Архенгольц И.В. История Семилетней войны / Пер. с нем. — М.: ООО «Издательство АСТ», 2001. — 560 с., [4] л. ил. — (Военно-историческаябиблиотека). — Тираж 7.000 экз.
Русский перевод этой книги впервые был издан очень давно:
История Семилетней войны в Германии, с 1756 по 1763 год. Сочинение И.В. Архенгольца, служившего капитаном в армии Фридриха Великого / Перевёл Алексей Мартос. — М.: В типографии А. Семена, при Императорской Медико-Хирургической Академии, 1841.
В данном случае издательство АСТ даёт достойный подражания пример того, как надо переиздавать старые книги.
Во-первых, есть новое предисловие, с краткими сведениями об авторе; здесь же указан источник текста. Использовано почему-то не первое, а второе издание: Киев—Петербург—Харьков: Южно-Русское книгоиздательство Ф. А. Иогансона, 1901.
Во-вторых, у книги явно был научный редактор: это весьма заметно. В частности, издание снабжено именным указателем и очень толковыми комментариями (их 314!).
В-третьих, в качестве приложения напечатана обширная и дельная статья, дополняющая «Историю» Архенгольца: Светлов Р. Мировая Семилетняя война (с. 490-541). Здесь рассказывается о противоборстве англичан и французов в колониях, в Северной Америке и в Индии.
В-четвёртых, книга снабжена вкладкой в два листа, с восемью цветными схемами важнейших сражений.
Ну и, наконец, напечатана книга на приличной бумаге. И переплёт качественный. Есть даже суперобложка. Жаль только, что нет портрета автора. Но это поправимо.
Johann Wilhelm von Archenholz (1743—1812)
Предисловие, несмотря на лаконичность, даёт хорошее представление и об авторе, и о характере его книги.
Барон Иоганн Вильгельм фон Архенгольц (Johann Wilhelm von Archenholz), один из самых известных немецких историков рубежа XVIII—XIX столетий, родился в Лангфуре, предместье Данцига (ныне Гданьска), в 1743 г. Как и большинство его сверстников-дворян, он выбрал военную карьеру и, закончив кадетское училище в Берлине, поступил в 1760 году на службу в прусскую армию. На его долю выпало участие в последних трех кампаниях Семилетней войны. По окончании войны Архенгольц вышел в отставку в чине капитана и посвятил свой досуг путешествиям. В течение 16 лет он объехал практически всю Западную Европу. С 1779 года он обосновывается в Саксонии (в Дрездене, Лейпциге, затем переезжает из Саксонии в Гамбург), где публикует первые свои литературно-исторические опыты. Достаточно быстро Архенгольц получает признание как историк и как издатель литературных журналов. < ... >
Однако наибольшую славу Архенгольцу принесла «История Семилетней войны» (Geschichte des siebenjahrigen krieges inDeutschland von 1756 bis 1763), впервые опубликованная в Мангейме в 1788 г. Написанная по личным впечатлениям, история этой последней великой на памяти поколения современников Архенгольца всеевропейской войны привлекла к себе всеобщее внимание и вскоре была издана на французском, а затем — английском языках. < ... >
«История Семилетней войны» — одна из самых блестящих апологий Фридриха Великого, его политики и его полководческого гения. Это — пристрастная книга, однако едва ли можно ожидать чего-то иного от человека, на молодость которого выпала одна из самых героических страниц в истории Пруссии. Несмотря на явно выраженные симпатии автора, публикуемая книга Архенгольца остаётся бесценным свидетельством об истории Семилетней войны и об европейском военном искусстве середины XVIII столетия.
От себя добавлю, что книга Архенгольца — типичная старинная литературная «История», последний шедевр донаучного этапа историографии. Ссылок на источники нет, читатель везде должен верить автору на слово. Чисто литературный компонент довольно значим: бесконечные описания сражений автор пытается разнообразить риторическими красотами и разного рода рассуждениями, а иногда и ссылками на личный опыт. Как образец его стиля приведу фрагмент описания битвы при Торгау.
... Даун (австрийский фельдмаршал. — А.Г.) приветствовал пруссаков пушечной пальбой, ещё не слыханной со времени изобретения пороха. 400 орудий на батареях были все направлены в одну точку, и огненные пасти извергали неустанно смерть и гибель. Это был образ ада, который словно разверзался, чтобы поглотить свою добычу*. Самые старые воины обеих армий никогда ещё не присутствовали при такой канонаде; сам король часто обращался к своему флигель-адъютанту со словами: «Какая ужасная канонада! Слыхали ли вы когда-нибудь подобную?» Следствия её были невероятны: через полчаса 5500 прусских гренадеров лежали убитыми или ранеными на поле битвы; перебравшись через частокол и совершив удивительную по своей храбрости атаку, они едва успели выстрелить, а на следующий день только 600 человек из них находилось в строю. Трудность атаки увеличивала ещё местность, идущая в гору. Эта позиция ограничивала и маневрирование пруссаков, так что вторая их линия находилась едва на расстоянии 300 шагов от первой. Казалось, король был ошеломлен этим ужасным поражением своих гренадеров, а когда пал один из их вождей, граф Ангальт, которого он очень любил, Фридрих обратился к его брату, своему флигель-адъютанту, и сказал: «Всё плохо сегодня! Мои друзья покидают меня. Только что донесли мне о смерти вашего брата». Был сильный дождь, но гром орудий и ещё больше того — град пуль, столь сильно и непрерывно пронизывающий воздух, казалось, разорвал облака в области поля битвы, и небо несколько прояснилось.
Между тем выступила из леса главная колонна. Ещё прежде, чем пруссаки увидели врага, уже верхушки деревьев, раздробленных ядрами, посыпались на них. Гром орудий страшно звучал в лесу. Трескучие, оглушительные удары звучали словно погребальные трубы. Выйдя из леса, пруссаки, идущие, подобно морской волне, среди порохового дыма, увидели совсем не победную сцену, а поле битвы, усеянное мёртвыми и страшно изуродованными телами, корчившимися в крови. Не было больше гренадеров, с которыми пруссаки надеялись восторжествовать, армия Цитена была далеко, судьба её была неизвестна, и враг стоял непоколебимо за своими смертоносными орудиями. < ...>
А вот авторское примечание к месту, обозначенному звёздочкой:
Пусть читатель снисходительно отнесется к этому, быть может, слишком яркому описанию. Это не пылкая фантазия, разгоряченная чтениями или услышанными рассказами, но изображение предметов, которые видел сам автор, и ощущений, которые он испытал. Он лично присутствовал в этом сражении, находясь в первом батальоне полка Форкада, шедшего в армии короля во главе первой колонны против неприятеля. Другой батальон был в армии Цитена. Здесь имелась половина первой линии, которая, подобно всей армии, была разделена на две равные части. Один этот полк потерял в этом убийственном сражении убитыми, ранеными и пропавшими 800 человек. Он насчитывал 26 убитых и раненых офицеров; между последними оказался и автор.
Для полноты картины приведу и комментарий научного редактора:
Сражение на этой части поля битвы можно охарактеризовать как неудачную и неуклюжую попытку Фридриха разгромить австрийцев, бросая свои постепенно подходившие войска, эшелон за эшелоном, по одной и той же дороге на одну и ту же сильно укрепленную позицию (Даун укрепил подходы к своему лагерю с тыла не хуже, чем с фронта). Всё дело в том, что движение королевских войск задержалось, и лишь после полудня авангард пруссаков вышел на открытое место, находившееся близ Нейдена. Фридрих решил, что у него нет времени совершать марш далее влево и нащупывать фланг расположения австрийских войск в лощинах близ местечка Цинны; чтобы не оставить без поддержки Цитена, который, по его мнению, уже вступил в бой, Фридрих и начал свои самоубийственные атаки.
Ну, а каким образом прусский король оказался победителем даже и в этом удивительном сражении, рассказывать не буду. Долой спойлеры! )
Наиболее интересные отступления автора от чисто военной тематики: о порче монеты (с. 332—334); о роли купца Гоцковского в период оккупации русско-австрийскими войсками Берлина (с. 298—309); о немецкой культуре времён Семилетней войны (с. 363—367); и, наконец, рассуждение (с. 380—381) о поразительном сходстве судеб двух крупнейших австрийских военачальников XVIII века — Евгения Савойского (1663—1736) и Лаудона (1717—1790). Любопытно, что старик Лаудон, генералиссимус в отставке, был ещё жив, когда вышла из печати книга Архенгольца; интересно, успел ли он её прочитать.
С именем Лаудона связано и моё личное маленькое открытие, сделанное при чтении этой книги. Раньше я никак не мог понять, почему великая императрица — наша Екатерина II, а не её старшая современница, Мария-Терезия Габсбург. А теперь понял! Прочитав рассказ Архенгольца о немилости, постигшей Лаудона... после самой блистательной его победы за всю затянувшуюся войну (взятие Швейдница).
Преступление его состояло в том, что он взял столь важный город без спроса и без разрешения на то придворного военного совета в Вене, следовательно — и без ведома императрицы; формальность эта, в связи с необходимой при этом отсрочкой, уничтожила бы наверное всё предприятие.
Всё вышесказанное, конечно, к чести автора, но рекомендовать его книгу могу только любителям военной истории (и даже более узко: только фанатам военной истории Нового времени). Основное содержание книги слишком уж специфическое, и большинству людей она покажется занудной. Я и сам-то взялся её читать лишь «по инерции», вслед за апологетической биографией Фридриха Великого (см. предыдущую рецензию). Но высшего балла, по совокупности достоинств, «История» Архенгольца вполне достойна.
