1

Знаете ли вы, что:
• основной источник дохода для перевооружения нашей армии в 1930-ые годы – продажа водки
• по инициативе Ворошилова в 30 годы введён закон, по которому уголовная ответственность распространялась на подростков (вплоть до расстрела)
• во время войны карточки на продукты были в первую очередь введены в Москве и Ленинграде
• в 1941 году на станциях столичного метро во время воздушных налетов родилось двести семнадцать детей
Млечин мастер раскидывать по книге именно такие факты. Фактуры, духа времени, описаний фактически нет, но факты на несколько минут парализуют сознание, так что на блёклость текста перестаёшь обращать внимание.
Фурцева в первых главах – персонаж лишённый индивидуальности. Она похожа на собирательный образ барышни из фильмов 30 годов, да вот хоть персонажей Валентины Серовой. Бойкая, весёлая, не шибко грамотная, но активная и старательная. Никаких интересных историй, разве что – в двух строках – сплетня про тайный брак.
Война, и снова больше про Москву и всю великую страну, но не про Катерину Фурцеву. Про неё только обрывочные факты: эвакуирована, мать сказала рожать – родила… Ага, пипец подкрался незаметно! Тут автор вдруг впадает в сентиментальность и начинает рассуждать о мужском и женском. Ей богу, хуже, чем бабки на завалинке. Уровень обобщения запредельный: а вот женщины такие ревнивые, а вот мужчинам всегда есть куда пойти, а вот место женщины на кухне (Фурцева согласилась бы?), а вот место мужчины в строю, а вот женщины… а вот мужчины… Не знаю, долгий опыт работы во всяком глянце что ли сказался? Ещё хуже доморощенный психоанализ: все беды Кати Фурцевой от того, что папеньку её убили на войне, когда ей было четыре года. Она его, правда, почти не помнила, но всё отсюда, факт. Стиль автора при этом бойкий, но пошловатый:

Крушение брака оставило глубокий шрам на всю жизнь.

Дальше – больше. Автор словно забывает о своей героине и вставляет огромный кусок текста о жизни Москвы в конце 1941 года. Потом, словно спохватившись, добавляет: обо всём этом она узнала, когда вернулась. Ну, ещё бы содержание «Войны и мира» пересказал, а потом написал: это была её любимая книжка.
О личной жизни – скороговоркой и опять на уровне слухов. О работе так, что понимаешь, ничего Фурцева не делала, так бумажки перекладывала. Поэтому Млечин возвращается к «интересному» – как ловили во время войны шпионов. И даже рассказывает историю про артиста Вельяминова, до кучи.
В общем, более халтурную и бестолковую книгу я давно не видела. Назвать её следовало бы «Отовсюду обо всём. И чуть-чуть про Фурцеву».