4

В детстве мне хотелось быть журналистом. Освещать события, говорить правду, влиять на действительность, менять ее к лучшему. Представляете, расскажешь о какой-нибудь проблеме, мир о ней узнает, примет меры, устранит несправедливость.

Но юность пришлась на девяностые, мир пестрел горячими точками, в том числе и по соседству, в журналистах недостатка не было, как и шокирующей информации. Но ничего не менялось в связи с этим, никаких ЧипэндДейлов, спешащих на помощь, нуждающимся никогда не встречались.

Тогда же, смотрела я как-то новости, а там про наводнение. Пожилая женщина, каким-то образом забралась на дерево, находилась на нем, видимо, долго, тянет руки к вертолету, из проема которого ведется съемка, "спасите, спасите"-кричит... Но вертолет не по этой части. Он делает репортаж, он не спасает. Журналисты покажут всему миру искреннюю красоту отчаяния. Тысячи людей увидят эту красоту. Разве можно сопоставить жизнь какой-то женщины и насыщение любопытства тысяч людей вкупе с тщеславием, профессиональным удовлетворением героев-репортеров?

Говорят, что человек нуждается в ужасе так же как в свете, прикосновениях, питании, покое. Поэтому при отсутствии войн - пользуются спросом экстремальные виды спорта, триллеры, хорроры в новостях, искусстве, кино и литературе.

Артуро Перес Реверте развил теорию дальше. Он исследует почему, зачем и в какую цену это обходится человечеству. Если хотите покопаться в истоках человеческой избранности, его отличительной черте от других живых существ, а именно в жестокости и более того, удовольствии ее созерцать, то здесь целая диссертация о мотивах и разновидностях...

Только диссертации пишутся сухим научным языком, а здесь сентиментальным, смакующим и вкрадчивым, с прицелом на художественную эстетику. Обличает он не только современную журналистику, но и великих художников рисующих войну. Баталистов.

Их сложно в чем-либо обвинить. Их работы - эталон, искусство, которое вне времени и осуждения. И даже вне сомнений. Другое дело - главные герои, мы запросто могли бы быть ими по человеческому родству.

Никто из нас не застрахован от вероятности оказаться в эпицентре военных событий по простой принадлежности к местности или этносу. Это страшно и дальше я рассуждать не хочу. Достаточно истории и рассуждений Иво Марковича, одного из героев.

Редкий человек не фотографирует сегодня, не выкладывает свои фото на различных ресурсах. Необычный ракурс, необычный свет, необычные события и дальше, дальше... Где сказать "стоп"? Кому? Себе? Зачем?... В результате: насилие, жестокость обретает вечность, эстетику, славу, а значит дополнительный источник дохода и вдохновения. Еще один главный герой, профессиональный фоторепортер. В какой момент он поймет, что ничем не лучше жестоких убийц? И что его работа по производству жестокой эстетики ничем не лучше производства оружия? И что она так же порождает последствия, что она совершенно игнорирует принцип "не навреди"? Понял ли все это главный герой этой книги? Не знаю...

Ну и наконец - третий герой. Муза. Женщина. Что она там, на всех тех войнах забыла? За что она боролась? За свой дом, семью, детей, привычный мир? За идею? Может быть, она хотела заработать денег? Нет. За зрелища... Вот когда говорят про рафинированных героинь книг - богатая, пустая, бесцельная, пустозвонка, мне всегда хочется спросить: а какой ей еще быть? Что ей еще осталось? Пусть лучше будет такой или пусть лучше пьет и курит, чем будет такой одухотворенной, прекрасной, несвоевременно рожденной, чем как наша несчастная главная героиня, которой стало мало удовольствия и смысла от дольчевиты, лучше бы она отслеживала миланские модные коллекции...чем вдохновляла на жестокости и набиралась сомнительной мудрости.

Но что мне непонятно, так это то, что автор восхищается ей. Она - "его типаж" женщины - образованной, разбирающейся в искусстве, родовитой, гордой и пресытившейся благополучием, протестующей в нем. И она - муза человека, который не в состоянии не то что сочувствовать, раскаиваться, сожалеть о зле, а даже его заметить вне хорошего плана для фотосъемки.

Зачем Реверте ее сюда впутал? Не понимаю... Так же как смакование жестокости. И смакование смакования жестокости. У меня не сошлось. Хотя сама идея поговорить о природе жестокости полезна и вопросы, на мой взгляд, заданы правильно.