Энн Пэтчетт обсуждает свой новый роман «Голландский дом»

Здесь, в «Парнассусе» (книжный магазин, принадлежащий Энн Пэтчетт – прим. пер.) книготорговцы передают из рук в руки и кружат над предварительной копией восьмого романа Энн Пэтчетт так, что кажется, книжка вот-вот развалится у них в руках. Это говорит нам о радости от того, что мы наконец-то можем подержать реальную вещь в руках. «Голландский дом» – история одной распавшейся семьи, за членами которой мы будем наблюдать на протяжении нескольких десятилетий, за их радостями и горестями; роман-свидетельство родственных связей, а также размышление о семейной ответственности. Не раскрывая слишком много сюжетных поворотов, приведу здесь краткую обзорную информацию о том, кто есть кто в книге.

Денни Конрой и его сестра Мейв проводят свои детские годы в Филадельфии, в семейном поместье, которое их отец, Сирил, подарил своей жене и матери Денни и Мейв, Элне. Но, когда Дженни было 3, а Мейв – 10 лет, Элна, по непонятным причинам, уезжает, оставляя своих детей на Сирила. Спустя несколько лет Сирил повторно женится и приводит в дом мачеху – Андреа, у которой есть свои две дочери (и она совсем не заинтересована быть матерью четырех детей). Любимая старшая сестра Денни уже давно центр его вселенной, а в подростковом возрасте Мейв тоже станет всячески опекать Денни. Следующие четыре десятилетия раскроют, как складывается жизнь Денни и Мейв без матери, как их взаимная привязанность повлияет на жизнь друг друга, как по-разному они живут после потерянного детства.

В элегантной прозе Пэтчетт эти персонажи оживают, и «Голландский дом» дарит нам захватывающий и незабываемый читательский опыт – эта книга заслуживает, чтобы ею наслаждались страница за страницей.(Первые 12 страниц романа можно бесплатно прочитать здесь).

Если вы в Нэшвилле, направляйтесь в Академию Монтгомерри Белла (МВА) в понедельник, 23 сентября, в 18.30 – там состоится презентация книги и раздача автографов. «Голландский дом» поступит в продажу во все книжные магазины завтра, а Энн Пэтчетт продолжит свой тур по США и Великобритании. А тем временем вы узнаете подробности беседы, состоявшейся между Энн Пэтчетт и автором романа «Я скучаю по тебе, когда моргаю» [I miss you when I blink], Мери Лаурой Филпотт, об истоках этой впечатляющей истории («Голландский дом»).

Мери Лаура Филпот: Давайте начнем с того, где эта книга началась для вас? Кто или что сначала возникли у вас в голове? Денни? Мейв? Дом? Какой-то фрагмент из эпизода книги?

Энн Петчетт: Две вещи произошли практически одновременно. Первая – это мое интервью с Зэди Смит о «Времени свинга» , где зашел разговор об автобиографических романах. Зэди сказала, что автобиографическая проза не обязательно должна быть о том, что происходило – в ней можно описать и вещи, которые ты боялся, что они произойдут. Она рассказала, что персонаж матери во «Времени свинга» был автобиографическим, потому что она не хотела бы быть такой матерью. Я подумала, что это гениальная мысль. Это объяснило то, что я всегда хотела сделать, но не могла облечь в слова. Я обожаю Зэди Смит. В тот момент, сидя рядом с ней на сцене университета Бельмонт, я подумала о том, что хочу написать книгу о мачехе, которой я не хотела бы быть.

Вторая вещь, которая произошла, были президентские выборы, которые выглядели торжеством огромного богатства, и я захотела написать книгу о ком-то, кто не хочет быть богатым. Мне смешно, когда люди говорят, что мои книги аполитичны, потому что в последнее время мне все кажется политическим.

Эти вещи стали зарождением идеи. Затем книга стала двигаться в разных направлениях.

МЛФ: Тогда я скажу Зэди Смит то, что я уже говорила вслух, читая ее книги: «Спасибо тебе, Зэди». Какая фантастическая история зарождения идеи. Как ты поняла, что история должна быть рассказана с точки зрения Денни? Ты когда-нибудь думала о том, чтобы рассказать ее от лица Мейв? Или от третьего лица?

ЭП: Мейв и так находится в центре всего. Все то время, пока я писала роман, я планировала назвать его «Мейв». У меня никогда не возникала мысль рассказать историю с ее точки зрения, потому что мне хотелось иметь возможность смотреть на нее с расстояния. Я знала, что мне захочется попробовать написать роман от первого лица после многолетнего перерыва (мои первые два романа написаны от первого лица), поэтому я начинала свою историю с этой мыслью. Денни был единственным логическим выбором.

Мне жаль моего бедного агента, чья обязанность сделать так, чтобы каждая книга казалась НОВОЙ. Все, с чем ему пришлось работать в этом случае, это «Роман Пэтчетт от первого лица впервые за 25 лет» или как-то так, а это не совсем то, что вызывает ажиотаж.

МЛФ: Не могу себе представить, что книга могла называться как-то по-другому. Я помню, как-то спросила тебя о том, как продвигается твоя работа, а ты сказала: «Я не хочу об этом говорить», и направилась к двери комнаты, а затем вернулась и сказала: «Я все бросила». Ты правда начинала все заново?

ЭП: И да, и нет. Я бросала и начинала все заново раз десять, ничего не получалось, а потом мне посоветовали найти смысл в том, что я уже создала, ведь мне же все нравилось, когда я начинала. И в итоге остались те же самые люди, тот же самый дом, та же общая идея, но сама история стала совершенно другой. Кроме меня никто не читал первую версию романа. Какое же это большое облегчение, потому что это было ужасно.

Было забавно – забросить книгу. Людям казалось, что я расстроилась сильнее, чем это было на самом деле. Некоторые говорили: «Это, должно быть, смерти подобно!» Это совсем не похоже на смерть. Это как сгоревший пирог. Ты знаешь это чувство? «Вот черт, я сожгла пирог». Затем ты разрезаешь пирог и ешь небольшие кусочки из его середины, они не совсем испорчены, а потом печешь еще один пирог. Это, конечно, не то, чего бы ты пожелал себе, но и не конец света.

МЛФ: Могу поспорить, что это будет обнадеживающе для начинающих писателей, знать, что даже у Энн Пэтчетт может пригореть пирог. Я даже подумываю о выпуске мотивирующих постеров с надписью «Вот черт, я сожгла пирог». Или карандашей.

ЭП: Ага, или смеси для пирогов.

МЛФ: По мере взросления Денни много размышляет о том, что он может сделать. Он не может отказаться от роли сына, мужа и брата. Меня очень сильно поразила фраза: «Дело не в том, что мне нравится, а что – нет. Дело в том, что должно быть сделано». Кажется, что этим он говорит: когда что-то происходит в семье, некоторые обязательства гораздо важнее гнева и прощения. Думаешь, что большинство людей начинают понимать это в определенном возрасте?

ЭП: Думаю, что есть большое количество людей, которые этого никогда не поймут. Мне кажется, что подобные чувства немного старомодны. Я надеюсь, что все-таки ошибаюсь насчет этого. Денни усвоил свой урок на занятиях химии – ты просто должен засучить рукава и сделать это. И он пронесет это знание на протяжении всей своей жизни.

МЛФ: Некоторые персонажи романа изо всех сил пытаются избавиться от чего-то, что их тяготит и причиняет боль – от привычки, от дома, от чувства обиды. (Каждый раз, когда Мейв, страдающая диабетом, подкуривала сигарету, я говорила книжным страницам: «Прекрати это!».) Что ты думаешь о человеческой натуре, которая заставляет людей цепляться за вещи, которые, и они это знают, не приносят им ничего хорошего?

ЭП: Ах, Мери Лаура, если бы я знала, то была бы святой. Повторяем ли мы одни и те же разрушительные модели поведения? Почему мы цепляемся за привычные вещи, когда знаем, что они такие губительные? БЕЗ ПОНЯТИЯ. Я не курила сигареты уже 15 лет, а все еще случается, когда в моменты большого стресса что-то в моей голове говорит мне: «Эти мучения может смягчить только Винстон». Я не закуриваю, но я думаю об этом. У тебя есть похожие вещи?

МЛФ: Ох, определенно есть. Иногда плохая привычка так долго находится с тобой, что становится твоим постоянным спутником. Я размышляла об этом с Денни и Мейв и их обидой на свою приемную мать, Андреа. Я считаю, что она, определенно, заслужила такое отношение с их стороны, но нести в себе обиду – это болезненный и тяжелый жизненный опыт. Они же годами жили с таким эмоциональным грузом.

ЭП: Да, формула такова: мне больно. Как я могу навредить себе еще больше?

МЛФ: Мне интересно, считаешь ли ты свои книги «Свои – чужие» и «Голландский дом» романами-братьями? У них одна и та же тематика – уникальная связь между братьями и сестрами; вещи, которые мы готовы простить; кто виноват, когда распадается семья; есть ли, вообще, какой-нибудь смысл обвинять кого-либо…

ЭП: Я думаю, что «Свои – чужие» и «Голландский дом» – кузены. Ну, может быть, троюродные братья. Они не идентичны, но очень перекликаются. У меня такие же похожие чувства и к романам «Бег» и «На пороге чудес» . Иногда я просто не могу разобраться в чем-то одном, и впоследствии то, над чем я работаю, переносится и на последующие произведения.

МЛФ: Сейчас ты заставила меня вспомнить слова Денни о том, что история его сестры «единственная история, которую он когда-нибудь должен был рассказать» . Тебе не кажется, что есть какая-то история, которую ты должна рассказать?

ЭП: Нет-нет, не переноси это на меня. У меня есть много историй, которые я хочу рассказать. На данный момент, я довольно хорошо умею находить истории. Меня интересует очень много вещей.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ