Рецензии на книги издательства «Летний Сад»

Это очень необычный по своему оформлению сборник. Он состоит из пяти поэм и включает в себя не только переводы на русский язык, но и сами произведения на языке оригинала. Для тех, кто знает английский язык, это будет великолепная возможность попробовать себя в качестве переводчика и оценить талант Покидова, который перевёл эти поэмы для нас. Перед каждой новой поэмой опубликовано небольшое вступление. Оно дает возможность узнать окололитературную ситуацию, оценить, понять отношения самого автора к своим работам. Хочется конечно сказать в отдельности несколько слов про каждую поэму.

Первая поэма - "Канун святой Агнессы" - это история, давно ставшая классикой в литературе народов многих стран. У каждого народа найдётся поэтическое произведение с сюжетом влюбленных юноши и девушки на фоне конфликтующих родственников, при этом самым популярными из них стало именно произведение Шекспира. Насколько это объективно - вопрос риторический. В интерпретации Китса история выгодно отличается тем, что всё-таки в этой поэме всё заканчивается хорошо и обнадёживающе. Здесь это повесть не печальная, а очень красивая и романтичная.

Вторую поэму "Ламия" я читала в рамках мероприятия Поэтический моб в группе Поэтическая гостиная. Великолепное произведение, которое заслуживает отдельной рецензии и я с удовольствием ею делюсь )

Третья, "Изабелла..." - леденящая душу история с нереально мрачным сюжетом о трагической любви и верности даже по ту сторону жизни. Для меня было жутко читать. И вместе с тем Китс очень красиво это преподносит... или это заслуга талантливого перевода.

Четвёртая и пятая, "Гиперион" и его падение - погружают нас снова в мир греческих богов, у которых тоже там не всё гладко складывалось, а даже вполне по-человечески. На смену одним богам приходят другие, еще более красивые и могущественные. А всё старое, как известно, должно отступить и уступить место молодому и новому. Должно, но не хочет... ибо умереть не имеет божественной возможности, а затеряться в тени - так себе перспектива...

И на все эти прекрасные поэтические творения молодой Китс вдохновлялся небезызвестной нам классикой:
Уильям Шекспир - Ромео и Джульетта , Мифы древней Греции, Джованни Боккаччо - Декамерон , Джон Мильтон - Потерянный рай ...

К сожалению, судьба подарила Джону не много лет жизни и творчества. И у нас в России он не слишком популярен. Его сравнительно недавно стали переводить на русский язык и издавать. А между тем он считается классикой английской поэзии. И это издание, работа Покидова над ним - попытка восполнить этот пробел и рассказать российским читателю как можно больше о Китсе. Ещё раз хочется вернуться к тому, как продумано организован сборник. В нём есть даже небольшое послесловие о самом авторе переводов и даже ссылка на экранизацию истории жизни этого поэта. Прекрасный сборник.

Потрясающая находка, командате удивил живостью описания своего похода и в целом, не то позитивом, не то реализмом и рационализмом во взгляде по поводу своих приключений по Южной Америке.
В общем сказать, что понравилось - ничего не сказать!
Очень круто и с юмором описаны те путешествия с единомышленником, на которые и сам бы подписался. Поиграть в футбол за еду, пожевать листья (изветно чего), прожить в Майами месяц без гроша в кармане, разбить мотоцикл-починить мотоцикл-снова разить мотоцикл, прокатиться на плоту по Амазонке, затусить с Чилийскими красотками и амазонскими монахинями.... блин, как же это захватывает!
Очень повеселили зарисовки про безбилетный проезд на корабле и как он решил не смущать приютившего немца заполненным ночным горшком после вкусного и бесплатного ужина (см. сходить не в горшок, а окно второго этажа).
Именно на таких жизненных зарисовках понимаешь, что Че - прекрасный образец остроумного, целеустремленного, стрессоустойчивого, здравомыслящего, человечного, а не идеологического зомби с автоматом в руках.
Теперь интересно что же наснимали, экранизируя его дневники с Гаэлем Гарсией Берналем. Будем посмотреть.
И да, обязательно возьмусь за другие книги Че.

Данная книга представляет собой уникальный сборник исследовательских работ по сословию си японоведов начала XX в. Исследовательские работы эти были взяты из выпусков научного журнала "Известия Восточного института".

В сборнике содержится пять работ Леонида Алексеевича Богословского - одного из первых отечественных японоведов, дипломата, русского эмигранта в Манчжурии с 1923 г. К сожалению, о нем очень мало данных (в интернете существует статья Г.И. Каневской, опубликованная в "Вестнике Дальневосточного отделения РАН", а также заметка в архиве Хабаровского края). Тем не менее, история жизни Богословского весьма увлекательна и было бы невероятно здорово, если когда-нибудь были бы обнаружены его дневники (эх). Что касается его статей, то Богословский еще в начале 20 века описал то, к чему позже, во время Второй мировой, придет небезызвестная  Рут Бенедикт  и опишет в своей книге  Хризантема и меч. Модели японской культуры.  Богословский дал характеристику сословия си, описав и самобытный феномен ритуального самоубийства сэппуку (харакири), и воспитание детей сословия, и японское чувство чести гири, и подробно рассмотрев некоторые самурайские легенды. Эх, читала бы Рут Бенедикт, при составлении своего антропологического отчета о японцах, "Известия Восточного Института", возможно, сэкономила бы себе немного времени)

Помимо Богословского также в сборнике приведены работы Е.Г. Спальвина и Н.П. Мацокиной, которые тоже касаются того, о чем писала Бенедикт. Особенно статья о конфуцианских идеях Спальвина. Все семь статей и предисловие составителя дают уникальное и полное представление об особенностях этики военного сословия Японии.

Вообще, можно сказать, что этот сборник будет отличным ключиком к понимаю японского чувства гири и некоторых аспектов японского характера, которые имеют место быть по сей день. Я бы, возможно, советовала прочесть "Удар солнца" прежде чем переходить к "Хризантеме и мечу", в целом, книги неплохо дополняют друг друга.

Я не фанат рыцарских романов, за исключением «Дон Кихота», поэтому для любимого романа самого Дон Кихота было сделано исключение.

Хотелось понять две вещи: 1) почему эта книга имела исключительный коммерческий успех и 2) как работал автор, удерживая внимание читателя.

О популярности Амадиса свидетельствует как сам Сервантес, так и книготорговцы и издатели второй половины XVI века. При этом стоила книга дорого:

«чтобы купить ее, плотник должен был работать 2 дня, землекоп или подсобный рабочий на стройке — 4, а женщина-поденщица — 25-30 дней. На эти деньги один человек мог питаться 5-6 дней, а средняя городская семья — жить 1-2 дня».

Ну что же, повествование динамичное, автор не устает бросать героя из огня да в полымя, как будто начитался современных книг по написанию сценариев.

И батюшки, там и впрямь сплошные великаны и волшебники! Удивило непомерное количество внебрачных связей и детей.

Построение сюжета очень напомнило компьютерные игры. То есть романист 16 в., современные киношники и игровая индустрия нажимают на одни и те же кнопки. Природа человеческая в своей основе — та же самая, за 500 лет не сильно изменилась и так же нуждается в коктейле из ужасного, удивительного и сентиментального. Прежние схемы действуют.

Лесков взялся за неподъёмный труд исследовать современную ему Россию от Невы до самых до окраин за исключением разве что южных гор да северных морей. Для этого он взял отдельного человека, наблюдательного и не лишённого юмора, и стал смотреть на мир его глазами в течение нескольких десятилетий.
В это время страна менялась существенно. Реформы шли одна за другой. Чем это закончилось для страны и лично для Александра II, мы примерно знаем. Автор останавливается немного раньше.

Есть у Лескова два бессмертных произведения: "Левша" и "Очарованный странник". Всё остальное, если сравнивать, маячит где-то на две-три версты ниже.
А почему так? А потому что те две истории вечны, а все прочие -- устаревшие новости. Лет 150 назад они были горячей публицистикой, а она, как известно, остывает очень скоро.

– Поправляются ли мужики?
– Как она, наша интеллигенция?
– Много ли, – спрашиваю, – здесь соседей-помещиков теперь живет и как они хозяйничают?
...
споры, Бокк, Фадеев, Ширрен, Самарин, Скарятин, Катков… Что это, спрашиваю вас, за особы?.. [...] тот абсолютист, тот конституционалист, этот радикал…

Ну вот честно: важно всё это, даже очень важно -- но только историкам. Быльём поросло.
Можно попытаться строить натянутые параллели с сегодняшним днём, да вот будет ли в этом смысл? Сомневаюсь.

Дополнительно усугубляет ситуацию и то, что решительно невозможно понять, какую позицию занимает сам автор. Он надо всем и надо всеми одинаково и, я бы сказал -- равномерно, иронизирует.
И в целом многого не понимаю. Что, например, могло бы означать вот это:

Знаете, дело это у нас, по духовному состоянию, столь страшное, что только вспомянешь про всеобжирающую консисторию, так просто лытки трясутся.

Не знаю. Хоть в петлю лезь, хоть в Википедию...
Думаю, мы последние читатели Лескова. Уже я с трудом понимаю многие его слова, следующим поколениям совсем не завидую. Им потребуется сотня страниц пояснений.

В связи со сказанным книга показалась мне в целом скучной.
Пройдоха Постельников -- сначала капитан, а к концу аж генерал -- один только и доставляет извращённую радость отвратительным своим "креативом". Всякий раз как он появляется, случается какая-то гадость... но повествование от этого оживает.

Отличная история в книге всего одна -- о народном здравоохранении. Она занимает несколько глав после середины текста и сохраняет какую-никакую актуальность.

Так или иначе, за чаем книга прочиталась. Напитка ушло на неё примерно полведра. Как тонко заметил Лесков,

чай – это единственное универсальное лекарство от почтовой скуки

Ну и не только от почтовой.

Эта книга привлекла меня в качестве мемуаров переводчика. Оглавление обещало поведать о Вудхаузе, Честертоне, Льюисе и прочих писателях, которых переводилаТрауберг, но наибольшее любопытство у меня вызывали заметки о переводе, как таковом. Увы, с этой стороны книга себя совершенно не оправдала. Ну точнее, как. Пара-тройка страниц из трехсот действительно посвящена переводу, но в основном избавлению от канцелярита, о котором так любила писать Нора Галь, и который в наше время уже далеко не всегда кажется таковым. Ну и ничего нового или оригинального в этом плане автор не предлагает. Хотя вопрос, чем ей не угодили такие слова, как зоопарк или зоосад мучает меня до сих пор. Довольно забавно выглядят также ошибочные переводы различных имен собственных, в основном связанных с христианскими персонажами, которые она регулярно правила, но вряд ли эта сторона переводческой культуры близка рядовому читателю, далекому от проповеднических и религиозных текстов. Все остальное место занимают размышления и рассуждения сначалао мемуарах, как таковых, а затем о переведенных художественных книгах с акцентом на их авторах. В общем, все это могло бы быть интересным, но, если честно, для меня таковым не оказалось. В том числе и потому, что книга полна внутренних противоречий.

Ну, например, в самом начале Трауберг рассуждает о том, насколько вообще корректна и допустима такая вещь, как мемуары. И приходит к выводу, что в массе своей мемуары – отвратительны. Логика следующая. Писать честно непросто, так как рискуешь обидеть кого-нибудь, порой даже не желая этого. А такое недопустимо.Эти утверждения, впрочем, нисколько не мешают автору несколько страниц спустя довольно резко отзываться о своих коллегах. Далее она замечает, что память –дама непостоянная, и не всегда то, что помнишь, действительно было именно так. Но в своей собственной памяти она нисколько не сомневается. Например, Советский Союз в ее воспоминаниях – это филиал ада на земле, никак не меньше. Хотя, казалось бы, чего не доставало барышне из хорошей семьи, отец которой был известным режиссером, а сама она закончила приличный ВУЗ и получила неплохую профессию, давшую ей возможность в том числе бывать за границей? Ее озлобленность и непримиримость ко всему советскому особенно контрастирует с приверженностью к идеалам христианства. Уничижительных высказываний в адрес страны, которая дала ей образование и отличную работу, в книге хватает, при этом никаких обоснований они не содержат. В духе «я дерусь, потому что я дерусь».

Некоторое время спустя выясняется, что у Натальи Трауберг достаточно специфический взгляд на литературу, и для меня (незнакомой до этой книги с ее биографией) довольно неожиданный. Практически обо всем она судит с точки зрения христианской морали, а любимые темы – это милость и смирение (которые она активно проповедует, но не похоже, что применяет в собственной книге). Это еще как-то оправданно, например, для Честертона и Льюиса, и даже Толкиена (он был знатным моралистом, чем в свое время меня поразил),но в случае Вудхауза, как мне кажется, уже чересчур натянуто. Кстати, основное, что она постоянно повторяет про Вудхауза, это то, что его как-то угораздило выступить во время войны по радио с подачи немцев. Что резко оборвало симпатии к нему англичан.

Вообще, надо отметить, что книга составлена из статей, предисловий, иногда писем Трауберг, и изобилует всевозможными повторами и перепевами одного и того же.Например, упомянутая выше история с Вудхаузом повторяется не меньше трех раз. С этой точки зрения книге определенно не хватило хоть какого-то редактора.

Впечатление от книги у меня осталось негативное. Скажем, если Агния Барто предстает в своих мемуарах приятной, талантливой, храброй и стойкой женщиной, которая вызывает искреннюю симпатию, то Трауберг – вечно недовольной унылой занудой, которая стремится всех поучать (ни разу не следуя собственным рекомендациям), и при этом не удается испытать к ней даже толику теплых чувств. Пожалуй, единственное желание, которое остается после этой книги – сравнить ее переводы с другими. Почему-то мне кажется, что они вовсе не так хороши, как принято считать.

Ну серьезно, читала этот дневник и никак не могла совместить образ человека, его написавшего, с пламенным революционером и соратником Фиделя Кастро. Хотя, если вдуматься, кубинская революция была во многом просто удачной авантюрой. Но сейчас не об этом, а о раннем Че.

Собственно дневник - он и есть дневник. Путевые заметки вперемежку с наблюдениями за людьми и рассуждениями о жизни и вселенной в общем. Среди всего этого отчеты о состоянии мотоцикла "Богатырь" выглядят как выписки из истории болезни. Все эти бесконечные операции по прикручиванию деталей проволокой, привариванию заплаток и заклеиванию колес напоминают отчаяные попытки врачей спасти безнадежного пациента. А что еще могли делать два нищих эскулапа в дороге, где их благополучие зависело напрямую от состояния этого пепелаца?

По литературному стилю и языку книга бедновата, особой глубины в ней нет. Скорее всего ее правили уже после того, как Эрнесто Гевара стал одним из символов революционного движения. Тут интересно другое - она все-таки отображает личность молодого Че Гевары и позволяет отчасти ответить на вопрос: "Как мальчики с чистыми помыслами и желанием помогать бедному люду берут в руки оружие и уходят воевать с правительственными войсками? Как из веселого нищего врача, ворующего винцо на празднике автогонок, получается мужчина, руководящий расстрелами и участвующий в партизанских стычках с карателями в джунглях? Путешествие через половину Латинской Америки если не сформировало его убеждения, то позволило увидеть и испытать на своей шкуре разные стороны жизни. Кстати, что интересно, если Че Гевара искренне возмущен и сочувствует положению чилийских рабочих на рудниках, то его не сильно волнует индейский вопрос. Хотя коренное население в те времена было на правах скорее скота, чем людей. Все-таки сказывается воспитание в среде, где презрение к индейцам считалось нормальным. В то же время, он очевидно интересовался историей доиспанских племен (читай, родного края) и видимо неплохо знал предмет.

Дневник достаточно интересен, чтобы на чтении не спотыкаться. Он не перегружен какими-то идеологическими рассуждениями. Могу рекомендовать его всем, кто интересуется Латинской Америкой, Эрнесто Че Геварой, и ролью личности в истории.

Практическое котоведение представляет собой достаточно обширную классификацию хвостатых и усатых, но конечна не способна охватить весь спектр представителей кошачьего мира, как впрочем и любая энциклопедия мира. Потому что как только что-то из поведения кошек будет внесено в справочники они тут же выкинут что-то этакое, чего мы не знали о них раньше.
Представляет ли “Практическое котоведение” какую-либо практическую пользу? Безусловно. Помимо расширения кругозора чем и как занимаются хвостатые-полосатые пока вы их не видите, вы поймете главное, что кошки такие же как и вы. Ну немного лучше.
Во-первых у кошки должно быть не менее трех имен. Домашнее, имя, чтобы гордится своими кошачьими достижениями, тайное имя. Последнее знает только сама кошка и не за что вам не расскажет. Кстати о разговорах. С кошками конечно же. Чтобы наладить общением с кошкой нужно соблюдать элементарный этикет. Лучше всего начать общение со сливок или паштета, оказав уважение и почет. И только тогда можно надеяться на общение.
Ну и самое главное. Практическое котоведение поможет вам смириться с вашей участью. Разбилась любимая ваза, обоссана подушка, пропали все котлеты- никому вы хвост прижать не сможете!
Переводов “Практического котоведения” немало и в каждом есть свои достоинства. Всё зависит от воображения переводчиков и их любви к котом. Я читал, причем вслух ибо младший не мог упустить такой возможности, в переводе Дубовицкой, который снабжен примечаниями к переводу плюс текст в оригинале самого Эллиота. Возможно перевод Дубовицкой не такой гладкий и всё же более близок к оригиналу.Но не лишен интересных находок, особенно это касается имен. Если имя кота, которых как известно целых три на каждого, вроде Мефистофеля или Второзакония, то есть известное слово, соответственно так оно и сохранялось в переводе. Ежели кота зовут Mungojerrie, что в вольном изложении означает “разлохмаченный шерстяной лоскут”, то было конечно правильно назвать соответственно его характеру Шаромыга! Это всё к чему? Да к тому, что книга является прекрасным пособием по изучению английского. Весело, интересно, оригинально. Правда, стоит не забывать, что это кошачий английский.