Дедушкины сказки

Критик: Юрий Володарский
Рецензия на книгу Лунный свет
Оценка:

Наверное, мне следует сделать чистосердечное признание, которое, как мы знаем из фильмов про советскую милицию, смягчает вину. «Лунный свет» — восьмой роман, написанный Майклом Шейбоном, пятый, переведенный на русский язык, и первый, прочитанный мной, о чем я успел пожалеть, как только за него взялся. Конечно, пожалел я не о том, что взялся, а о том, что не читал Шейбона раньше. Знатоки говорят, что нынешняя книга американского писателя, раньше у нас ошибочно именовавшегося Чабоном, очень уж не похожа на предыдущие. Тем не менее как-то не верится, что предыдущие, среди которых и нашумевший «Союз еврейских полисменов», гибрид детектива с альтернативной историей, и авантюрные «Приключения Кавалера и Клея», принесшие Шейбону Пулитцеровскую премию 2001 года, были хуже нынешней.

Обаяние «Лунного света» сполна проявляется с первого же абзаца авторского предисловия. «В этих мемуарах, — пишет Шейбон, — я следовал фактам, если только факты не вступали в противоречие с моими воспоминаниями, задачей рассказчика или истиной, как я предпочитаю ее понимать. Могу заверить читателей, что, допуская вольности в именах, датах, местах, событиях и разговорах, а также в характерах, мотивах и взаимодействии исторических лиц и родственников, я строго держался принципа ни в чем себе не отказывать». В подобном духе шутил отец моего друга детства, выдавая ему карманные деньги: «На тебе десять копеек и ни в чем себе не отказывай». Ну а суть шейбоновского предуведомления можно выразить и пятью словами: «Здесь все правда, кроме выдумки».

Если бы не предполагаемые домыслы, вымыслы и дополнительные смыслы, «Лунный свет» можно было бы назвать биографическим романом. Его главный герой — дед Шейбона, рассказавший внуку на смертном одре историю своей удивительной жизни. Конечно, приврать мог и рассказчик, и интерпретатор, а уж после того как последний объявил, что истину он склонен понимать на свой собственный писательский лад, очевидно, что штамп «основано на реальных событиях» к роману лучше не применять. С другой стороны, ничего такого уж невероятного в «Лунном свете» не происходит, так что поверить или Шейбону, или его дедушке, или обоим сразу отнюдь не грех.

Нет ничего невероятного ни в красивой истории любви, ни в ее трагическом финале, ни в том, что горячий еврейский парень, несправедливо уволенный с работы, заехал по морде начальнику и загремел на два года в тюрьму, а впоследствии стал одним из столпов американского ракетостроения. Нет ничего невозможного и в том, что в годы Второй мировой этот парень охотился за создателем гитлеровского «оружия возмездия» Вернером фон Брауном, но так его и не настиг, а встретился с создателем «Фау» уже в глубокой старости. И уж тем более нет ничего фантастического в том, что после войны вышеупомянутый фон Браун переехал из Германии в Штаты, отверг свое нацистское прошлое и возглавил космический проект, венцом которого стали шаги Нила Армстронга по поверхности Луны. Потому что это чистая правда.

Вот, наконец, зашла речь и о Луне. С одной стороны, ее свет манит естествоиспытателей, первопроходцев, ракетостроителей. С другой, это символ женской натуры, еще более соблазнительной и загадочной; впрочем, на самом деле эта сторона Луны вовсе не обратная, а та же самая. Лунный свет являет собой контаминацию эроса и танатоса, каковые в романе присутствуют хоть и не в избытке, но постоянно подразумеваются. Впрочем, при всей важности смысловых пересечений и сочетаний, главное в книге не это, а то, что Шейбон — яркий остроумный рассказчик со своей особой, страшно обаятельной манерой письма. Что он рассказал бередящую душу историю, которая еще долгое время отзывается в памяти неизбывной печалью и невыразимой нежностью.