5

- Я научилась любить все норвежское, - сказала пятая дочь. - И выйду замуж только за норвежца, я мечтаю попасть в Норвегию.
Но младшая сестра шепнула троллю на ухо:
- Просто она узнала из одной норвежской песни, что норвежские скалы выстоят, даже когда придет конец света. Вот она и хочет забраться на них - ужасно боится погибнуть.

Х. К. Андерсен. Холм лесных духов.

Да-с... могу только констатировать: народ на столь твёрдой почве вырастает соответствующий. Конечно, глупо судить о национальном характере, что бы ни означало это расхожее словосочетание, по художественным произведениям, но... да что тут толковать? "Крик" Эдварда Мунка все видели? И кое-кто утверждает, что в детском саду рисовал не хуже? А теперь вспомните парную к "Крику" "Тревогу" и представьте: изображённым на ней типажам вздумалось, чтобы о них написали многостраничную трагедию. И они не отстали, пока некто Ларс Кристенсен не удовлетворил их потребности.
Первую треть методично продираешься сквозь семейные хитросплетения на фоне исторических безобразий и ворчишь про себя приблизительно в таком роде: Нет, это сущий учебник по непрухе, бессчастью, невезению, краху, мраку и фиаско! В понедельник, что ли, их мама уродила? Всех? Поголовно? «Всемирная история позора» была у Борхеса. Здесь история позора частная, норвежская.
Вот что для вас значит «неудача»? Какой пример приведёте?
Допустим, стою я в школе у доски, и вдруг штаны падают, а бельё на мне…
Есть в «Полубрате» такой момент.
Или: молодая любящая пара в счастливом ожидании первенца, он закрывает окно «шевроле», чтобы её не продуло, и вдруг, на выходе из поворота…
Найдётся в «Полубрате» и такая сцена.
Или: вся страна празднует день Победы, а для тебя это самый чёрный день, а для твоего сына – День первый…
Или: вся съёмочная группа в ударе, ты играешь так, как никогда, а идиотина монтажёр по рассеянности...
Или: Маккартни отсчитывает в микрофон one, two, one, two, three, four, и Стюарт Сатклифф, которому через год умереть, склоняется над бас-гитарой, но папа выдёргивает тебя за руку, и ты никогда не услышишь Битлз вживую…
Беда за бедой, провал за провалом. Знаете, что помогало продраться? Чёткие ассоциации с «Двумя капитанами» Каверина. И «немота без глухоты», и чудесный доктор, в роли которого неведомо для себя оказался другой рок-музыкант, и старые письма из-за Полярного круга, которые перечитывают и ждут возвращения, и не дождутся, и заучат наизусть. В роли Монтигомо Ястребиного Когтя выступает незадачливый паренёк Вильхельм, командированный в Гренландию для поимки овцебыка, и это тоже литературная аллюзия. Даррелл! Человечество раскололось на два враждующих лагеря, идет самая лютая война в истории, а тут Черчилль с его неизменной сигарой приказывает, чтобы ему подали (подумать только!) утконоса.
А чердак хочется, как шкаф в «Докторе Живаго», назвать Аскольдовой могилой. Одна моя знакомая сорок лет ходила на работу через овраг, где расстреляли её деда, церковного старосту нашей сельской церкви. А каково каждую субботу развешивать бельё там, где тебя фактически уничтожили?
Как быть, если тебя фактически уничтожили, а надо устраивать большую стирку, развешивать бельё, носить, рожать, воспитывать? Циклопическая конструкция «Полубрата» суеверно пугает своей подробностью, повторяемостью. Пока не снимут с верёвки последний чулок, не допьют с отвращением последнюю рюмку (детский вариант: не съедят последнюю крошку на тарелке), пока не выскажут все гадости, которые накипели на душе, абзац не закончится. Быт и отвратителен своей бесконечностью, умрёшь, начнёшь опять сначала, аптека, улица, фонарь.
Фонарь? А у нас фонарь будет волшебный.
Саня Григорьев, второй капитан, не улетит в снежную Арктику и не восстановит справедливость: нельзя восстановить то, чего отродясь не существовало. Его небом станет белый экран, его аэропланом – кинокамера, его боевыми вылетами - зыбкая реальность на плёнке, которую так легко смыть или выстричь.

В последнее время меня глубоко интересуют книги о том, что остаётся, когда иссяк оптимизм, выдохлось терпение, а надежда, как ей и подобает, умерла последней. О травмах, иже не изжить, о сентиментальных путешествиях в пустоту и обратно, о поисках смысла в бессмысленности. О том, что остаётся, когда не остаётся ничего.
Хорошего нам чтения.