Наталья Кочеткова о романе «Дети мои» Гузель Яхиной

Критик: Наталья Кочеткова
Рецензия на книгу Дети мои
Оценка: *

Поволжский немец шульмейстер (то есть школьный учитель) Бах ведет жизнь мелкую, бледную и неприметную, как его внешность: звонит в колокол, чтобы обозначить время суток для односельчан, учит их оболтусов разным наукам, а в перерывах заглатывает холодную похлебку, не слишком задумываясь о ее вкусе. Все меняется в один день, причем не по воле самого шульмейстера: богатый хуторянин приглашает (фактически вынуждает) Баха учить его дочь Клару, девицу на выданье, потому что хочет уехать из России назад в Германию, а дочь, по мнению отца, «дура», и такую никто замуж не возьмет. Оплачиваются уроки щедро, но занятия проходят при странных обстоятельствах: ученица сидит за ширмой, выходить из-за которой ей строго-настрого запрещено.

Далее, несмотря на все чинимые отцом препятствия, разыгрывается хрестоматийный любовный сюжет «учитель-ученица», и продолжением этой платонической влюбленности вслепую станет побег Клары от отца и старушки-наперсницы в каморку шульмейстера. Односельчане этого брака не примут, поэтому молодая пара уйдет на родной хутор Клары. Несколько лет они проживут там вдвоем почти в полной изоляции, окруженные яблоневым садом: будут вести натуральное хозяйство, запасать продукты на зиму, перешивать на себя одежду XIX века и горя не знать, пока Клара не забеременеет и не умрет родами. Шульмейстер сначала окажется перед необходимостью вырастить младенца Анну (Анче), а потом и воспитать диковатого приблудного киргизского пацаненка Ваську в условиях сталинской Советской России.

Первая книга Гузель Яхиной «Зулейха открывает глаза» была хоть и не без изъянов (после гениальной первой части, описывающей уклад традиционной татарской деревни, шла малодостоверная робинзонада про выживание лагерных поселенцев на берегу Ангары, а сама манера письма слишком часто напоминала сценарий), но дебют все равно вышел ярким. Никому неизвестный автор получила в одном сезоне две крупнейшие литературные премии: «Ясную Поляну» и «Большую книгу», роман перевели на 30 языков, а сама Яхина стала звездой не только среди широкой читающей публики, но и в глазах экспертного сообщества. Поэтому второй ее роман очень ждали.

Того, кто волновался, в какую сторону пойдет автор — сценарную или эпическую, можно успокоить: за последние три года Гузель Яхина накачала убедительные писательские мускулы и стала профессиональным прозаиком с уверенным пером и подчеркнуто романным, а не сценарным нарративом. В этом смысле «Дети мои» стилистически и поэтически даже несколько архаичны. Детальность описаний всего и вся временами может усыпить и поклонников немецких романтиков, но подобная избыточность отчасти оправдана: формально это «книга о поволжских немцах», но в действительности Яхина пишет миф о сотворении нового мира, положив в основу немецкий фольклор, причем в его первоначальном, а не детском облегченном варианте. Архаичный мир накладывается на свежий советский, и получается крутой замес, родственный маркесовскому «магическому реализму».

Но политические потрясения и технические нововведения большого мира по ту сторону Волги все же существуют на периферии сознания хуторян: Баха и Клары, потом Баха и детей. И, кажется, не очень занимают самого автора. Жизнь хутора с его календарным циклом сбора урожая, беременностью, родами, выкармливанием младенца, взрослением нового человека и отдалением дочери от отца всегда на переднем плане, они главные. Отчего создается впечатление, что мир романа — женский по своей сути, герметичный, тесный и душный, несмотря на близлежащие волжские просторы. И даже в медленной старательности описаний в какой-то момент начинает видеться что-то от деторождения.

* Оценка указана редакцией Livelib