В рассказе есть момент, где главного героя везёт непонятно куда мрачный мужик, а сотовой связи нет. Утверждаю, что всё написано достоверно, так как сам был в похожей ситуации:
Возвращаясь в город из деревни от родственников после январских каникул, я сел в автобус и начал читать. Я-то думал, что из деревни автобусы ходят только в город, а, оказывается, автобусы ходят и в другие, совсем глухие посёлки.
Вместо Самары я оказался непонятно где, так как все пассажиры автобуса куда-то разбежались, да и сам автобус уехал. С собой два телефона — связи нет. Ранним утром 10 января улочки посёлка абсолютно пусты. Я просто даже не знал, что это за посёлок. У каких-то алкашей спросил, мне сказали. Вернулся на трассу, голосую. Останавливается "копейка". Прошу за стольник добросить до кольца. Водитель соглашается. Открываю дверь, мужик перекладывает с переднего сиденья на заднее ТОПОР. Сажусь. Проехав пару сотен метров, мой водитель басит:
— Ща к матушке завернём...
И завозит меня в какой-то двор. А связи всё нет.
На этом, к счастью, приключения кончились. Выйдя от матушки, мужик довёз меня до цивилизации и мест, покрываемых сотовыми сетями. Дальше было просто
Собрал основные моменты по теме, может кому пригодится при чтении.
Нечистая сила (также нечисть, нежить, нечистики) — у славян собирательное имя потусторонней силы и существ: злых духов, чертей, бесов, оборотней и нежити — домового, полевого, водяного, лешего, русалки, кикиморы и пр. Общим для них всех является принадлежность к «нечистому», «отрицательному», «нездешнему», потустороннему миру и их злокозненность по отношению к людям.
Банник (баенник, баинник, байнушко, банный, байник) — демонологический персонаж в поверьях восточных славян, особый род домовых, недобрый дух. Банник обитает в бане; обычно невидим, иногда принимает вид голого старика, покрытого грязью и листьями от веника, или человека с длинными волосами, а также превращается в вепря, собаку, кошку, лягушку, в белого зайца.
Барабашка — персонаж современного фольклора постсоветского пространства, аналог полтергейста, невидимое существо, проживающее в городских домах и вызывающее шум.
Бес — зловредный дух, демон в мифологии и народном христианстве славян. В народной демонологии славян представления о бесе развивались под влиянием книжной (церковной) традиции, сближаясь и смешиваясь с поверьями о чёрте, дьяволе. В религиозных верованиях «вселением бесов» могут объясняться различные пороки и болезни, в частности «бешенство».
Блуд — персонаж украинской, а также русской и польской мифологии, нечистая сила, которая сбивает с дороги.
Болотник — злой дух-хозяин болота в восточнославянской мифологии. На Русском Севере обычно говорили о женском духе болота, его хозяйке — болотнице.
Водяной (водник, водяник, водяной дедушка, водяной шут, водовик) — в славянской мифологии дух, обитающий в воде, хозяин вод. Воплощение стихии воды как отрицательного и опасного начала.
Домовой (кутный бог) — у славянских народов домашний дух, мифологический хозяин и покровитель дома, обеспечивающий нормальную жизнь семьи, плодородие, здоровье людей, животных.
Заложные покойники (нечистые покойники, мертвяки, нави, навь) — по славянским верованиям, умершие неестественной смертью люди, не получившие после смерти успокоения. Считалось, что они возвращаются в мир живых и продолжают своё существование на земле в качестве мифических существ.
Игоша (ичетик) — в восточнославянской мифологии мелкий демон, душа некрещёного или мертворождённого ребёнка. Он проказит, если его не признают за домового.
Кикимора — русский и, в меньшей степени, белорусский мифологический персонаж, преимущественно женского пола, обитающий в жилище человека и в других постройках, прядущий по ночам и приносящий вред и неприятности хозяйству и людям.
Леший — дух-хозяин леса в мифологии восточных славян. Леший был одним из самых популярных славянских мифологических персонажей и, учитывая современный упадок мифологической традиции, сохраняет относительную популярность и сейчас. Традиционный образ лешего сложен, многогранен и расплывчат.
Мара — в славянской мифологии призрак, привидение. Персонаж низшей мифологии народов Европы. В европейской мифологии — злой дух, демон, садящийся по ночам на грудь и вызывающий дурные сны, сопровождающиеся удушьем под весом демона, отчего сами дурные сны также стали носить имя кошмара.
Огненный змей (змей-любака, маньяк, налёт огнянный, прелестник) — злой дух, мифологическое существо в преданиях славян. Часто является инкубом — ипостасью ходячего покойника или чёрта, принимающего облик умершего или находящегося в отлучке мужа или любовника, и вступающего в любовные отношения с женщинами.
Подменыши — существа или предметы в европейском фольклоре, которыми, согласно сказкам и поверьям, подменяли похищенных духами или волшебными существами детей.
Полевик (полевой) — дух-хозяин поля в мифологии восточных славян. Представления о полевике встречались редко, и, соответственно, дошедший до нас образ довольно смутен.
Полудница — мифологический персонаж, персонификация полдня как опасного для человека пограничного времени суток в русской и западнославянской мифологии. Происхождение образа связывают с олицетворением солнечного удара, особой атмосферой жаркого полдня и остатками верований в древних божеств и демонов.
Русалка (водянтиха, шутовка, щекотиха, мавка) — персонаж восточнославянской мифологии. Один из наиболее вариативных образов народной мистики: представления о русалке, бытующие на Русском Севере, в Поволжье, на Урале, в Западной Сибири, существенно отличаются от западнорусских и южнорусских. Считалось, что русалки опекали поля, леса и воды. До XX века в северных губерниях России слово «русалка» воспринимали как книжное, «учёное». Под западным влиянием в русской литературе и кинематографе образ славянской русалки слился с образом Морской девы, которая вместо ног имеет рыбий хвост и живёт в море. В англоязычном бестиарии для славянских русалок употребляется слово rusalka, а для морских дев — mermaid.
Святочная нечисть (святочные духи) — нечистая сила, появляющаяся в «переломный» период зимнего солнцестояния. Считалось что они начинают ходить на второй день Рождества (Коляды), а в день Крещения после вечерни исчезали. По севернорусским поверьям, разгул бесовской рати приходится на вторую неделю Святок.
Удельница (уделина, удилёна, кудельница, кадильница) — в русской мифологии окрестностей Онежского озера, дух, связанный с полем, лесом, ручьями и перекрёстками. Его представляли либо в виде чёрной волосатой женщины, либо в виде сороки.
Упырь (вурдалак, вампир, кровосос) — общеславянский мифологический персонаж, заложный покойник, встающий по ночам из могилы; он вредит людям и скоту, пьёт их кровь, наносит ущерб хозяйству.
Шишига (шишок, шиш, шишиган, шишимора-кикимора) — в мифологии русских крестьян нечистая сила, живущая за печкой, в лесу (лешачиха, леший) и на болоте (болотник), в бане (банник), в овине (овинный домовой); бес.
Шуликуны (шиликуны, чиликуны, шалыганы, шулюканы, шуликины, сюлюкюны) — у русского населения севера Европейской части России, Прикамья, Урала, Сибири, Дальнего Востока название святочной нечисти — сезонных духов, которые накануне Рождества или Нового года выходят из воды на землю, а после Крещения уходят обратно в реки и проруби.
Добавляйте, если кого то забыл.
Наконец-то я закончила слушать-читать Кинговский «Институт». Если честно, то слушала я дольше, чем если б только читала. И это при том, что скорость начитки была х1,2.
Я так давно не читала у Кинга «новья», да и вообще давно не читала Кинга. Одно время прям запоем, потом как-то подотпустило. «Институт» он про детей подростков, у которых есть некоторые экстрасенсорные способности. Их отлавливают, да-да, почти как зверей, привозят в институт и там ставят над ними опыты. Стимулируя их способности. А их силу используют якобы во благо великой большой общей цели.
Вообще эта книга должна была стать кнопкой-перезапуска произведений Кинга в России. Во-первых, её качественно перевели, а не этот ваш простите горе Вебер, который отбивает желание читать Стёпку Королёва у русского населения. Во-вторых, эта книга вышла в оригинальной обложке (обычно в каждой стране своя обложка, у нас эти психоделические обложки, особенно 90х годов, смотреть невозможно), разве только что шрифты использованные разные. В общем все звезды встали в ряд, чтобы заново познакомить русского читателя с прекраснейшим писателем. А Игорь Князев еще и великолепно начитал эту книгу.
Про Кинга можно говорить, все что угодно. Кто-то (очевидно совсем тронувшийся умом) говорит, что он пишит низкопробную литературу и «фи» такое читать. Кто-то говорит: «я не люблю этих ваших инопланетян и щупальца из-под кровати», но те, кто читал Кинга, просто многозначительно качают головой и думают: «Вы ничего не понимаете, глупцы». И я как раз из последних, потому что Кинг это не про щупальца, это про что-то большее. И Кинг может быть разным.
Что бы я не читала у Стивена Кинга я верю и сопереживаю его персонажам. Как в данной книге, главному герою Люку я верила и сочувствовала, особенно когда его родителей убили (это не спойлер) и, когда он попал в этот самый институт. И так со всеми его героями, ты им веришь. Они настоящие, ты за них переживаешь и волнуешься, а еще очень грустишь, когда они погибают (это часто случается, это же Кинг).
«Институт» мне понравился, чем-то напомнил легендарное «Оно». Тем, что про детей, наверное. И для меня представлялось некой смесью «Оно» и сериала «Очень странные дела», где кстати девушка обладала некими способностями. Я постояно думала, что по этой книге получился бы офигенный сериал.
Классная история, которую на ухо мне рассказывал Игорь Князев перед сном. Рекомендую.
Наверное, у всех есть свои кошмары, от которых просыпаются в ночи. Мне периодически снится, как я лезу вверх. Обычно это либо дерево, либо строительный кран (синего цвета). Кран стоит далеко за городом под серым небом. Пейзаж вечереет и темнеет. Я вижу, как из окон высоток горит свет, а на крышах домов почему-то летают чайки. Собственно, как только я долезаю до верхушки, кран начинает качаться от ветра. У меня потеют ладони и появляется страх высоты. Чувствую, что стальные балки чертовски отдают холодом. Спустя пару минут у меня немеют руки, и я боюсь сорваться еще больше. Так я и ощущаю порывы ветра, схватившись за балки. Порой я просыпаюсь сразу. Иногда просыпаюсь только после того, как соскальзываю.
Но это не самое забавное. Сборник ужасов напомнил мне о бабуле, которая раньше приходила во сне. Я сплю в комнате. Во сне я вижу, как приоткрывается дверь в спальню, а за порогом стоит седая старуха. Она не улыбается, не говорит – просто не двигается и смотрит. За её спиной я вижу привычный свет от лампочки в коридоре. А потом она начинает расчесывать свои седые волосы. Я не знаю точно, то ли она расчесывает обычной расческой, то ли пальцами. Но волосы у нее прямые и очень длинные – до пояса. Ключевое, что я слышу звук, как она чуть ли не вырывает клочья волос. Старуха никогда не заходит в комнату, не прикасается ко мне. В конце эпизода она разворачивается и медленно уходит. Естественно, встать и закрыть дверь я не могу, потому дальше я просто лежу и жду каких-нибудь звуков, пока вновь не засну.
Есть у меня мысль, что с этой старухой я познакомился в детстве – в сериале "Полтергейст". Мне тогда было-то, наверное, лет восемь – десять. Вот и запомнился её взгляд из окна на чердаке. Но снилась она раза четыре – пять.
Обычно я это не рассказываю. Потому что те, кто не запоминают сны, как правило, не верят в такое. Но что поделать... А для тех, кто всё же запоминает – читайте. Этот сборник вдохновляет на путешествия во снах.
Однажды мой вымышленный друг пожаловался мне на то, что он неимоверно устал от детского плача и нравоучений кричащих родителей, за тонкой стеной квартиры в их старом панельном строении. Возможно, причиной были невыученные уроки или плохое поведение непослушных детей. Знаете же, как тяжело даётся домашнее задание по математике в пятом классе гимназии или могучий русский язык, когда добираешься до продвинутых основ родной пунктуации? Мне до сих пор тяжело... Все однажды прошли через это, научившись тому, что редко пригодилось в течение жизни. Сначала сами, а потом с собственными детьми, когда всё казалось забытым и виделось будто впервые. Кто-то умудрился два раза, а кто-то даже и больше, не забыв опыт воспитания старшего. Только здесь не об этом... Что касалось этих конкретных соседей, лично я ставил на вариант пристрастия к чрезмерным нормам дешёвого алкоголя, который они вливали себя непостижимыми литрами, раздобыв очередную сотню рублей. Их злили не плохие оценки, а разочарование в собственной жизни. Может, были другие причины? Возможно. Это не меняло суть раздражений и постановки десятков вопросов. Что было действительно важно - источники криков и раздражение оттого, что их слышит мой придуманный друг. Как и то, что они долго не прекращаются, когда он хочет смотреть телевизор и посмеяться, приобняв жену за необъятную талию. Это сильно мешало. Он часто хотел им высказать свой взгляд на образ жизни, уровень громкости, воспитание детей, но не мог... Не потому, что он не умел говорить или пользоваться кулаками при встрече с людьми, вдвое меньшими его по комплекции, и оценив все последствия глупых ударов. Не из-за того, что боялся конфликтов или был до безумия приторно-добрым. Нет! Дело совершенно не в этом! Всё дело в том, что он с ними мало встречался глазами, потому что эти соседи жили в другом подъезде, и, следовательно, прямая ответственность за их воспитание лежала на соседях по лестничной клетке. Он успокаивал себя именно так, не догадываясь, что другие соседи мало ушли от этой калитки, перекидывая серьёзный разговор на других. По сути, всем было глубоко наплевать. И только однажды он посмел постучать в стенку для вида и невыразительно крикнуть, не дожидаясь ответа, только лишь для того, чтобы его жена не перестала в нём видеть остатки мужчины.
В полицию никто не звонил. Конечно! Семейное дело. Наверняка разберутся. У всех бывают такие моменты, когда всё трещит по швам, но кажется, что это пройдёт и ты скоро вновь увидишь ясное небо. Однажды оно наступило, когда при следующей встрече мой выдуманный друг выглядел гораздо приятней обычного.
– Представляешь? Они перестали! Второй день тишина, будто съехали или вымерли целым семейством. Хоть бы второе! Тишина... Я счастлив! - сказал он мне, делая щедрый глоток пенного пива.
– Неужели кто-то набрался смелости с ними поговорить?
– Нет! Мне, кажется, сами... Я вот с женой тоже неделю ругался и весь дом на уши ставил. Даже когда я на неё прошлой весной с ножом кинулся и она орала, что убивают... В полицию никто не звонил. А здесь? Ну слышно же, что за уроки кричит. Чего органы беспокоить? У них и без этого хватает проблем с ребятами, что гораздо серьёзней в оценке, чем математика. Мне потом бумажки пиши про ложный вызов и объясняй почему. Ну чего ты молчишь. Скажи? Мне оно надо?
– Звучит как прекрасный девиз! Тошнит от таких... Ладно, мне пора! Звони, если что-то изменится, или когда найдёшь в себе человека.
– Эй, ты чего? Тебе своих проблем, что ли, мало? Ты бы мимо не прошёл? Чего ты вечно лезешь, где не спросили? Издалека ты герой и учитель. А сам пошёл бы с ним разбираться? Хоть бы пиво допил! Дурак!
– Не отрицаю, но только с твоих губ это звучит комплиментом.
Прошло несколько месяцев. Он снова предложил встретиться на пару минут. Выглядел он чрезмерно помятым и излишне сутулым.
– Прости. Ты был прав... Я просто ничтожество, которое недостойно всего, что он получил!
– Что стряслось? - сказал я, забыв о том детском плаче, прошлой встрече и прожитых днях.
– В общем... Ты помнишь, как я радовался, что детский плач наконец прекратился? Предлагал допить пиво и обижался на тебя, как инфантильный подросток?
– Да. Что-то припоминаю, - сказал я, посмотрев в него более пристально и ожидая рассказа.
– Теперь я знаю, почему шум прекратился. В тот день отец из-за приступа ярости разбил голову своему сыну о письменный стол, а дочери в глотку впихнули три пары рваных носков, чтобы она прекратила истерики. Их били и на сутки заперли в ванной, чтобы не смели мешать. Только эта сумасшедшая мать, протрезвев, додумалась против чувства пожиравшего страха дозвониться до скорой и спасти две прежне ничтожные жизни. Только почему никто из нас не звонил? Чего мы боялись?
– Просто... Вы – люди!
Больше у меня нет придуманного друга. Осталось лишь выдуманное ничтожество, что стало мне безмерно противно.
А эти туристы в старом лесу и знаки древних рун, что разбросаны по старым могилам... Разве это ужастик? Жизнь гораздо страшнее.
В двух словах расскажу о чем каждый рассказ, а также упомяну авторов.
1. Меревиги. Сэйбин Бэринг-Гулд.
– Мы тоже находимся на стадии личинки. Только не вообразите себе, будто наши будущие радужные крылья произойдут из того, что мы здесь едим: окороков и куриц, почек, говядины и прочего. Нет, сэр, конечно, нет. Они формируются из поглощенных нами сведений, из всего того, что мы познали на первой стадии существования.
– Откуда вам это известно?
– Сейчас услышите. Однажды со мной произошла интересная история. Рассказывать довольно долго, но раз уж нам предстоит еще пять с половиной часов глазеть друг на друга, дожидаясь прилива и отплытия, то почему бы не скрасить это время, а заодно не помочь вам расцветить крылья, которые будут вам даны? Хотите послушать?
О чем: Однажды один индус поделился с майором со своим наблюдением, что каждая душа, которая не достигла определенного уровня знаний, возвращается и становится меревигом. Т.е. тем, кто много учится и не замечает жизнь. Заучкой.
Автор: Сэйбин Бэринг-Гулд (1834-1924) - священник, писатель, ученый. Однажды он женился на неграмотной девушке, с которой прожил многие годы. Но именно этот момент отразился в книге "Сквозь огонь и воду". Как происходит процесс возвышение в социальном и культурном развитие. Также это вдохновило на создание "Пигмалиона" Джоржда Бернарда Шоу.
2. Одержимая органистка из Херли-Берли. Роза Малхолланд.
Гостья скорым шагом пересекла комнату, сделала реверанс посреди гостиной и, приблизившись к столу, с мягким итальянским выговором объявила:
– Сэр, мадам, я прибыла. Я явилась играть на вашем органе.
– На нашем органе? – Мистрис Херли так и ахнула.
– На нашем органе? – Сквайр оторопел.
– Да, на органе, – повторила крошечная незнакомка и перебрала пальчиками по спинке стула, как если бы нащупывала клавиши. – Не далее как на прошлой неделе прекрасный собой синьор, ваш сын, переступил порог моего домика, где я жила и давала уроки музыки с тех пор, как скончались мой англичанин-батюшка и итальянка-матушка и мои братья и сестры, оставив меня совсем одну.
Тут гостья прекратила барабанить по спинке стула и по-детски, обеими руками, утерла с ресниц две крупных слезы. Но в следующее мгновение пальцы снова забегали по стулу, словно гостья могла говорить лишь при условии, что они выбивают свою неустанную дробь.
– Благородный синьор, ваш сын, – продолжала маленькая гостья, доверчиво взглядывая то на хозяина, то на хозяйку и ярко заалевшись всем своим смуглым личиком, – часто навещал меня, неизменно по вечерам, когда мой скромный кабинет заливало золотыми лучами вечернее солнце и музыка переполняла мое сердце, и я вкладывала в игру всю свою душу. Вот тогда-то он обыкновенно и приходил и говорил мне: «Поторопись, малютка Лиза, играй лучше, как можно лучше. У меня для тебя в скором времени будет много работы». Иногда он восклицал «Brava!»[1], а иногда «Eccellentissima!»[2], но как-то вечером на прошлой неделе он пришел ко мне и сказал: «Довольно. Обещаешься ли ты исполнить мою просьбу, какова бы она ни была?»
Гостья потупила черные глаза и продолжала:
– И тогда я сказала: «Да», а он сказал: «Отныне ты моя нареченная», и я сказала: «Да», и он велел: «Собери же свои ноты, малютка Лиза, и поезжай в Англию к моим родителям-англичанам. У них в доме есть орган, на котором надо играть. Если они откажут тебе, скажи, что ты моя посланница, и тогда они согласятся. Ты должна играть весь день и подниматься в ночи и играть всю ночь. Ты должна играть без отдыха, не ведая устали. Ты моя нареченная, и ты поклялась исполнить для меня это поручение». И я спросила: «Синьор, увижу ли я вас там, в Англии?» И он ответил: «Да, ты увидишь меня». Тогда я сказала: «Я сдержу свою клятву, синьор». И вот, сэр, мадам, я прибыла.
О чем: Молодая девушка-итальянка приезжает в старый дом к пожилым хозяевам. Она требует, чтобы ее пустили играть на их органе. Хозяева напуганы, ведь тот, кто попросил ее об этом, давно мертв.
Автор: Роза Малхолланд (1841-1921) - ирландская писательница, поэтесса, драматург. Ее когда-то поддерживал Чарльз Диккенс. Основные темы ее произведений - судьба независимой женщины и нелегкая жизнь ирландской бедноты. Сейчас она малоизвестна, но ее творчеством интересуются те, кто занимается женской и ирландской литературой.
3. Вздорные призраки. Джеймс Брандер Мэтьюз.
– О двух вздорных призраках! – в один голос повторили за ним Герцогиня и Бэби ван Ренселар. – Кто это такие?
– Неужели я вам про них не рассказывал? – вопросом на вопрос ответил Дядюшка Ларри, и в его глазах вспыхнул огонек радостного предвкушения.
– Он все равно расскажет, раньше или позже, так какой смысл откладывать, можем послушать и сейчас, – ворчливо предложил Дружище Джонс.
– Если вам неинтересно, могу не рассказывать.
– Ну пожалуйста, Дядюшка Ларри, расскажите! Я обожаю истории с призраками, – взмолилась Бэби ван Ренселар.
– Давным-давно, – начал Дядюшка Ларри, – вернее, всего несколько лет назад, в славном городе Нью-Йорке жил-был молодой американец, и звали его Дункан – Элифалет Дункан. Как и его имя, он был наполовину янки, наполовину шотландец, а по профессии, естественно, юрист, и в Нью-Йорк он подался искать удачи. Его отец-шотландец в свое время перебрался в Новый Свет, осел в Бостоне и женился на девушке из Салема. Двадцати лет от роду Элифалет Дункан потерял обоих родителей. От отца он получил в наследство изрядную сумму денег, чтобы начать самостоятельную жизнь и карьеру, а кроме того – гордость за свое шотландское происхождение. Дело в том, что шотландский род Дунканов принадлежал к титулованной знати, и хотя отец Элифалета был младшим сыном младшего сына барона, он всегда сам помнил и своему сыну наказывал не забывать про их благородную кровь. В наследство от матушки-янки Элифалет получил решительный характер и небольшой старый дом в Салеме, который принадлежал ее семье лет двести. В девичестве она носила фамилию Хичкок, а Хичкоки жили в Салеме с самого его основания. В пору знаменитого процесса над ведьмами прапрапрадед ее отца, Элифалета Хичкока, играл в городе далеко не последнюю роль. Так вот, в старинном доме, доставшемся от матери моему другу Элифалету Дункану, обитало привидение.
О чем: К человеку прикрепилось два призрак. Один по роду, который находится всегда рядом с ним, а другой в родовом доме. И вот когда они (призраки) находятся в одном месте, то всегда находят причину для ссоры. Но потом им предложили пожениться.
Автор: Джеймс Брандер Мэтьюз (1852-1929) - американский писатель, теоретик литературы, педагог. Его драма пользовалась большим успехом, чем его романы и рассказы. Поэтому спустя некоторое время он совсем перестал их писать. Консервативный человек, который не хотел допускать женщин к обучению курсов литературы, потому что считал, что женщине не дано стать хорошим драматургом.
4. Комната барона. Чарлз Уэбстер Ледберт.
– А что с ними случилось? – изнывая от любопытства, спросил Анри. – Что они видели?
– Не знаю, месье, – ответил старик. – Слухи ходили разные, а какие из них правдивые, трудно сказать. Хозяин попытался сдать дом в аренду. Дважды там селились жильцы, но дольше одной ночи не задерживались. Во втором случае вышел скандал: одна дама была так напугана, что с ней случились припадки. Потом, говорили, она лишилась рассудка и умерла; после этого дом уже не сдавали. Правда, четырежды приезжали чужаки с письменным распоряжением от хозяина пустить их на одну ночь, и всякий раз это добром не заканчивалось. Один, как господин барон, перерезал себе глотку; другого хватил кондрашка, еще двое от страха сошли с ума. При одном упоминании этого места всех стало бросать в дрожь.
О чем: двое друзей узнали про таинственный замок с комнатой одного барона. Они договорились о ночной экскурсии. Ночью они встретились там, но оказалось, что в замке побывал только один из друзей.
Автор: Чарлз Уэбстер Ледберт (1854-1934) - священник, писатель, оккультист. Самые популярные его произведения Христианская эзотерика и "Наука таинств". Также составленная им богослужебная книга до сих пор используется либеральной католической церковью во всем мире.
5. Марсий во Фландрии. Вернон Ли.
Перед знаменитым распятием стояли нескольких рядов незажженных свечей, а само изваяние было окружено венками из ветвей смолистой приморской сосны и гирляндами из бумажных цветов и разноцветного муслина. По обеим сторонам от распятия горели паникадила.
— Его подменили, — повторил антиквар, опасливо озираясь по сторонам. — Il y a eu substitution.
Я и сам сразу заметил очевидное: это была работа французского мастера тринадцатого века, довольно реалистическое изображение, в то время как легендарное творение святого Луки, несколько веков провисевшее у Гроба Господня в Иерусалиме, а затем, в 1195 году, таинственным образом выброшенное на берег моря близ города Дюн, представляло собой византийский образ, как и его чудотворный «близнец» из Лукки.
О чем: Про скульптуру, которая считалась благословленная богом. Поэтому ее поставили в монастырь и иногда она даже творила чудеса. Но вот только на самом деле она была проклята.
Автор: Вернон Ли (1856-1935) - псевдоним английской писательницы. Автор многочисленных эссе об искусстве.
6. Неудавшийся экзорцизм. Джон Кендрик Бангз.
– Простите, – извинился я, – ничего не могу сделать. Вот если полисмены забегут сзади и проредят толпу, которая на меня напирает, тогда я перестану вас пихать.
– Скажу вам одно, – огрызнулся он, – если не слезете с моих ребер, я буду вам являться до конца ваших дней.
– Мне было бы куда проще, будь у вас внутри не каша, а позвоночник, – вспылил я. – Что вы такое вообще: медуза или гуттаперчевый человек?
Ответить он не успел, потому что задние ряды поднажали еще больше, притиснув меня к мужчине из первого ряда, и я с ужасом увидел, как бока коротышки поперло в разные стороны, а в середине, по всей длине, образовалась складка. Он напомнил мне вырезанную из бумаги куколку – до того, как ее полностью расправят.
– Боже правый! – пробормотал я. – Что это было?
– Пу-пу-пустите же! – заверещал он. – Не видите, что ли, вы меня совсем ужали? Взад осадите, чтоб вас!
– Не могу, – выдохнул я. – Простите, но…
– Да подавись своим «простите»! Это мое место, болван…
Этого я уже не стерпел и, не имея возможности размахнуться ногой, поддал ему коленом. Не будь я так зол, я раньше бы догадался, в чем тут дело. Колено прошло насквозь и придало ускорение мужчине из первого ряда, бросив его на фалды стоявшего впереди полицейского. И это еще хорошо, ведь если бы пострадавшим не занялась полиция, он мог бы в бешенстве меня ударить. Когда его уносили на носилках, человечек-медуза вернул себе нормальные пропорции – словно бы надули резиновую игрушку.
О чем: Однажды человек обидел призрака, и он решил ему мстить целый год. Экзорцизм не удался. Но человеку удалось от него избавиться при помощи промышленного вентилятора.
Автор: Джон Кендрик Бангз (1862-1922) - один из ведущих американских юмористов. Известная трилогия романов: "Плавучий дом на Стиксе" (1895), "Поиски плавучего дома" (1897), "Мистер Мюнхгаузен" (1901).
7. Номер 13. Монтегю Родс Джеймс.
Хозяин настоятельно рекомендовал № 17, однако мистер Андерсон указал, что его окна выходят на стену соседнего дома и, стало быть, всю вторую половину дня там будет темно. Лучшими вариантами представлялись ему номера 12 и 14: окна обоих выходили на улицу, и он находил, что прекрасный вид и превосходное освещение с лихвой компенсируют уличный шум.
Наконец, он остановил свой выбор на № 12, отличавшемся непривычной продолговатой формой, но, подобно всем соседним комнатам, имевшем три окна и высокий потолок. Картин, если не причислять к таковым печатный оттиск с видом города 1820 года, не было, но помещение украшала старинная чугунная печь с рельефным изображением жертвоприношения Авраама и надписью «i Bog Mose, Cap 22».
О чем: В гостинице по ночам появляется дополнительный номер, и там поселился некий жилец.
Автор: Монтегю Родс Джеймс (1862-1936) - английский писатель, историк. Отличительные черты его трудов "атмосфера и искусное нагнетание напряжения", когда безмятежный ход повседневной жизни героев нарушается.
8. Похищенное тело. Герберт Джордж Уэллс.
Он видел его дико жестикулирующим, с бледным и искаженным лицом. Необычайно встревоженный этим зрелищем, быть может, вследствие отчаянных жестов Бесселя, Винцент почувствовал, как им овладевают нестерпимый ужас и настоятельное желание действовать. Ему даже казалось, что он слышит голос своего товарища, изо всех сил зовущий его; но временами он готов был признать это за простой обман слуха. Однако, живое впечатление сна осталось в нем и после пробуждения. Несколько времени лежал он на спине во мраке, охваченный дрожью, обуреваемый смутным и безотчетным ужасом перед какими-то неведомыми страшилищами, подымающимися из мрака и пугающими даже храбрейших людей; но в конце концов он овладел собой, повернулся на бок и снова заснул; однако, повторился тот же сон с большею реальностью.
О чем: Двое коллег экспериментируют в выходе духа из живого тела. И вот им наконец удалось.
Автор: Герберт Джордж Уэллс (1866-1946) - основоположник научно-фантастической литературы. К литературному творчеству обратился уже в зрелые годы. Первый роман "Машина времени" вышел в 1895 году. А всего написал 40 романов и множество рассказов. В своих историях он предсказал множество вещей: от идеи параллельных миров до новых способов войны.
9. Храм. Эдвард Фредерик Бенсон.
– С чем-то это место связано – с какой-то жутью, с проклятием. Местные уверены, как и археологи, что прежде здесь находился храм друидов, где совершались чудовищные ритуалы и человеческие жертвоприношения. Но те и другие ошибаются – тут никогда не было храма, это был зал совета, что подтверждается самим названием – «Совет Пенрута». Храм наверняка располагался где-то неподалеку, и мне, право, очень хотелось бы найти его.
Карабкаться по крутому скользкому склону холма со стороны деревни оказалось нелегко, и мы уселись внутри круга, привалившись спинами к двум соседним камням. Пока мы отдыхали, Фрэнк объяснил мне, на чем основана его убежденность.
– Если не поленишься пересчитать, то обнаружишь, что тут двадцать один камень, и к двум мы с тобой прислонились, а если измерить расстояния между ними, окажется, что все промежутки одинаковые. У каждого камня восседал член совета, а всего их было двадцать один. А если бы тут находился храм, то между двумя камнями с восточной стороны было бы большее расстояние – там располагались бы ворота храма, обращенные к рассветному солнцу, а где-нибудь внутри круга, возможно, в самой середине, лежал бы большой плоский камень, жертвенник, на котором, вне всякого сомнения, приносили в жертву и людей. Или же, если камень утрачен, можно было бы найти соответствующее углубление. Это отличительные признаки храма, а здесь их не видать. Всегда считалось, что это храм, и его описывали как таковой. Но я уверен, что моя гипотеза верна.
О чем: Двое друзей поехали отдыхать в отдаленное место. Они поселились в одном домике, а затем узнали, что раньше там находился алтарь для жертвоприношения.
Автор: Эдвард Фредерик Бенсон (1867-1940) - английский писатель. Его мистические романы: Удача Вэйлов (1901), Образ в песке (1905), Ангел Горести (1906). После его смерти большинство его произведений оказались забыты. Но три десятилетия спустя в 1970-1980 гг. некоторые его романы и готические рассказы были переизданы и экранизированы.
10. Конечная станция. Персеваль Лэндон.
– Несколько лет назад, – сказал Торренс, – ко мне пришел человек по имени Зильбермайстер. Он предъявил отличные рекомендации и спросил, нельзя ли ему устроиться на строительство новой ветки, ведущей к юньнаньской границе. Это было еще до того, как Керзон закрыл весь проект. Смею заметить, Керзон поступил верно. Дорога на северо-восток и по эту, и по ту сторону границы – дело чрезвычайно дорогое, а возможно, и неосуществимое. Ветка должна была пройти через глубокие ущелья – Зильбермайстер называл их «каньоны». Спуск зигзагом, с помощью возвратных тупиков, вниз, ко дну, а затем подъем обратно наверх, – другого способа перебраться через ущелье никто не придумал; а при таких огромных предварительных расходах перевозки едва ли принесли бы и один процент прибыли. Но мы в Рангуне хотели установить прямое сообщение с Китаем по политическим причинам, и если бы индийские власти согласились разделить затраты поровну, Бирманские железные дороги взялись бы за строительство. Зильбермайстер с его опытом в прокладывании дорог идеально подошел бы для этой работы. Он оставался в Рангуне, пока в Калькутте решали судьбу проекта, и мы часто виделись. Как-то вечером Зильбермайстер рассказал мне свою историю, и думаю – если я хоть что-то о нем понимаю, – он говорил правду.
О чем: Начальника станции хотят ограбить, но ему помогает неработающий телеграф.
Автор: Персеваль Лэндон (1868-1927) - английский писатель, путешественник. Свои наблюдения и впечатления вкладывал в истории. Некоторые ложились в основу его книг. В художественной прозе творческое наследие представлена в единственном сборнике.
11. A porta inferi. Роджер Патер.
Вокруг не замечалось ни души, и я совершенно позабыл о своем беспокойстве, пока мы не прошли сквозь высокую живую изгородь у подножия пологого холма и не оказались на лужайке. За ней лежал небольшой пруд, и когда я взглянул туда, мое сердце неистово заколотилось, ибо в той стороне, на коленях, в профиль к нам, стоял человек, чье лицо я прекрасно помнил. Это был мой прежний приятель-медиум, и, помимо сгорбленных плеч и совсем поседевших волос, внешность его за все эти годы почти не изменилась, поэтому я сразу его узнал. У меня перехватило дыхание, и я лишился дара речи – но отнюдь не от неожиданности. Кровь прилила мне к сердцу, и я ощутил глубокую жалость, когда разглядел, чем он занят: он осторожно, с увлечением и сосредоточенностью, стоя на коленях, лепил башенки из грязи. Доктор, вероятно, заметил мое волнение, и взял меня за руку с явным намерением увести, но я его остановил.
– Нет-нет, доктор, – прошептал я. – Я не напуган, совсем нет. Но этого человека, который стоит на коленях… я его когда-то хорошо знал… в этом я уверен.
О чем: Священнослужитель встречает старого знакомого в психбольнице и понимает, что им завладел чужой дух. Он помог ему избавиться от него и обрести покой.
Автор: Роджер Патер (1874-1936). Служил в церкви и был членом ордена бенедиктинцев. Он много лет провел в аббатстве Даунсайд. Его роман "Мой кузен Филипп".
12. Дубрава Астарты. Джон Бакан.
В самой середине долины, в излучине речки, был один лесок, который даже в полумраке бросился мне в глаза своей необычностью. Он состоял из высоких, стройных деревьев, будто из волшебной сказки, – такие в старину рисовали монахи в молитвенниках. Нет, эту мысль я сразу отринул. Не христианские это были деревья. И лесок был не просто лесок, а священная дубрава – из тех, где в лунном свете мелькала некогда тень Артемиды. Роща была совсем маленькая, всего сорок-пятьдесят ярдов в поперечнике, а в самой ее середине что-то темнело – хижина, подумалось мне в первый миг.
Мы углубились под сень стройных стволов, и тут меня – уж не померещилось ли? – охватил странный трепет. Возникло такое чувство, будто я непрошеным гостем приближаюсь к храму какого-то божества – неведомой прелестной богини этой чудной долины. Самый воздух замер, будто зачарованный, повисла настораживающая мертвая тишина.
Конь мой вдруг вздрогнул от шелеста легких крыльев. С ветвей вспорхнула стайка горлиц, и я увидел, как сверкнуло на фоне опалового неба их блестящее зеленое оперенье. Лоусон их, похоже, не заметил. Его взгляд был прикован к центру дубравы – к тому, что там стояло.
Это была коническая башенка, древняя, замшелая, однако, насколько я мог судить, совершенно целая и невредимая. Всем известен знаменитый Конический храм в Зимбабве, его изображения есть в любом путеводителе. Эта башенка была примерно такая же, но в тысячу раз совершенней. Высотой она была футов тридцать, из сплошной каменной кладки, ни окошка, ни двери, ни щелочки, столь же гладкая, как и тогда, когда ее сложили руки древних строителей. И снова у меня возникло ощущение, будто я незваным проник в святая святых. Ведь я заурядный современный профан – какое я имею право смотреть на это прекрасное творение в кругу стройных деревьев, в дубраве, которую неведомая белая богиня сделала некогда своим прибежищем?
О чем: Мужчина построил дом в далеком месте. Спустя время к нему приезжает друг, который узнал тайну близлежащей дубравы.
Автор: Джон Бакан (1875-1940) - государственный деятель, издатель и писатель. Большую популярность снискали его шпионские романы, проникнутые имперско-патриотическим духом, насыщенные рискованными приключениями. Манера повествования приближена к триллерам (сам он называл их "шокерами"). Его персонажи: Ричард Хэнни, Диксон Макгани, Эдвард Лейтен.
13. Последователь. Уильям Фрайер Харви.
Затратив на поиски чуть ли не целый час, Лин Стантон обнаружил наконец нужную цитату из «Все хорошо, что хорошо кончается». Он придвинул кресло к камину и набил трубку. Вот бы изобрести сюжет для рассказа – что-нибудь пострашнее да посверхъестественней. Шел только десятый час апрельского утра, однако у Стантона созрело настроение испытать неисповедимый страх. Рассказ сидел внутри его, а может, витал снаружи, в воздухе. Стантон знал, чего ему хочется, но где сам сюжет? Почему он не обретает форму, не выявляется хотя бы как расплывчатый контур – или скорее скелет, который можно будет потом облечь какой вздумается плотью?
Откуда взялось, спрашивал он себя, это, отчасти даже приятное, ощущение бегающих по спине мурашек? Ну да, он провел беспокойную ночь: около двух пробудился от дурного сна и добрый час лежал и разглядывал через незанавешенное окно свет, который горел в старом викариатском доме Уинтон-Парбло, по ту сторону долины, в полумиле. По слухам, там жил каноник Ратбоун, ученый-востоковед, с другом, доктором Курциусом из Германии. Свет горел и горел, и Стантон не мог уснуть. Каноник Ратбоун и доктор Курциус не давали ему уснуть, даром что находились по ту сторону долины, в полумиле.
«Есть у нас философы, которые стараются сделать обыденным и естественным…» – повторил он и замолк. Сюжет начал вырисовываться. Перед глазами возникал его туманный контур. Скелет рассказа.
Спустя полчаса Стантон вынул из стола чистую тетрадь, обозначил на обороте «Последователь» и проставил дату. Потом медленно, но без помарок, стал набрасывать краткое содержание:
«Старый ученый путешествует по монастырям Малой Азии в поисках манускриптов. Ему попадаются на глаза несколько очень необычных палимпсестов. В обычной жизни он кротчайший и честнейший из людей, но тут страсть к коллекционированию берет над ним верх, и с помощью одного из монахов он приобретает документы – способом, который кто угодно назовет сомнительным. Когда ученый собирается обратно в Англию, монах просит взять его с собой, поскольку без его содействия расшифровать манускрипты будет невозможно. Вместе они поселяются в деревенской глуши. Ценой величайших усилий добираются до смысла написанного: оказывается, это не обрывки утраченного священного текста, а нечто существенно иное. Ученый заинтригован и продолжает расшифровку. Монах, которого в округе считают доктором богословия, держится при нем в качестве «последователя и неизменного сопроводителя».
О чем: Писатель задумал написать рассказ, но его предупредили об опасности его идеи.
Автор: Уильям Фрайер Харви (1985-1937) - английский писатель коротких рассказов, в первую очередь в жанрах ужаса. Один из известных рассказов "Тварь с пятью пальцами" (1919) - об отрубленной руке, продолжающая жить собственной жизнью после смерти владельца. Именно он стал основой голливудского фильма ужасов, а также персонажа Вещь в "Семейке Аддамс". Автор на данный момент известен мало.
Случилось непонятное. Я прочитала эту книгу прошлым летом - в электронке-и просто влюбилась в неё. И книжка интересная, и иллюстрации бомбические-хороша. Оказалась я в книжном и решила прикупить её в бумаге-полистать на досуге, порассматривать. Я-то всегда думала, что электронка-это бледная копия настоящей книги, передранная, с опечатками и вообще. И я беру книгу в руки. Она-300 страниц, тоненькая такая, шрифт мелковат, иллюстрации совсем не выделяются. Словно веса или весомости ей не хватает. Мне показалось, что в моей электронке она выглядела даже солиднее. К такому точно меня моя читательская жизнь не готовила.
Много раз замечал, если хочешь увидеть сон - дай мозгам отдохнуть от рабочих процессов и читай весь день. В ночь обязательно приснится история из переплетений настоящего с прошлым и чем-то бредовым. Здесь как повезет, ибо в сновидение, открыв дверь и позвав, может прийти кто угодно.
Был дед, к которому меня привозили на лето. Мне тогда было лет восемь - десять. На ночь семья возвращалась в город, а я иногда оставался с дедом наедине, на даче. Я, как сейчас, помню цементные дорожки, по которым ползали пчёлы и кусали тебя за пятки, если случайно на них наступишь. Помню Тайгу - лайку, которую пытался выгуливать и помню еще много чего, о чем дед мне рассказывал по вечерам.
Важный нюанс - в настоящем у меня есть кот. Появился недавно, благодаря одному милому человеку. Ходит за мной по пятам - даже сейчас наблюдает, как я царапаю текст в 5 утра. Это важно, потому что котяра оказался важным участником истории, которая приснилась час назад.
Во сне было две локации - одна чуть повыше, другая ниже. Вероятно, это был сарай, точно не уверен. Сначала я оказался с котом в какой-то комнате с голубыми обоями. Коту это не понравилось и он начал бегать по комнате, прыгать на стены и рвать обои. Замечу, что котяра у меня хоть и активный, но в таких вещах замечен не был. Закончилось все тем, что я взял его на руки и спустился по лестнице в другую локацию.
Нижнее помещение оказалось каким-то грязным, пыльным и тёмным. На стуле сидел мой дед и что-то делал. Что он делал - я не помню. Вокруг все было в нереальном слое жира, в прямом смысле, все вещи, предметы и стены были измазаны каким-то слоем жира, пыли и грязи.
Коту эта комната не понравилось еще больше, он вырвался из рук и начал носиться по углам. Он весь испачкался, на него сверху постоянно капала какая-то вода. По итогу я опять его взял на руки и собрался уходить.
И тут дед решил поговорить.
- Внук, хочешь сегодня баню?
- Да.
- Приходи.
- Хорошо.
И я вышел из локации.
Обратно мы шли с котом, поднимаясь на какую-то гору.
Там было лето.
Кот мурлыкал у меня на руках.
На хрен я сказал умершему деду - хорошо? Ну, мой уровень управления сном, вероятно, на уровне дна.
Я тут внезапно подрядилась прочесть повесть такого жанра, какого сроду никогда не читала - фантастику а ля "Обитель зла". История оказалась именно такой, как я ожидала: без интриги, без образов, без идеи, без чего то бы ни было, ради чего стоит книги читать, - просто череда слов про мегачудовиже, которое пытаются уничтожить, а оно не уничтожается. Я листала то с гневом, то с печалью, а потом мне пришло в голову, что я, как обычно, неправа - этот сборник "Экзорцист" помог мне понять.
Я читала рассказы из него в краткие минуты отдыха (такое выдалось хлопотное лето), прочту рассказ и убегаю, а начиная читать следующий, ловлю себя на мысли, что предыдущий совсем не задержался в памяти. Собственно, из всего сборника запомнилось рассказа четыре - про одержимую органистку (это прям лучший), разумеется, Бенсон и Джеймс (но что их запоминать, их рассказы кочуют из сборника в сборник) и про лес Астарты (но это, скорее, случайность, рассказ так себе).
И вот подумала я: я люблю мистические истории и готова даже мириться с низким качеством большинства из них в надежде, что прочту хорошую. В этих историях я ведь не ожидаю найти и не ищу каких-то особенных литературных достоинств - пусть будет атмосфера и приятный слог, мне и довольно. Ну а кто-то любит сюжеты про неубиваемых чудовищ, полученных в результате бесчеловечных экспериментов. Кому что нравится...
Кто-то писал, что эта книга понравится тем, у кого есть дачный опыт и своя дачка в наличие. Хотя книга мне и не понравилась, но ностальгию вызвала. У меня тоже есть в анамнезе очень далекий деревенский дом, который в этом году из-за всех перипетий я так и не навестила. Он всегда казался мне огромным - даже для деревенского дома, где в одном зале разместится небольшая квартира. И - очень страшным. Он - темный, старый, в нем полно каких-то неосвещенных уголков, странных поверхностей и звуков. Стреляет, шуршит, скрипит и скрежещет в нем что-то постоянно. Двери, разбухшие от сырости и старости, открываются сами и скидывают крючки. Очень долго мне понадобилось, чтобы отыскать этим звукам рациональное объяснение. И пауки - кошмар моего детства, пауки, которым очень вольготно живется в темных уголках. От маленьких, но крайне прыгучих, до здоровых крестовиков в углу нужника у тебя над головой. Всегда хотелось почитать что-нибудь забористое, и всегда было слишком страшно. Потому что за стенкой жилой половины еще громадная и нежилая, в которой тем не менее что-то скрипит и шуршит. Поэтому, хоть сама книга и не очень, но ностальгию по грустной старой дачке вызывает.
