Малоизвестный «медленный огонь», пожирающий все наши книги

Хлоя Вассо о неумолимом, неизбежном процессе распада

Автор: Хлоя Вассо

Как починить книгу? Для начала подготовьте инструменты. Фальцевальная косточка, удобно лежащая в руке, вязальные спицы, все еще липкие от клея, макетный нож, малюсенький тюбик клея.

Затем оцените повреждения. Если есть следы скотча, возьмите жидкость для зажигалок. Если книга на последнем издыхании, изношена, приготовьтесь к обрезке. Убедитесь, что резак свободен.

Иногда приходится быть жестоким: не жалея отрезать корешок или заменять старую размокшую обложку. Иногда – нежнее, деликатнее, особенно с книгами из специальных фондов, этими уникальными, хрупкими (и дорогими) текстами. Бывает, встречаешь книги с пожелтевшими жесткими страницами. Старые загнутые уголки листов отрываются, треугольниками спархивая на пол. Таким книгам не поможет обычный ремонт – они окислились, гибнут, и это далеко не единичный случай. На самом деле это характерный пример крупномасштабной катастрофы, которая десятилетиями тихо зреет в библиотеках.

Это постоянное окисление и последующее охрупчивание бумаги называют «медленным огнем». И семена этого разрушения заложены в самих бумажных волокнах. В документальном фильме 1987 года на эту тему заместитель библиотекаря Конгресса Уильям Уэлш берет хрупкую, окисленную книгу, сжимает листы в руке, и они легко рассыпаются, как крылышки высохшего насекомого.

Распад неизбежен. В зависимости от того, как была изготовлена книга и как она хранилась, охрупчивание может произойти всего через 30-100 лет. Книги уже пропадают, а методы консервации слишком ограничены, отнимают много времени и стоят дорого, чтобы удовлетворять масштабам проблемы. Массовое раскисление, когда щелочной нейтрализующий агент распыляется или раствор наносится прямо на бумагу, когда-то казалось золотым решением; но хотя оно может использоваться для предотвращения ухудшения состояния слегка окисленной бумаги, однако не устраняет последствий предшествующего повреждения. Запасным вариантом является оцифровка – красивое название массового сканирования, и наиболее часто используемый метод сохранения содержания текста, но не самой книги. В статье об усилиях по оцифровке Библиотеки Конгресса Кайл Чайка сообщает, что потребуются целые десятилетия сканирования, чтобы сохранить более 160 миллионов объектов коллекции этого учреждения. При нынешних темпах технологии сканирования сохранение только одного раздела отпечатков и фотографий займет около 300 лет.

По словам Эда Верму, моего начальника в крошечной лаборатории консервации при колледже, мы не можем остановить медленное разрушение наших коллекций. С середины 19-го века до наших дней у нас никогда не было больше бумаги, больше печатных материалов, чем современный мировой оборот. И в ближайшее время в летописи случится физический провал, который точно совпадет с наиболее массовым выпуском печатных материалов в истории человечества.

Причина того, что мы оказались в подобной ситуации, также связана с масштабом, в частности, с ростом спроса на бумагу и печатные материалы, который охватил весь мир, когда печатные станки стали привычными, а уровень грамотности вырос. В Западной Европе с 16 по середину 19 веков производство бумаги по своей сути было перерабатывающей промышленностью. Старые тряпки, простыни мертвецов, даже паруса – все это собирали, сортировали, обрабатывали и превращали в основу для изготовления бумаги.

Для бумаги нужны волокна, а переработка была дешевле и быстрее, чем сырье растительного происхождения, вроде льна и конопли, которые нужно вырастить, собрать и приготовить к использованию. Но по мере роста спроса производители бумаги стали поглядывать на другой тип растительного сырья: различные виды древесины.

И только в 1850-х годах кто-то подобрал ключи: промышленный процесс измельчения и агрессивные химикаты, убивающие рыбу в реках, которые и привели в действие бумажные фабрики. Но особенно важно то, что получаемая таким способом бумага была очень кислой, слабой. Вспомните, как быстро разлагается газетная бумага. Десятилетия вплоть до 1970-х годов материал, используемый для записи как обыденных, так и глубоких мыслей поколения, был всего лишь немного крепче этого заведомо недолговечного носителя.

Одна из причин, по которой бумага из целлюлозной массы настолько хлипкая, в коротких нитях ее волокон. Из-за этого страницы легко рвутся, а кислоты, которые бумага впитывает в процессе производства, выжигают ее изнутри.

В реставрационной лаборатории одно из моих любимых средств называлось шарниром. Отрезами красивой мягкой японской бумаги, используя лишь мазок дистиллированной воды, мы снова крепили оторванные страницы к блоку, проложив их щелочной бумагой, на всякий случай смазанной клейстером из воды и пшеничной муки. Самые тонкие ее виды мы назвали «призрачной бумагой»: при прикреплении к странице она становилась почти полностью прозрачной, каждое волоконце видно в ее размытых контурах.

Похоже, в представлении большинства библиотеки обещают вечность. Нам нравится верить, что однажды написанная, опубликованная и переданная этим учреждениям книга, выдержит испытание временем, сохранится целой и невредимой. Но это заблуждение. Библиотеки – это не герметичные хранилища, а живые организмы, постоянно движущиеся и подверженные естественным приливам и отливам в своих оборотных и более постоянных фондах. Какие-то книги всегда будут пропадать в лужах или из-за забывчивости читателей, но большинство погибнет в надвигающейся катастрофе, начать бороться с которой мы должны были несколько лет назад. Библиотекари во всем мире сегодня стоят перед тяжелым выбором: что именно спасать перед лицом неизбежной утраты?

Уцелеют книги и документы, созданные сотни лет назад и считающиеся исторически ценными и потому обитающие в хранилищах с контролируемой температурой. Отчасти из-за их важности, а отчасти из-за того, что многие из них были созданы во времена до использования целлюлозной массы. Да, многие 500-летние книги крепче и хранятся в лучших условиях, чем тексты, созданные всего несколько десятилетий назад.

С дешевой бумагой мы потеряли качество, но приобрели количество, и это изменило мир. Грамотность перестала быть элитарной, создаются все новые объекты культуры на основе печатного слова. Это был шаг, который вывел словесность из исключительной компетенции белых людей, и человечеству стало от этого только лучше. Выбирая, какие физические объекты следует сохранить и что копировать, следует задаться вопросом, чьи истории имеют приоритет, а какими обыденными житейскими записями можно пожертвовать, и как нам лучше защитить от небытия то, что у нас осталось?

Как бы я ни хотела верить, что проделанный мной ремонт поможет и отреставрированные книги сохранятся, я знаю, что они ни за что не выживут так долго, как бы мне хотелось. Огонь в библиотеке пылает уже давно – и так важно успеть восстановить все, что сможем.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ