«Никто не заставит нас заниматься йогой»: интервью с Мишелем Уэльбеком

Автор: Кристиан Лоренцен (Chrisitan Lorentzen), литературный критик в New York Magazine

Известный неоднозначный французский писатель рассказывает о своей новой выставке фотографий

Где-то через час после начала нашего разговора в галерее Адама Линдеманн Venus over Manhattan на Верхнем Ист-Сайде, где проходит выставка фотографий Уэльбека French Bashing (башинг — англ. bashing — провокация, атака, нападки) до 4 августа, ему захотелось выйти покурить. Когда Уэльбек узнал, что я тоже курю, это вызвало у него такую реакцию, которую не вызывал до этого ни один мой вопрос о его фотографиях, рассказах, политике во Франции, Европе и Америке. «Запрет на нас не действует!» — сказал он. В то время как мы вместе с переводчиком подходили к лифту, Уэльбек сказал, что еще не встречал никого в Калифорнии, кто бы курил. Я ответил ему, что все они слишком заняты собственным здоровьем и занятиями вроде йоги. Он сказал: «Никто не заставит нас заниматься йогой».

Погода снаружи испугала Уэльбека. Было солнечно и тепло, и он сказал, что во Франции в хорошую погоду люди не утруждают себя походами на открытие галерей. (На следующий день Уэльбек не пришел в Albertine Book (книжный магазин при поддержке посольства Франции в США — примеч. пер.), где у него была назначена встреча. Большая толпа собравшихся была разочарована.)

Уэльбек приехал в Нью-Йорк после волнительного политического сезона во Франции. Нынешний президент Франсуа Олланд отказался идти на второй срок и, после быстрого восхода, республиканец Ален Жюппе, вместе с бывшим президентом Николя Саркози, был побежден в первичных выборах их соперником Франсуа Фийоном. Во всеобщих выборах же Фийон пострадал от скандала «Пенелопа-гейт», уличающий его в предоставлении фиктивного места работы своей жене во время его службы в Национальной ассамблее (нижняя палата парламента — примеч. пер.). В последнем туре Эмманюэль Макрон, основавший новую центристскую партию в апреле, обошел Марин Ле Пен, представительницу «Национального Фронта» (крайние правые — примеч. пер.). Как будто насмешка, описанная в одной из повестей Уэльбека: свадьба Макрон и Брижит Тронье, старше его на 24 года, бывшая его преподавателем в старших классах, привлекла к себе возбужденное внимание публики.

Тем днем на Мэдисон-авеню внимание Уэльбека привлек маленький ребенок с рюкзаком на спине, покрытым ярко-розовыми шипами, явный отсыл к нашему предшественнику стегозавру. Я спросил его, почему рассказчик в его последней повести Покорность (Soumission) — депрессивный литератор во Франции, в которой был избран президент-мусульманин, благодаря чему университеты получали награду за членов факультета, обращающихся в ислам — ел так много суши. «Это не плохо, это нормально. Довольно мило».

Похожее отношение пронизывает выставку French Bashing, созданную на основе серии фотографий Остаться в живых (Rester Vivant), представленных Уэльбеком во Дворце Токио в Париже (Музей современного искусства — примеч. пер.) в 2016 г. , которые он создавал на протяжении двух десятков лет. Выставка в VENUS разбита на два пространства: одно вокруг туризма, другое — Европы. Фотографии, посвященные туризму, ярко освещены на белых стенах: от элегантных обшитых деревом лобби отелей и лифтовыми помещениями до кричащих репродукций зон отдыха с вывесками и объявлениями. Я спросил Уэльбека: китчевая корова на фоне травянистого морского берега на закате, изображенная на верхней части объявления о фермерской продукции, — это и есть символ американизации? «Во Франции мы тоже любим коров», — ответил он. Фотография балконов отелей под огромной надписью «Beverley Hills» поразила меня как ничто другое, увиденное мною ранее в Беверли Хиллз. Уэльбек объяснил, что это было снято в городке, находящемся недалеко от его курортного дома в Испании.

Стены в зале Европы выкрашены в черный цвет; прожектора направлены на висящие фотографии так, чтобы те казались светящимися. Некоторые из них перекликаются с книгами Уэльбека, переведенными на английский. Американский новеллист, которого я пригласил с собой на открытие, заметил, что напечатанный на сделанной с воздуха фотографии бесплодной пустынной местности (вероятно, снова в Испании) текст The world is average sized (Мир — среднего размера) в английской версии «Покорности» Лорин Штейн упоминается как The world is medium-sized. Вторая версия, с коммерческим подтекстом, передает смысл лучше. Уэльбек сказал мне, что серия фотографий, снятых с воздуха квартирных блоков в пригороде Аваллон, Франция, были сделаны с воздушного шара, летать на котором ему очень понравилось, потому что можно останавливаться и держать высоту. Поэт, которого я встретил следующим вечером, заметил, что воздушный шар — хорошая метафора для новеллиста.

Анонс выставки French Bashing называет эти фотографии антиутопическими: унылые постройки, дороги, железнодорожные станции, и т. д. — и проводит параллель со сценами из уэльбекской фикции, но мне прилагательное «антиутопический» кажется неподходящим ни к тому, ни к другому. Уэльбек написал лишь один по-настоящему антиутопический рассказ: о выдуманном клонированном будущем: Возможность острова (La possibiité d’une île) — и другой, «Покорность», который отсылает нас к возможному ближайшему будущему во Франции, хладнокровно управляемой президентом-мусульманином. Фиктивный мир Уэльбека — новеллы Расширение пространства борьбы (Extension du domaine de la lutte), нигилистическая офисная комедия, Элементарные частицы (Les particules élementaires), мировой блокбастер о сексульной либерализации и чувстве отчаяния, которое она вызывает; произведение, которое сделало Уэльбека знаменитым, Платформа (Plateforme), новелла о секс-туризме и терроризме, Карта и территория (La carte et le territoire), рассказ, в котором убийство Мишеля Уэльбека сопоставлено с описанием известного концептуального художника Джеда Мартина, — лучше всего описать как пространство, поочередно наполняемое то волшебством, то фальшивым очарованием.

Меня очень поразили безрадостные и броские залы в VENUS. Это лишь крохотная часть того, что можно было увидеть во Дворце Токио в Париже в 2016 г., то, что вызвало многочисленные комментарии и то, что отсутствует сегодня на выставке в Манхеттене, представленной фотографиями, отдающими дань памяти умершему корги Клеману, включающими китчевые акварельные портреты собаки, сделанные бывшей женой Уэльбека. «Как и в его повестях, — пишет автор Дигбай Варде-Алдам в Apollo (международный журнал об искусстве — примеч. пер.) о выставке в Париже, — волна бесстрастного юмора, которая проскальзывает через все его работы, спасает выставку от бездны солипсического мизераблизма». На выставке также присутствует фюмуар (fumoir) — курительная комната, «братская забота о моих верных последователях». Спасибо.

Я совершил ошибку перед встречей с Уэльбеком: не перечитал «Карту и территорию». Я мог бы представить себе, что интервьюирую фиктивного художника Джеда Мартина. В повести его работа заключается в создании крупноплановых фотографий мишленовских карт и написанных маслом лиц людей неприхотливых профессий (мясники, механики) и капиталистических знаменитостей (Билл Гейтс, Джефф Кунс, Мишель Уэльбек). Не то чтобы Уэльбек тоже на грани, но здесь слышится похожее безрассудство. Они одинаково разговаривают с интервьюером. «Я хочу просто обозревать мир», — говорит Джед своему собеседнику из Art Press о своих работах.

Уэльбек также немногословен и бесстрастен со мной. Далее я привожу сокращенную и отредактированную часть нашего разговора через переводчика.

Кристиан Лоренцен (КЛ): Каково происхождение этого проекта? И каким образом эти два зала связаны с вашим творчеством?

Мишель Уэльбек (МУ): Туризм — концепт, который представлен в книге «Платформа», о туризме в Тайланде и на Кубе. «Карта и территория» — это о туризме во Франции.

КЛ: Франция стала более туристической страной за время вашей жизни?

МУ: Франция приспособилась к тому, чтобы постоянно принимать туристов в отелях и спа, которых не было, когда я родился. Вывески можно встретить в каждом городе.

КЛ: Какое влияние это оказывает на жителей страны?

МУ: Они, в основном, счастливы, потому что без работы. Неважно, как найти работу, главное, чтобы она была. Когда дети начинают работать в сфере туризма, их родители счастливы.

КЛ: Как туризм связан с миграцией, в политическом смысле?

МУ: Эти понятия не пересекаются, потому что мигранты едут в города и пригороды, а туристы едут в более привлекательные места. Богатые туристы из Китая часто становятся объектом злоумышленников. Это единственная связь. Теракты в Париже оказали негативный эффект на туризм.

КЛ: Где вы сейчас живете?

МУ: В Париже.

КЛ: После издания «Элементарных частиц» вы переехали в Ирландию. Как долго вы там прожили?

МУ: Одиннадцать лет.

КЛ: Почему вы уехали обратно?

МУ: Чтобы разговаривать по-французски.

КЛ: Как долго вы живете на родине?

МУ: Пять лет.

КЛ: Что вы думаете о выборах?

МУ: Это были самые захватывающие выборы из всех. Самые волнующие из всех политических событий.

КЛ: По-вашему, Национальный Фронт был ослаблен?

МУ: Нет.

КЛ: Центристы против ультраправых — это надолго?

МУ: Неизвестно. Правда в том, что социалистов больше нет. Есть ультралевые, центр и ультраправые. Вопрос в том, когда эта организация распадется на разные фракции. Мы не знаем, что будет дальше.

КЛ: Эти выборы были более увлекательными, чем те, что вы придумали в «Покорности»?

МУ: Да. В реальности было больше сюрпризов. За последние два года Ален Жюппе был наиболее стабильным кандидатом, затем Фийон взял курс и настроил всех против себя, а затем произошел коллапс главных партий. Этого мы не могли предсказать.

КЛ: Вы были удивлены Брекзитом?

МУ: Я не понимаю Великобританию. Я верю в голосование так же, как и все, поэтому я был удивлен.

КЛ: Вы думаете, «Фрекзит» возможен?

МУ: Нет. Логика в двух странах разная. Великобритания высокого о себе мнения, и она думает, что ей будет лучше самостоятельно. Франция склонна представлять себя ниже, чем Германия. Дело не в том, что у обеих стран разный уровень симпатий по отношению к ЕС, а в том, что Франции не хватает уверенности в том, что она справится самостоятельно. Она видит себя как одна из южноевропейских стран, такие как Испания, Италия и Греция.

КЛ: Это у вас электронная сигара?

МУ: Да.

КЛ: Вам нравится?

МУ: Неплохо. Лучше, чем ничего.

КЛ: Какую роль играет для вас евро?

МУ: Французы не любят Европу, но они боятся выйти из зоны евро.

КЛ: Греция превратилась в раба, зависящего от евро. Вы согласны?

МУ: Не знаю. Многие эксперты говорят, что если Франция выйдет из евро, начнется банкротство и нищета. Люди боятся.

КЛ: Что вы думаете о Макроне и его жене?

МУ: Я не понял вопроса про жену.

КЛ: Как эта история характеризует политического лидера?

МУ: Со мной такого не случалось, но такое часто происходит в мире. Это повторяющийся прием, так что это не удивительно.

КЛ: Вам когда-нибудь приходилось влюбляться в вашего преподавателя?

МУ: Нет, а вам?

КЛ: Нет.

МУ: В какой-то степени я жалею об этом, потому что это звучит восхитительно, сигареты и все такое.

КЛ: Вы когда-нибудь встречались с женщинами старше себя?

МУ: Да, но недолго и никогда с теми, кто имел какие-то полномочия.

КЛ: На вашей выставке была одна фотография, которая показалась мне глубоко католической: статуя девы Марии в церкви на фоне объявлений с церковной программой. В чем здесь смысл?

МУ: Разница между религией и вовлечением в религиозную деятельность. Католики, зараженные протестантскими механизмами.

КЛ: Вы ходите в церковь?

МУ: Немного. Я не крещеный.

КЛ: Это правда, что ваша мать приняла ислам?

МУ: Это неправда. Эта история была придумана во время издания «Платформы», но это неправда. Но сильная история.

КЛ: То есть, вы никогда не были особо религиозным?

МУ: Несомненно, я ходил в церковь достаточно регулярно и думал принять христианство. Я даже уже почти принял христианство, но подготовка заняла слишком много времени, и я решил этого не делать.

КЛ: Что вы думаете о президенте США?

МУ: Странно, что они его выбрали.

КЛ: Вам нравятся его идеи? Многие либералы чувствуют отвращение к своей стране.

МУ: Это показывает большое несоответствие между двумя частями населения страны. Такое расхождение также есть во Франции, но Национальный Фронт существует уже 40 лет, а Трампу понадобилось около года, чтобы прийти к власти. Это очень быстро. Это удивляет. Во Франции мы думали, всем нравится Обама, но, возможно, СМИ врут. Может, он им и не нравился.

КЛ: Были те, кто проголосовал за Обаму, а затем за Трампа.

МУ: Я не верю.

КЛ: Мой отец проголосовал вначале за Сандерса, а затем за Трампа.

МУ: Наверняка это можно объяснить логически. Мне нужна настоящая сигарета. Давайте выйдем. Вы тоже сможете покурить.

КЛ: Хорошо. Вы пишете новую книгу?

МУ: Нет.

КЛ: Хороший ответ.

МУ: Это очевидный ответ.

КЛ: Вы пойдете на вечеринку в Paris Review (американский литературный магазин — примеч. пер.) сегодня вечером?

МУ: Во сколько?

КЛ: В пять.

МУ: Я не смогу.

12 июня 2017 г. Для журнала «Garage» — печатное и электронное издание в области искусства, моды, дизайна и культуры. Оригинальная статья опубликована на сайте VICE.com

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ