На репетиции первой оперы Сергея Рахманинова "Алеко" к двадцатилетнему, еще никому не известному, автору подошел Чайковский и смущенно спросил:
- Я только что закончил двухактную оперу "Иоланта", которая недостаточно длинна, чтобы занять целый вечер. Вы не будете возражать, если она будет исполняться вместе с вашей оперой?
Потрясенный и счастливый Рахманинов не смог ответить и молчал, будто воды в рот набрал.
- Но если вы против... - начал Чайковский, не зная, как истолковать молчание молодого композитора.
- Он просто потерял дар речи, Петр Ильич, - подсказал кто-то.
Рахманинов в подтверждение усиленно закивал головой.
- Но я так и не понял, - засмеялся Чайковский, - против вы или нет. Если не можете говорить, то хоть подмигните... Рахманинов так и сделал.
- Благодарю вас, кокетливый молодой человек, за оказанную мне честь, - совсем развеселился Петр Ильич.
Периоды творческих сомнений у Рахманинова случались обычно не после провалов, а наоборот, после особенно удачных концертов, и переживал он их мучительно.
Однажды, закончив выступление под бурный восторг публики, Рахманинов заперся в гримерке и долго никому не открывал. Когда дверь наконец-то отворилась, он никому не дал сказать и слова:
- Не говорите, ничего не говорите... Я сам знаю, что я не музыкант, а сапожник!..
На репетиции первой оперы Сергея Рахманинова "Алеко" к двадцатилетнему, еще никому не известному, автору подошел Чайковский и смущенно спросил:
- Я только что закончил двухактную оперу "Иоланта", которая недостаточно длинна,… Развернуть
Известный пианист Иосиф Гофман написал Рахманинову восторженное письмо, где были такие строки: "Мой дорогой Премьер! Под "Премьером" я разумею: первый из пианистов..."
Рахманинов тут же отозвался: "Дорогой Гофман, существует такой рассказ: Некогда в Париже жило много портных. Когда одному из них удалось снять лавку на улице, где не было ни одного портного, он написал на своей вывеске: "Лучший портной в Париже". Другой портной, открывший лавку на той же самой улице, уже вынужден был написать на вывеске: "Лучший портной на всем свете". Но что оставалось делать третьему портному, арендовавшему лавку между двумя первыми? Он написал скромно:"Лучший портной на этой улице". Ваша скромность дает вам полное право на этот титул: "Вы лучший на этой улице"".
Ветка комментариев
Известный пианист Иосиф Гофман написал Рахманинову восторженное письмо, где были такие строки: "Мой дорогой Премьер! Под "Премьером" я разумею: первый из пианистов..."
Рахманинов тут же отозвался: "Дорогой Гофман, существует такой рассказ: Некогда в Париже жило много портных. Когда одному из них удалось снять лавку на улице, где не было ни одного портного, он написал на своей вывеске: "Лучший портной в Париже". Другой портной, открывший лавку на той же самой улице, уже вынужден был написать на вывеске: "Лучший портной на всем свете". Но что оставалось делать третьему портному, арендовавшему лавку между двумя первыми? Он написал скромно:"Лучший портной на этой улице". Ваша скромность дает вам полное право на этот титул: "Вы лучший на этой улице"".