1

У меня очень осторожное отношение к книгам о войне. Я выросла на них. Собственно, большинство книг, входивших в понятие "современная советская литература", которую я изучала в школе, состояла из книг про войну, не считая, может быть, "Поднятой целины". Я столько написала сочинений на эту тему, столько фильмов посмотрела, столько передумала, что позднее стала избегать этой темы. Автору, пишущему на эту тему, очень трудно найти правильную интонацию, не опуститься до штампов, сентиментальности и элементарному выжиманию слез из читателя. И особенно трудно это сделать автору, который сам не воевал. На мой взгляд, удачно это получилось только у Высоцкого, который никогда и ни в чем не фальшивил.
Эту книгу я ждала в библиотеке 3 месяца!!!!!! Я стояла в очереди за изданием на СД, потому что очередь на обычную, бумажную книгу растянулась почти на год. И поэтому я решила во что бы то ни стало ее дочитать и написать о ней тут.
Во-первых, ну ясно, потому что 3 месяца - это внушительно. Это значит, что книгу сейчас читает огромное количество людей. Значит, чем-то она зацепила. Вопрос - чем. 50 оттенков серого тоже зацепили.
Во-вторых, потому что прочла положительные отзывы здесь, на этом сайте.
В-третьих, потому что мне роман категорически не понравился. И я долго боролась с собой и пыталась разобраться, в чем же дело, почему я вдруг так сильно против течения иду.
Я имею тенденцию, когда читаю или слушаю, запоминать всякие мелкие детали, подробности. И если они "царапают" мое сознание, не укладываются в голове по какой-любо причене, я не могу их забыть.
Вот, например, фильм Сталкер. Я его очень люблю. Но в конце, когда Сталкер возвращается домой, жена укладывает кго в постель прямо в одежде. А я видела и помню, где он в этой одежде валялся, и это меня прямо сильно задевает. Такая грязная постель у них должна быть - не отстирать.
Вот и тут. Внимание ! Дальше - спойлеры!
Сначала меня царапнуло описание побега папы со слепой дочкой из Парижа в начале его оккупации. Этому описанию было очень трудно поверить, если знать немножко Париж и его окрестности. Потом (по-моему) была совершенно убийственная фраза про то, как Вернер боится, что у него в немецком французский акцент. Потому что директриса его приюта из Альзаса и знает французский. Но ведь она, хоть и из Альзаса, немка, значит, французский у нее второй язык (или еще один первый) и акцента быть не должно, а уж у ее воспитанников, родившихся и выросших в Германии, никакого акцента и подавно быть не может.
Когда Вернер с сестрой слушают по радио лекции Профессора (стиль этих лекций - отдельный разговор, "поэтическое" изложение научных фактов я вообще презираю, потому что понятнее от этого они не становятся), то тут вообще все становится сильно запутанным. Во-первых, профессор говорит по-французски. Говорит о достаточно серьезных вещах. Неужели Вернер и его сестра в сиротском приюте в шахтерском городке в Германии так хорошо знали французский, чтобы не только все понимать, но и восхищаться этими лекциями?
Дальше - больше. Друг Вернера по школе, Фредрик, который любит птиц. Что он там делает, в этой милитаризированной школе? Да еще без очков? Он ведь плохо видит (у автора, по-моему, какой-то пунктик насчет плохого зрения, типа, если плохо видит или не видит вовсе - зрит в корень и хороший человек). Любящие и могущественные родители Фредрика отправили его в эту школу? Зачем? А он поехал? Как он без очков делает уроки или пишет письма домой (а он, по словам автора, пишет)?
Когда Вернер спрашивает его, почему он не уйдет из этой школы, где его травят, он мудро (не по годам!!!!) отвечает, что "мы не принадлежим себе" в этой жизни. Тогда почему он в школе упорно отказывается приспосабливаться и все время бросает вызов? Он что, "пострадать" хочет по Достоевскому или автору нужно, чтобы он "пострадал", чтобы нужного эффекта от нас, читателей, добиться?
Такие мелочи, как консервирование персиков абсолютно невозможное в том виде, как оно описано в книге, в Сен-Мало перед войной, уже не считаются.
Добил же меня Фон Румпель. Он как-то сильно подозрительно напоминает одного из героев фильма Тарантино Inglorious Basterds. Тарантино славится тем, что берет типичные характеры из своих любимых фильмов и лепит из них такой собирательный немного пародийный персонаж, заведомо вторичный. В данном же случае, если я права, и автор отталкивался от персонажа Тарантино, изображая такого типичного бессердечного фашиста, то получается уже не вторичность, а, кто тут математику знает, четвертичность? Вторичность в квадрате?
Вообще, для книги о незрячей девочке, этот роман написан очень кинематографично. Каждый маленький эпизод - это такая сценка (обычно - статичная, состоящая в основном из описаний). И они разорваны и смонтированы не по порядку, что в какой-то момент тоже меня начало раздражать. Потому что действие все время прерывается. Оно вообще все время стопорится, потому что не успеет герой\героиня сделать шаг, как уже идет описание - или того, что они видят, слышат, осязают, или того, о чем они думают.
Я понимаю, что действие прерывается на самом интересном месте, чтобы читателю хотелось дальше читать. Но тебя отсылают на 4 года назад. И неизвестно, когда же мы опять вернемся туда, в опасный для жизни героев момент. Я устаю от такого приема в большом количестве. Хочется начать возмущаться и громко жаловаться мирозданию - как в застрявшем посреди подземного туннеля поезде - ну когда же, когда же мы, наконец, двинемся дальше?
Больше всего не понравилась в романе его интонация. Это такой, как теперь говорят, "девочковый" роман. На мой вкус слишком приторно, сентиментально и временами просто фальшиво.
О, и Жюля Верна я не люблю. Он пытался популяризировать науку и в запале кучу всего переврал и исказил. Но это уже a propos - просто вопрос личных пристрастий.
Так что вот. Я высказалась. Можете бросать в меня камни.
Но я все равно считаю, что если взять трагическую тему, добавить туда увечных персонажей, то в результате не обязательно получится шедевр.
И этого романа я ждала 3 месяца!!!!!!