Лучшие книги Пьера Гийота

«Пьер Гийота — последний гений авангарда XX века». Эдмунд Уайт «Я написал пролог к “Эшби” в Алжире, за несколько дней до моего ареста. “Эшби” для меня — это книга компромисса, умиротворения, прощания с тем, что было для меня тогда самым “чистым”, самым “нормальным” в моей жизни, прощания с традиционной литературой, с очарованием англо-саксонской романтики, с ее тайнами, оторванностью от реальности, изяществом и надуманностью. Но под этой игрой в примирение с тем, что я считал тогда самым лучшим, уже прорастал и готов был выплеснуться мощный бунт “Могилы для 500000 солдат”, подпитывавшийся тем, что очень долго скрывалось во мне, во всем…

«Видеть мир подобно кроту, хоть он видит так мало, или подобно водяному пауку и орлу одновременно; ощущать мир подобно ковровому клещу, крабу или киту; как чайка, которая в мороз сидит на короне статуи короля и согревается своими испражнениями». Пьер Гийота В конце 1970-х годов Пьер Гийота начал писать «Истории Самора Машеля» — гигантский роман о судьбе алжирского раба, соблазнителя и пророка, торгующего собой. Писательский труд потребовал непомерной концентрации воли и постепенно стал вытеснять реальность. Пьер Гийота перестал есть и питался только компралгилом — анальгетиком, который в ту пору можно было купить без рецепта. В декабре…

Публикация «Могилы для пятисот тысяч солдат» накануне майского восстания в Париже изменила направление французской литературы, превратив ее автора — 25-летнего ветерана алжирской войны Пьера Гийота — в героя ожесточенных споров. Сегодня эта книга, впервые выходящая в русском переводе, признана величайшим и самым ярким французским романом современности, а сам Гийота считается единственным живущим писателем, равным таким ключевым фигурам, как Антонен Арто, Жорж Батай и Жан Жене.

Первые 13 лет жизни, 1940—1953: оккупация, освобождение, обретение веры в Христа, желание стать священником и спор с Богом, позволившим гибель в концлагере юного Юбера, над головой которого годовалый Пьер Гийота видел нимб. «Больше не верить в То, во что он верил и в чем черпал силу для противостояния величайшему Злу, в То, что озаряет его тело, умирающее на соломе и в экскрементах Ораниенбург-Заксенхаузена, — имею ли я на это право? Если я утрачу веру, это горячо любимое тело померкнет, угаснет, снова станет той гниющей материей, какой его считали палачи, истреблявшие избранный народ, всего-навсего «человеческой единицей», которую…

Впервые на русском языке один из самых скандальных романов XX века. «Эдем, Эдем, Эдем» — невероятная, сводящая с ума книга, была запрещена французской цензурой и одиннадцать лет оставалась под запретом.

Пьер Гийота (р. 1940) — крупнейший французский писатель наших дней, продолжающий великую традицию французского новаторского искусства двадцатого века. Первые романы Пьера Гийота «Могила для пятисот тысяч солдат» (1965) и «Эдем, эдем, эдем» (1970) были подвергнуты цензурному запрету и стали одним из самых громких литературных скандалов своего времени. Пьер Гийота пишет «Книгу» с 1977 по 1979. В это время он погружается в глубочайший психологический кризис, описанный позднее в романе «Кома (2006). Если в предыдущем романе Гийота «Проституция» (1975) сохраняются проблески нормативного литературного языка, то здесь он окончательно…

Пьер Гийота (р. 1940) — живой классик современной французской литературы, книги которого переведены на основные языки мира. Его новаторские по форме и шокирующие по содержанию романы «Могила для 500 тысяч солдат» (1965) и «Эдем, Эдем, Эдем» (1970), отразившие события алжирской войны, стали одним из самых громких скандалов во французской литературе второй половины XX века и были подвергнуты цензурному запрету. Эрос и насилие, главные темы творчества Пьера Гийота, находят свое продолжение в других его книгах, в том числе и в романе «Проституция» (1975). «Эта книга является правонарушением, нарушением смысла, нарушением письма… разрушением…

« Cet Idiotie traite de mon entrée, jadis, dans l’âge adulte, entre ma dix-neuvième et ma vingt-deuxième année, de 1959 à 1962. Ma recherche du corps féminin, mon rapport conflictuel à ce qu’on nomme le “réel”, ma tension de tous les instants vers l’Art et vers plus grand que l’humain, ma pulsion de rébellion permanente : contre le père pourtant tellement aimé, contre l’autorité militaire, en tant que conscrit puis soldat dans la guerre d’Algérie, arrêté, inculpé, interrogé, incarcéré puis muté en section disciplinaire. Mes rébellions d’alors et leurs conséquences : fugue, faim, vol, remords, errances, coups et prisons militaires,…