Больше рецензий
Эксперт
ни разу не эксперт
31 марта 2017 г. 17:09
4K
4 Лишенные дара бытия
РецензияНадо лишь помнить:
От вас—от меня—
Могут взять они—малость—
Дар бытия.»
Эмили Дикинсон
Вы замечали, что избитая фраза о том, как «встретились два одиночества» содержит в себе задачку по душевной арифметике?
Одиночество + одиночество = ? Два одиночества? Одно большое одиночество? Новая сущность, возникающая при преодолении одиночества? Трагедия? Комедия? Жизнь?
Да и вообще, что такое это пресловутое одиночество? Тяжкий крест? Судьба? Независимость? Свобода? Какой ставить знак – плюс или минус?
Владимир Маканин приглашает читателя поразмышлять над этими вопросами, даже если ответы заранее кажутся очевидными. Текст заставляет не только вживаться в историю, но и погружаться в свои собственные душевные омуты.
Действие начинается с места в карьер: мы оказываемся в подвале, где «происходило вроде бы нечто общественное», куда буквально с улицы врывается нахальный и решительный молодой инженер Константин Даев, и просто невозможно не проникнуться симпатией к случайно оказавшемуся среди всей этой суеты интеллигентному, мягкому и немного грустному человеку средних лет Геннадию Павловичу. Всё смешивается в этом странном месте – скульптуры и натурщицы, ценители искусства и случайные тусовщики, «хищник» Даев уже выследил молодую и красивую «жертву», и наш скромный герой уже взят в оборот как одинокий владелец свободной квартиры…
Тот же город. То же время. Привлекательная строго и со вкусом одетая стройная женщина лет сорока идет по улице вся в слезах. Её, способного и ответственного работника НИИ только что грубо и несправедливо отчитал молодой хамоватый начальник. А всё из-за её принципиальности и несгибаемости. Нинель Николаевна одинока и ей абсолютно не к кому обратиться за моральной поддержкой. Неожиданно она встречает бывшего одноклассника, который, вроде бы, и готов выслушать и понять, но все мы знаем о способах «сочувствия», которые используют мужчины по отношению к красивым одиноким женщинам…
Один и одна. Образованные, глубоко порядочные, с юности увлеченные прекрасным – поэзией, театром, искусством, книгами, ставящие высокие идеи и принципы превыше материальных благ. Типичные «шестидесятники», одним словом. Но за окном уже давно 80-е, и они оба – просто чудаки, сидящие в разных углах двух разных НИИ, застывшие в идейно-нравственной атмосфере своей молодости, словно мухи в янтаре. Красивые, но неживые. Отчаянно одинокие.
Кроме похожей судьбы Геннадия Павловича и Нинель Николаевну объединяет еще и долгое знакомство с Игорем Петровичем, рассказчиком, от имени которого ведется повествование. Кажется, что он единственный человек, регулярно навещающий обоих «одиночек» отчасти из жалости, отчасти из почти энтомологического любопытства к их образу жизни и мыслей. Ведь у него-то и без них множество дел, жизнь вроде бы «сложилась» - жена, дочка, писательская карьера.
Раз за разом Игорь выслушивает долгие монологи Геннадия и Нинели, полные горечи, разочарования, разгромной критики «молодого поколения» - приземленного и практичного, самоповторов и сожалений о былом. Яркие, активные и подающие надежды в юности, оба «выброшены с корабля современности» и быстро забыты прежним окружением.
Повесть практически бессюжетна, более того, и хронология событий нередко нарушается. Герой даже может умереть, а потом вновь и вновь появляться в разных эпизодах. Ощущается, что автору интересны не столько события и динамика, сколько внимательное изучение своеобразных типов личностей двух главных героев сквозь призму взгляда персонажа-рассказчика.
И как-то совершенно внезапно накрывает осознание того, что дело вовсе не во времени, не в предательстве обществом идеалов шестидесятников и не в каком-то особенном окружении прекраснодушных Героев (именно с большой буквы) зловредными мелкими «приспособленцами», а, собственно, в самих героях. А.М. Горький задолго до 80-х годов 20-го века писал о похожих людях:
«…несчастным трудно сознаться, что они не умеют жить, и вот они говорят, кричат. И всё - мимо, всё не о себе, а о любви к народу, в которую никто и не верит.»
Приходит в голову мысль, одновременно простая и жестокая: герои несчастны просто потому, что не умеют быть счастливыми. И повесть Владимира Маканина вовсе не о «развенчании шестидесятников», а об обычных городских невротиках, которые одиноки исключительно из-за своих психологических проблем. И когда я пишу «одиноки», то я имею в виду не только отсутствие у них мужей/жен/любовников/детей, а банальнейшее неумение налаживать и поддерживать живые связи с людьми и отчуждение от самих себя и своих настоящих потребностей.
Конечно же, автор руками Игоря Петровича в какой-то момент знакомит главных героев. И, конечно же, ничего у них не складывается. Наш неудавшийся «сват» сетует:
«Случилось самое простое и самое худшее: они так и не узнали друг друга.»
Но, по-моему, все и проще и трагичнее: они за всю жизнь так и не узнали самих себя. В юности – бросились в активность, борьбу «за все хорошее против всего плохого», чтить «обычные дни» ни пламенному Гене Голощекову, ни яростной Нине-Нинели и в голову бы не пришло. Но жизнь взяла своё. Гена уже давно превратился в Геннадия Павловича с седой щетиной, а все – Голощеков, пожилой юнец, ностальгирующий о временах, когда за ним стайкой ходили молоденькие поклонницы его таланта. Нина-Нинель, сочетающая в себе гордость грузинской княжны с отвагой и бескорыстием женщины, достойной того, чтобы быть названной в честь вождя мирового пролетариата, потихоньку превращается в мелочную мымру – грозу конторских курильщиков и прочих нарушителей ПВТР.
И, нет, дело не в возрасте, не в усталости и не в апатии, охватившей героев. И в молодости не от хорошей жизни люди становятся активистами. Скорее – для хорошей жизни. Хорошей для себя или для других, не так уж и важно. Важнее другое – само умение жить, чувствование живой жизни, способность к упоению и наслаждению жизнью, талант по-настоящему открываться. Дар бытия, которым была щедро наделена «отшельница» Эмили Дикинсон. Будь герои наделены этим даром, они могли бы сказать другу:
Я - Никто. А ты — ты кто?
Может быть—тоже—Никто?
Тогда нас двое.
Благодарю замечательных readernumbertwo , Deny и dejne !
Ветка комментариев
У меня есть к Маканину одна претензия, не стала в рецензии писать, но тут напишу: он как будто специально останавливается в шаге от по-настоящему хорошего психологического портрета. Ну, или его больше интересуют некие "социальные типы", чем конкретные индивидуальности. Вот так и любовь к книгам у Геннадия Павловича. Ни разу не сказано, к каким книгам, авторам и пр., никогда он речь о конкретных книгах не заводил и все такое. А вот про ЛЛ и интернет для герое я тоже думала, и мне кажется, что это наполнило бы их жизнь. Уж, по крайней мере, с Даевым и им подобными не связывались бы.)
Я там кожей чувствовала желание убивать даевых с особой жестокостью.) А вообще, да, Даев - шикарен как тип, думаю, "даевщиной" можно целое явление назвать. Вроде обломовщины, только в разы противнее.
Полностью согласен, надо вводить термин в обиход:) По авторам - разок упомянут Сартр - как он его читает и тут же синхронно переводит. Неплохо!
Вот, это очень интересно. Думаю, целый определенный пласт людей мог не находить никакого выхода в отсутствии соц. сетей... Или все еж некорректно ставить так вопрос, пока еще не было условий для существования соц.сетей? Трудно сказать.
В связи с этим вопрос, а чем вообще занимался Г.П. в своем НИИ?)
У героев были другие возможности для знакомства с людьми и общения(так, и безо всяких сетей они оба знали Чичиусова/Чемиусова и пр.), другое дело, что герои обладают талантом портить (не завязывать) отношения. Соц. сети просто дали бы возможность чаще это делать)))
Читал Сартра!
Вот и у меня такое подозрение. А все-таки думаю, и раньше были такие люди, которым в реале всегда была тяжело общаться, - думаю, они отводили душу в письмах:)
Тогда всё понятно с его карьерой.)))
Кафка, к примеру.)
Кстати, вот в этой теме в комментариях засветился любопытный персонаж (книголюб и мизантроп): https://www.livelib.ru/blog/post/23754-shortlist-premii-livelib
Что скажешь?)))
И вправду любопытный персонаж, но желание проблеваться у товарища явно доминирует над всеми прочими:) А тот, кто хочет проблеваться, всегда найдет повод - по поводу чего проблеваться. Собственно, у меня один вопрос к товарищу. Вот он говорит:
Хотелось бы спросить: а вообще какая-о коммуникация вам интересна? Но он в принципе и отвечает, что нет, и что книги любит больше людей. Сам по себе это феномен любопытный, но все же мне кажется, что книги тут тогда и не при чем, а на первое место выходит замкнутость сама по себе.
Мне показалось, у что тов. мизапнтропа есть что-то общее с героями Маканина – одновременно и ругать всех за пошлость/глупость и пр. и ощущать не вполне осознаваемую потребность в коммуникации. Получается замкнутый круг – коммуникация/разочарование/злость на самого себя и/или отчаяние.
Потому что в другом случае (если человек реально любит книги больше, чем людей), то он спокойненько сидит себе и общается с книгами в своё удовольствие.)
Да, это тезис с подковыркой: любить книги больше, чем людей, - ведет это к самодостаточной изоляции, или нет? Потому что чем-то поделиться (по мотивам прочитанного) всегда удается лишь отчасти. Всегда слишком чем-то. Но при этом, я не вижу, почему замыкание в книжном пространстве должно с необходимостью вести к полному замыканию, - это раз, и, два - портить характер. Тут уже какие-то другие факторы работают. Но вот насколько и каким образом все-таки книги погружают в свой мир - это вопрос. Иногда кажется, что действительно кроме чтения никого и ничего не надо (во всяком случае пока читаешь). Тут пока у меня не все в голове сходится... Но я то всегда за коммуникацию:)
По мне, так не ведет. Любовь (к книгами или к людям, не важно) всегда требует выхода, это избыточность, желание поделиться и т.п., поэтому человек, по-настоящему любящий книги, думаю, обязательно как-то эту любовь «конвертирует» во что-то созидательное – занимается исследованиями, критикой, издает/продает книги, популяризирует, переплетает, в конце концов.) А если же человек просто «с головой» уходит в книги, так как не хочет (читай – не умеет) взаимодействовать с людьми, то это уже не про любовь, а про другое.)
И это всё вне зависимости от того, что «мысль изреченная есть ложь» и всякого такого подобного. Потому что я тоже за коммуникацию (хоть и тот еще бирюк). )))
Да, с этим я полностью согласен. При этом сам акт чтения остается во многом загадочным:)
В том-то вся и штука, что если потребность в общении не находит или не находит уловлетворительного выхода в реале, то это еще не значит, что ее у человека нет:)
Акт чтения, имхо, скорее многозначный, чем загадочный (акт познания, акт эскапизма, ну и т.д.) :)
Я вообще не верю в людей, не имеющих потребности в общении.)
Раз не загадочный тогда говори, в чем его суть:) Я бы сказал, что смысл чтения художественной книги в том, чтобы пережить нечто не совсем выдуманное как нечто абсолютно действительное. Довольно загадочный процесс (ну или многозначный). А смысл чтения философской книги в том, чтобы ... вот этого я даже и не скажу:)
Даже и не имеющие потребности в общении, ка видно из примера с вышеприведенным товарищем, тем не менее, вдруг не выдерживают и идут лаяться в комменты:)
Суть – в попытке наделить какой-то отрезок жизни смыслом.)
Над этим подумаю. В детстве-юности так оно и было по ощущениям, а сейчас как-то по-другому...
Вот, интересно, как... Но ты ведь не любишь определения:)
Я их - нет, а они меня - да)
Из книги "Мудрость психопатов"
Спасибо за цитату, как раз в тему. Да, чтение становится подлинно чтением только когда начинает переживаться совершенно как реальность. Как только история становится "условной" (выдумкой), интерес к книге сразу падает, читать не хочется. Нет смысла читать о том, чего "в реальности" не происходит.
Едва ли соглашусь...
Тут первый большой вопрос в чьей реальности. Реальности читателя, реальности его социума, общечеловеческой реальности, гротескном мире созданном талантом писателя?
Второй вопрос в том насколько мы как читатели способны вообще судить о реалиях внутреннего мира другого человека?
Разумеется, я имею в виду ту реальность, которую создает автор и в которую погружается читатель.
Насколько мы, как читатели, можем судить? Это вопрос о том, насколько мы вообще можем судить о чем либо, в том числе и о читаемом. Насколько-то можем, кто лучше, кто хуже, кто лучше о чем-то одном, кто - о чем-то другом. Но мочь - можем.
Да, не тоже очень важно, чтобы реальность мира, создаваемая автором, была для меня представима и непротиворечива. Любые нестыковки могут быть весомым поводом бросить книгу.