4

"Крепость" - роман о страхе, хотелось бы мне добавить в хайдеггеровском смысле слова, но нет - в самом бытовом. Десятиклассник Петя Востриков боится дворовой шпаны, боится быть избитым или даже погибнуть в уличной драке. Ещё он боится школьного антисемитизма и поэтому тщательно скрывает своё еврейское происхождение. (Но почему Петя, профессорский сын и внук Розы Моисеевны(!), учится в обычной пролетарской школе, до которой ещё нужно добираться на трамвае, - загадка). Петина бабушка, "член партии с одна тысяча девятьсот пятого года", боится смерти. Розе Моисеевне 92 года, она очень слаба и капризна, требует постоянного внимания, но не по причине дурного характера, а потому что боится оставаться одна. (К слову, ощущения Розы Моисеевны на пороге небытия – пожалуй, психологически самая сильная часть книги). Лина, бедная родственница, выполняющая функцию сиделки при бабушке Розе, боится потерять любимого мужчину и, как это часто бывает, делает всё, чтобы так и произошло. Илья Тимашев, тот самый "любимый мужчина" и главный герой романа, боится сделать выбор между женой и любовницей, нет, не самого выбора, а того, что ему придется выбирать. Второй иррациональный страх Ильи заключается в том, что русская действительность ("постоянный хаос, брожение, беспрестанные восстания масс, вертикальные нашествия варваров") могут помешать его личностному самоосуществлению.

Кроме героев, по всей видимости, испытывает страх и автор романа. Так, все женские персонажи "Крепости" отличаются неумеренной сексуальной озабоченностью. Буквально все: от школьницы Лизы, "хорошей девочки" с коварством взрослой хищницы соблазняющей юного Петю, до девяностодвухлетней Розы Моисеевны, вспоминающей после смерти о своих чувственных переживаниях (я не говорю уже о героинях с истинным психосексуальным расстройством, также присутствующих в романе). Напрашивается вывод: теперь понятно, кого и почему боится автор книги, Владимир Кантор. Впрочем, не исключено, что женские образы "Крепости" - всего лишь дань уважения Достоевскому и прямого отношения к писателю и его связям с женщинами не имеют.

Вокруг всех этих страхов и строится крепость слов – неприступная позиция, призванная защитить слабовольных персонажей от внутренних и внешних ударов судьбы. Тревожные переживания героев "здесь и сейчас" чередуются с воспоминаниями (весьма откровенными, речь идёт о "самой бесстыдной правде" в духе того же Достоевского) и размышлениями (ради чего и стоит, как мне кажется, читать "Крепость"). Поскольку главный герой романа по образованию философ и работает в редакции второго идеологического журнала страны, есть повод (и есть кому) порассуждать не только на тему вечного спора западников и славянофилов, но и на более злободневную проблему кризиса человека и личностной философии. Основное содержание размышлений – личность в современном мире и её фундаментальные права. Философия, конечно, получается местечковой и сводится к оплакиванию отсутствия habeas corpus в России. К пониманию того, что дух не сводится к свободе, герои не приходят, лучшие из них убеждены, что отсутствие свободы (не в той стране родились и живут), причина всех их бед. Но, как говорил Эммануэль Мунье, "свободой живут, а не любуются". Для героев же романа стать свободными - слишком трудное решение, быть несвободным проще и комфортнее.

Действие романа развивается медленно, первые пятьсот страниц описывают события всего двух осенних дней 1983 года. Но какие это события, надо сказать! Трудно поверить, что действие происходит в Москве в среде интеллектуалов, потому что происходящее больше напоминает мимоходом упомянутую в романе Йокнапатофу: настоящая южная готика на московских улицах, насилие, инцест, мистика - чего тут только нет. Впрочем, вялотекущее - внешне - течение событий заканчивается с появлением в романе некоего Каюрского, убежденного марксиста (это в 1983-то году!), приехавшего в Москву из Иркутска. Как катализатор в химической реакции, Каюрский максимально ускоряет развитие романа, главных героев последовательно настигает рок в духе древнегреческих трагедий: гибель, безумие, самоубийство – у каждого своё возмездие. И только Илье предоставлено право на последнее слово...

Трагедия Ильи Тимашева заключается в том, что будучи интеллектуалом по профессии, по духу он - мелкий буржуа, человек, утративший смысл бытия. Возможно, его могла бы спасти вера в Бога или религиозная философия, тот же персонализм Мунье, но не хватило времени. Его история весьма показательна, как и вынесенный автором "приговор", такой же, думается, избыточный, как и весь сюжет романа. То, что уместно для Фолкнера и Американского Юга, кажется излишне нарочитым, искусственным в условиях московской повседневной жизни (случай с Марьяной в бане, снова и снова переживаемый Ильей, эпизод между Петей и Линой, персонаж Саши Барсиковой – это слишком для одной истории). Но, видимо, только так можно было достичь катарсиса. . С другой стороны, отсутствие положительных героев (не считать же таким Каюрского) лишает роман внутреннего стержня. Книге явно не хватает рыцаря, человека, понимающего, что такое честь, и способного испытывать к женщинам нежность, а не только вожделение. И вот вопрос: почему его нет? Потому что Россия - варварская страна или потому что "наша духовная элита — это дикари, варвары"?