, возвращающих на экраны все популярные шоу на планете? Возможно.

Эта исключительная книга ранней социологии является собранием эссе, в которых историк и борец за гражданские права Дюбуа вводит термин «двойное сознание», говоря об афроамериканском «ощущении, что ты все время смотришь на себя глазами других, измеряя свою душу сантиметром, который выдумал мир, смотрящий на тебя с изумленным презрением и жалостью».

Человек все время чувствует в себе двойственность — американец и негр, две души, два сознания, два непримиримых стремления; два воюющих идеала в одном темном теле, упрямая сила которого одна и способна удержать это все внутри, не разорвавшись на части. Он просто хочет, чтобы человек мог быть одновременно и негром, и американцем, и не был бы при этом проклятым и презираемым окружающими существом, перед лицом которого безжалостно захлопываются все двери.

Книга стала довольно громкой сенсацией в культурных, литературных и социологических кругах, заслужив похвалу «Нью-Йорк Таймс» и порицание таких газет, как «Нэшвил Бэннер» (Nashville Banner). «Немногие книги входят в историю, а еще меньше тех, что становятся фундаментальными текстами движения и борьбы целого народа», — пишет Маннинг Марейбл в своей книге «Проживая черную историю» (Living Black History).

«Души черного народа» заняли именно такое редкое место в истории. Книга помогла сформировать интеллектуальную основу для борьбы за свободу афроамериканцев в 20 веке. «Души» поддержали стремление негров к высшему образованию и, таким образом, помогли подняться черному среднему классу. Описывая глобальную расовую дискриминацию, Дюбуа предвосхищает панафриканизм и колониальные революции стран третьего мира. Более того, его замечательный разбор того, как «раса» проявляется в самых обычных аспектах нашей повседневной жизни занимает центральное место среди возникших позже исследованиях «белой» культуры и того, как цвет кожи стал социальным статусом (Whiteness studies).

Казалось бы, к настоящему моменту мы должны были гораздо лучше разобраться в этой проблеме.

Когда я была ребенком, учителя использовали Елену Келлер как этакую дубинку — если она смогла научиться читать и писать, то и ты сможешь. В целом верно. Но все же не каждая из нас называлась «величайшей женщиной нашего века» Уинстоном Черчиллем или же «равной Цезарю, Александру, Наполеону, Гомеру, Шекспиру и остальным бессмертным» Марком Твеном, так что вполне справедливо, что автобиография Келлер стала вдохновляющей и пользующейся широкой популярностью классикой американской литературы.

Классический приключенческий роман Лондона основан на его собственном опыте, полученном в Юконе во время клондайкской золотой лихорадки — хотя приходится предположить, что книга все-таки немного отличается от его опыта, ведь главным героем в ней является собака. Книга мгновенно стала бестселлером, тепло принятым критиками, а также вовлекла Лондона в большой литературный спор.

Примерно в то время, когда Лондон писал свою повесть, произошел рост популярности литературы о природе, ознаменованный расколом между теми, кто очеловечивал животных и природный мир, и теми, кто предпочитал придерживаться строго реалистического подхода. Во главе этого движения был натуралист Джон Берроуз, а позже его идеи подхватил президент Рузвельт, написав эссе, в котором осуждал «подделывателей природы» — как Лондон, — которые обманывают простой народ неправдоподобными историям о дикой природе.

Лондон же на это ответил, что в действительности «Зов предков» и Белый клык —

это протест против очеловечивания животных, в чем, на мой взгляд, виновны некоторые писатели о животных. Снова и снова, много раз, я писал в своих рассказах о своих героях-собаках: «Он не думал этого, он просто это делал», и т.д. И делал я это неоднократно, нарушая этим повествование и свои художественные принципы; и делал это для того, чтобы вбить в среднестатистическое человеческое сознание, что действия моих героев-собак определяются не абстрактным мышлением, а инстинктом, органами чувств, эмоциями и примитивным мышлением. Также я пытался, чтобы мои рассказы соответствовали законам эволюции, согласовывал их с научными исследованиями, и вдруг проснулся однажды, чтобы обнаружить, что меня отправили в одну связку с командой подделывателей природы.

Президент Рузвельт в ответе за это, он судил и приговорил меня по двум пунктам. (1) Я обвинен в том, что у меня большой боевой бульдог поборол волкособа. (2) Я обвинен в том, что позволил рыси победить волкособа в яростной схватке. Что касается второго пункта, Президент Рузвельт ошибся в своих наблюдениях, проводимых за чтением моей книги. Должно быть, он читал ее очень поспешно, так как в моей истории волкособ убивает рысь. Более того, я заставил его не только убить рысь, но и съесть ее. Теперь остался только один пункт, по которому меня можно обвинить в подделывании природы, но по нему меня нельзя обвинить в отступлении от установленных фактов. Все дело в разных точках зрения. Президент Рузвельт не верит, что бульдог может одолеть волкособа. Я думаю, бульдог может одолеть волкособа. Вот и все. Разница во мнениях может иметь значение — и имеет его — на скачках. Я могу понять, какое значение имеет различие мнений в собачьих боях. Но чего я не понимаю, так это каким образом разница во мнениях насчет относительных боевых преимуществ бульдога и волкособа делает меня подделываетелем природы, а Президента Рузвельта — признанным и торжествующим ученым.

Редкая книга может по-настоящему изменить законы государства — этой книге удалось. Роман «Джунгли» рассказывает о жизни типичного американского заводского рабочего (в этом случае — литовского иммигранта) в Чикаго в начале 1900-х. Достаточно сказать, все очень мрачно. Публика же заметила истории про деградацию, коррупцию — и про рабочих, падающих в резервуары и перемалываемых вместе с мясом, которое эта публика получает на обед. Людям это не понравилось. В результате, в то время как Синклер видел в своем романе разоблачение ужасающих условий труда и эксплуатации американских рабочих и призывал к социализму как единственному возможному выходу, общество восприняло книгу совсем по-другому. «С горечью я осознал, что из меня сделали "знаменитость", — писал он, — не потому, что общество переживает за рабочих, но только потому, что оно не хочет есть туберкулезное мясо». Под давлением со стороны общественности и внутренних отчетов Конгресс президента Теодора Рузвельта выпустил Федеральный акт о проверке мяса и Акт о чистоте продуктов питания и медикаментов в 1906 году, а также создал учреждение, которые мы сейчас зовем Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов. Так что, хотя роман не достиг своей цели — американского социализма — он абсолютно изменил пищевую промышленность, а в процессе, возможно, спас многие жизни.

Второй роман Уортон — ослепительная и депрессивная история молодой женщины, имеющей положение, но без состояния и почти пережившей возраст возможного брака, которая пытается править нью-йоркским высшим обществом увядающего «позолоченного века». Это мир старых денег и аристократического общества, который Уортон хорошо знала, но который уже стремительно исчезал. «Каким образом общество безответственных искателей удовольствий может нести в себе более глубокий смысл, чем сами люди, принадлежащие этому обществу, могли бы предположить? — пишет она об идее своего романа в автобиографии "Взгляд назад". — Ответ таков: легкомысленное общество обретает ужасающую значимость тем разрушающим действием, которое оказывает на человека его легкомысленность».

Роман сразу стал успехом как про продажам, так и по отзывам критиков; к концу года было напечатано 140 тысяч копий (после первоначальных 40 тысяч, изданных в октябре). Уильям Браунэлл, редактор Уортон из издательства Скрибнер, в письме к ней назвал это «самой быстрой продажей из всех книг, которые когда-либо издавал Скрибнер».

См. также: Генри Адамс «Образование Генри Адамса» (1907) , Антон Чехов «Три сестры» (1901) , Гилберт Кит Честертон «Человек, который был четвергом» (1908) , Джозеф Конрад «Лорд Джим» (1900) , Теодор Драйзер «Сестра Керри» (1900) , Э.М. Форстер «Комната с видом» (1908) , Редьярд Киплинг «Ким» (1901) , Баронесса Орци «Алый Первоцвет» (1905) , Беатрис Поттер «Сказка о кролике Питере» (1901) и т.д.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ