4 Крессида Коуэлл – «Как приручить дракона»

Рядом с викингами живут драконы, всех, так сказать, видов, размеров и сортов. Юные викинги обязаны раздобыть себе дракона: они пробираются в некую пещеру и утаскивают молоденьких дракончиков во время зимней спячки. Затем драконов дрессируют. Для этого есть специальная тематическая книга, героически украденная одним племенем из библиотеки другого и состоящая из единственной фразы: «Орите на него!». Дракон должен более-менее слушаться хозяина, исполнять простейшие команды и рыбачить по приказу. В день испытания потенциальные члены племени (только юноши, девушек, видимо, зачисляют в племя автоматом или считают чем-то вроде движимого имущества, которому априори не надо подтверждать гражданство) демонстрируют свои навыки обращения с драконом и навыки дракона в послушании и рыболовстве. Не прошедший испытания: от неудачи в краже дракончика из пещеры до неспособности его толком выдрессировать – изгоняется из племени.
Иккинг – сын вождя, взрослые ждут от него подвигов, удальства и реализации лидерских качеств, но сверстники считают (и небезосновательно) Иккинга слабаком. Тема детского буллинга в почти первобытных условиях колосится здесь во всей красе.
Есть ещё один нюанс: Иккинг умеет разговаривать по-драконьи, поэтому своего дракончика он воспитывает не традиционным диким криком, а несколько по-другому. Правда,говорить по-драконьи викингам запрещено (то есть, теоретически каждый из них вполне мог бы). Логики тут нет, равно как и в том, что драконы, являясь высокоразумными существами, имеющими свой язык и способными на нем осмысленно общаться как внутри вида, так и с людьми, полностью подчиняются неотесанным варварам, которые общаются с ними исключительно криком (впрочем, они в большинстве случаев и между собой так общаются тоже), короткими командами и заставляют работать на себя за объедки. Какой-то стокгольмский синдром.
Мир тут вообще очень странный, функционировать вне книжного пространства он бы не смог однозначно (а я не люблю такие умозрительные штуки, хоть какая-то реалистичность должна иметь место быть): здесь во главе угла стоит героическое преодоление всяких трудностей, зачастую просто преодоление ради преодоления. Викинги голодают и мерзнут, но не пашут, не сеют и не топят очагов, ибо невместно героям работать и облегчать свою жизнь («негоже лилим прясть», ага). При этом у них есть реклама, публичная библиотека и народные гулянья, включая конкурс на самого уродливого младенца. Ну да, еще они изгоняют недостойных на верную смерть и очень не любят тех, кто хоть чуточку умнее. Невежество у них возведено в ранг добродетели.
Я понимаю, что это гротеск, но какой-то он... слишком гротескный. Имена у героев тоже прелестны – как вам Сопляк, Кабанчик, Старый Сморчок, Брехун Крикливый или Мятый-Косматый Библиотекарь?
Кстати, я долго не могла понять, что меня отдельно цепляет в структуре текста, а потом ка-ак поняла: здесь через слово – с заглавной буквы, а иногда и не через слово.
Конечно, мораль и смысл можно вычленить и из этой истории. Или даже не пытаться, ограничившись тем, что книга короткая, а ребенок (семи лет) хохотал от души. Её так и надо воспринимать: в порядке бреда. Эдакая небывальщина.
Зы. Имеются иллюстрации. В моей версии текста – страшненькие и корявенькие, как наскальная живопись. Смотрится аутентично.

Завершая сию песнь акына, со всей ответственностью говорю: мультфильм ЛУЧШЕ!