5 Далёко, далёко, в волшебственном Крае Ветров...

Дорвался Мартын до мыла. Дорвался Зой до сказки о тонких-звонких-идеальных, снабжённых дополнительными конечностями, эльфийскими ушами, скелетами в шкафах (в буквальном смысле) и устраш-шающе тёмным прошлым.
Но сперва о мире, в котором эти тонкие-звонкие обитают.
Вселенная "Края Ветров" очень необычна, одновременно чужой и родной кажется читателю. Если кто читал Хроники Амбера, аналогию поймёт - это как отражение или тень нашего мира - вроде бы ничего вусмерть экзотического в менталитете и обстановке нет, вроде бы простой приморский городок, напоминающий припавшую пылью волшебства Одессу, вроде бы на первый взгляд всё такое привычное и знакомое, даже имена русские мелькают... Ан нет.

Во-первых, об отношении к магии в этом мире. Обычные люди о чудесах то ли забыли, то ли хорошенько оберегаемы от них магической службой безопасности, то ли предпочитают умалчивать о волшебстве, как о чём-то постыдном и непристойном. Для юных магов же здесь устроены специальные академии, в которых так и представляются старенькие профессора, ворчащие на тему того, что магия нынче уже не та. Выпустившуюся молодёжь распределяют по гильдиям - элементалисты, некроманты, чтецы, целители, поглощающие. Отказ от вступления в гильдию, мягко говоря, не приветствуется, а чтец без поддержки собратьев и вовсе имеет весьма хлипкий шанс сохранить душевное здоровье.

Во-вторых, ретроспектива иногда отсылает нас к весьма значимому для этого мира событию, загадочной и ужасной Войне Причин, которая закончилась около тридцати лет назад на момент проистечения основной сюжетной линии. В романе о войне говорят вскользь и как бы нехотя, но, очевидно, по масштабам это бедствие было равнозначно Второй Мировой, только с участием магов. После этого трагического события, в результате не буду спойлерить, чьего вмешательства изменилась для колдунов сама суть их рабочей субстанции и значительно урезались возможности.

В третьих, помимо людей, обычных животных и классических оборотней-вампиров, в этом мире обитают русалки, тролли (охотно скрещиваются с псами и котами), лешие и домовые, все тише воды и ниже травы после упомянутой Войны, а последние и вовсе занимают чиновничьи должности. Неплохо устроились хранители домашнего очага... Особо выделяется потомство гулящих троллей, аши и ары, внешне они могут не отличаться от обычных котов и собак, зато разумней иного человека и умеют говорить. А ещё маг может скрестить себя или других с какой-то живностью, изменив тем самым свою ДНК.

И, наконец, структура самого мира. Это крепкая спайка триады миров, вернее, три слоя одной и той же реальности. Мир обыкновенный, стандартный, доступный всем и каждому. Изнанка - изнанка и есть, с нитями судьбы, сутью вещей, пульсирующим средоточием волшебства. Поприще работы судьбоплётов. Ранее видеть её могли талантливые маги, теперь это очень редкий дар. И то, о чём читал я взахлёб, - мир сновидений. Морок. Удивительное, фантасмагорическое, сюрреалистичное, зыбкое и вечно изменяющееся место. Сны здесь снятся не только людям и животным, но и неживым предметам, в том числе - созданным человеком, и я усмотрел здесь параллель с японским верованием в духи вещей, ками, иначе откуда бы взялись сны?.. Вопреки канонам многих ужастиков, умеревший во сне в реальности не умирает, только просыпается, но вот если границу Морока переступит живой, бодрствующий человек - помирать в этой пугающе прекрасном мире ему крайне не рекомендуется.

Теперь о тонких-звонких. Они - самая харизматичная, самая запоминающаяся часть произведения. Здесь нет ни одного характерного для обычного фентези образа. Вас встретит стеснительный рыжий конформист, который вообще-то машина для убийств, но безумно любит сладкое и вязание; вас ощупает липким взглядом неформального вида некромант, патетичное, гротескной красотой прекрасное создание, мечта фетишиста и страшный сон арахнофоба; тёплой ладонью стряхнёт с висков головную противную боль индифферентный ко всему внешне, но очень светлый и добрый врачеватель душ и тел.

Вообще, вывел для себя аксиому - чем мелодичнее имена героев "Некроманса", тем сильнее будет моя к ним симпатия. Вслушайтесь только: Мйар Вирамайна, Камориль Тар-Йер, Эль-Марко, Варамира... "Имя твоё - птица в руке, имя твоё - льдинка на языке".

Книга эта всё-таки преимущественно для дамской аудитории. Героев хлебом не корми - дай пострадать, забившись в угол (иногда в буквальном смысле), посочинять стихи и песни, поразмышлять о чувствах и перетереть друг с другом на извечные темы. Плюс ко всему, сцены гомоэротики и гоморомантики могут кого-то возмутить и заставить бегать по квартире с пригоранием заднего привода и воплями: "Гомосеки! Дети же читают!!111". Вот только нет там ни анатомически подробных описаний, ни вульгарности, описано всё на редкость чисто и цензурно. К последней, очень наивной сцене даже придираться не хочется, настолько радуешься за главных героев, и за некоторых особенно исстрадавшихся, коим наконец-то перепало. Для читателей, что взялись за книгу не ради любовной линии, тоже припасено немало плюшек: здесь хоть отбавляй хорошо прописанных боевых сцен, резких сюжетных поворотов, криповатых немного гибридов и перевоплощений (призма Арахны, дай мне силу...), и обаятельных мадам на любой вкус. Злодеи здесь себя таковыми не осознают, и невольно в восприятии читателя стирается условная граница между добром и злом. Ну как ненавидеть условного антагониста, когда он действует в согласии с собственной природой и иного выбора просто не имеет? Или столь же условному протагонисту сочувствовать, который алчет могущества и одержим местью, не ведая жалости?

Когда отвлекаешься и отмираешь, пытаясь отдышаться от первого впечатления, остаётся от книги призрачное, солоновато-медовое послевкусие. Его почти не замечаешь, пока вливаешь в себя "Некроманс" глоток за глотком. Оно сплетается из любви к морю и просоленному воздуху, из перманентно слетающих с губ героев смешинок, из любовно-трепетных пейзажных описаний и свойской, располагающей к себе манеры звучания текста. За метафорами не теряется суть и картинке, встающей перед глазами, веришь всегда, будь то Камориль, поедающий пряное сало, или синеющие губы Мйара, раскрывающиеся в слабом дыхании.

Это было здорово. Местами тоскливо, местами страшно до мурашек, местами весело и улыбчиво. Эта книга умеет то, чего не умеют многие другие - становиться родной.

И как же хорошо, что нагнетаемая мрачность, набухающее отчаяние разродились светлой, солнечной, доброй концовкой. Вопреки всему.

Hey Jude, don't make it bad.
Take a sad song and make it better.
Remember to let her into your heart,
Then you can start to make it better.