5 «Почему бы не убить их всех?»

Себастьян Хафнер - журналист, историк и немецкий антифашист - написал познавательную книгу, которая может быть интересна широкому кругу читателей.
О серьёзности работы говорит тот факт, что многие предложенные в ней тезисы подтверждают современные исследования того периода. Вместе с тем, некоторые теории автора дискуссионны.

Автор акцентирует, как непросто отделить деяния Гитлера от его вездесущей репутации и как важно это сделать, чтобы постараться дать адекватную оценку правлению кровавого диктатора XX века.
Гитлер, по Хафнеру, обладал неплохо развитым политическим инстинктом, но никогда не был государственным деятелем. В нём сочетались политик-«программатик» и политик-прагматик. Первый в большинстве случаев задавливал второго. Инстинкт серийного убийцы толкал Гитлера к совершению роковых ошибок, которые в конце концов привели Германию к катастрофе.
Его жажда убийств была сильнее, чем его неплохие способности к политическому расчету.

К финалу мировой бойни потребность убивать, возможно, обратилась против самих немцев, которые проиграли в борьбе за мировое господство. То есть показали себя слабыми и недостойными в глазах фюрера.
Это всего лишь гипотеза, но Хафнер убедительно её развивает и приводит аргументы. В частности, он цитирует следующее высказывание Гитлера:

Оба [иностранные дипломаты] по горячим следам записали: «Если немецкий народ не столь силен и беззаветен, чтобы проливать кровь за свое существование, – сказал Гитлер, – я хладнокровно (eiskalt) приму тот факт, что он должен исчезнуть, должен быть уничтожен другой, более мощной силой. В этом случае я не пролью по немцам ни слезинки». Зловещие слова. В 1945 году Гитлер действительно отдал приказ взрывать и уничтожать все, что еще было цело в Германии, чем лишал немцев последнего шанса на выживание, то есть карал немцев за то, что они оказались не способны к завоеванию мира.

Автор отдельно останавливается на успехах гитлеровской Германии в первые годы, на просчётах, начавших отчётливо проступать после 1941 года, и на преступлениях режима.

Успехи воспринимались многими как «чудо». Хотя предпосылки для экономического роста были заложены до обретения национал-социалистами власти, при Гитлере был претворён в жизнь ряд успешных инициатив. Разумеется, отвечали за них компетентные люди, а вовсе не Гитлер, который был известен своим дилетантизмом. Однако, как считает Хафнер, роль фюрера не стоит недооценивать. Именно он поддержал эти инициативы и тех, кто их предлагал. Немаловажна поддержка Гитлером инноваций в армии. Так, именно фюрер, вопреки мнению консервативно настроенных военных специалистов, настоял на создании компактных, самостоятельно действующих танковых армий.
Эти новые военные соединения «в первые два года войны показали себя орудием, решающим исход сражений».
Это выгодно отличало вермахт от вооруженных сил Англии и Франции, где подобные реформы не были проведены.

Автор утверждает, что Гитлер, как правило, побеждал слабых и, в силу разных причин, не желающих по-настоящему сопротивляться противников. Такими являлись поздняя Веймарская республика, преданная теми, кто должен был её защищать, версальский мировой порядок, доказавший свою беспомощность перед лицом вызовов, и Франция 1940 года.

Гитлер мыслил в категориях собственной биографии и личного времени. Он не представлял будущего страны без него. В этом, как и почти во всём, «великий разрушитель» в итоге просчитался.
Отсюда стремление вождя германского рейха успеть воплотить в жизнь все свои цели за тот короткий промежуток, что ему отпущен. Такой подход исключал возможность появления каких-то преемников, что само по себе губительно для государственной идеи.

Гитлер успешно работал над разрушением немецкого государства. Классическое определение, данное Максом Вебером, характеризует государство как институт, стремящийся монополизировать легитимное насилие и тем самым минимизировать насилие в обществе.
Для Гитлера государство было лишь средством для достижения целей, главным образом военных.

Агрессивная война также в представлении диктатора была только средством достижения собственных задач, а именно расового очищения и господства «наиболее расово пригодных» .
Поэтому, как отмечает Хафнер, он был неспособен остановиться на достигнутом.

Волюнтаризм и подход в духе «всё или ничего» были присущи Гитлеру как в период его удач, так и во время катастрофических поражений.
Во многих отношениях фюрер оставался удивительно последовательным. Менялся не он, менялись внешние обстоятельства.
Такое допущение позволяет Хафнеру объяснить некоторые очевидные ошибки Гитлера, приближавшие тотальное поражение. К таким, казалось, иррациональным поступкам относится объявление войны Америке, саботаж всех попыток заключить перемирие или последнее обречённое на провал наступление в Арденнах. Однако если принять на веру тезис Хафнера, алогичное приобретает некий зловещий смысл, под стать серийному маньяку (об этой черте Гитлера автор пишет отдельно, разбирая его преступления). Потеряв надежду в 1941-1942 годах на победу, Гитлеру не нужно было заключение мира на каких-то компромиссных условиях. Насколько это было возможно - вопрос другой, но фюрер делал всё, чтобы эти возможности отрезать.
Когда Гитлер решил, что мировое господство от рейха ускользнуло, он с присущей ему энергией одержимого сосредоточился на другой своей убийственной цели.

Но он все еще воевал. Время ему было для чего-то нужно. Для чего? У Гитлера были две цели: господство Германии над миром и уничтожение евреев. Первую он проиграл. Теперь он сконцентрировался на второй. В то время как немецкие армии вели кровопролитные и напрасные затяжные бои, день за днем в лагеря смерти катились составы с людьми, предназначенными на убой. В январе 1942 года «окончательное решение еврейского вопроса» было поставлено на повестку дня.

Говоря о преступлениях Гитлера, Хафнер фокусируется на том, что отличало Гитлера от других жестоких тиранов и завоевателей.

Гитлер, по мнению Хафнера, по своим родовым характеристикам не похож на правого политика. Он ближе к крайнему левому спектру.

Автор справедливо, по моему мнению, критикует попытки преуменьшить роль личного элемента в историко-политических процессах. В этой связи можно упомянуть чрезмерное стремление отыскивать закономерности в социально-экономическом развитии, найти объяснение всем хаотичным элементам и процессам.
«Для серьезного историка невозможно утверждать, будто без Гитлера история XX века была бы такой, какой она была. Конечно, нельзя со стопроцентной уверенностью сказать, что без Гитлера Вторая мировая война вовсе не началась бы; но совершенно очевидно, что без Гитлера она, если бы и началась, была бы совсем другой – вполне возможно, с другими альянсами, фронтами и результатами».
Как мы знаем, мир после Гитлера оказался во многом противоположностью тому, что он замышлял. Он, а точнее, его ошибки и поражения, ускорили многие медленно развивающиеся процессы, среди которых деколонизация, изменение статуса Европы, создание государства Израиль.

Правда, следует сказать, что и Хафнер в поисках побудительных мотивов, двигавших Гитлером, возможно, местами излишне рационализирует самоубийственное поведение фюрера. Однако финальное решение Гитлера кажется вполне закономерным. Он демонстрировал готовность к самоубийству и в прежние годы.

В заключение отмечу, что, несмотря на небольшой объём, работа насыщена информацией. Вложенные в чтение время и усилия окупаются на 150%.