2

Книга, увы, совсем не понравилась. Главная прелесть подобных сборников рассказиков-воспоминаний о детстве, по-моему, - это атмосфера, особый дух времени. А еще легкая горечь, что те времена, те привычки и люди прошли-унеслись безвозвратно. У Рихлера совсем нет такого. В общей бессвязной речи рассказчика выделяются три главных приема, с помощью которых, видимо, автор пытался передать атмосферу еврейского квартала Монреаля в 30-40 гг.:
1. Имена, имена, бесконечные незнакомые имена знаменитостей местного разлива: спортсменов, писателей, политических деятелей. Это совсем неудачный прием. Потому что в момент публикации, наверное, это казалось невероятно остро и близко читателям (особенно ровесникам автора), а спустя 50 с лишним лет, через дебри имен продираешься с трудом и чертыхаясь.
2. Скабрезные шутки-прибаутки подобного типа:

Меж тем нас в эту пору, когда мы начали отращивать бороды и переходили из девятого в десятый класс, интересовало уже не то, сколько голов забьет «Ракета» Ришар, а то, как соблазнительно скидывает с себя одежды Лили Сен Сир в театре «Гейити». Предмет нашего последнего помешательства, мисс Сен Сир, бесподобно изображала Леду с лебедем, но Дэнни и ее не одобрял.
– В жизни не встречал такого сборища разложенцев, – говорил он.
– Да ты хоть ее видел?
– Это же класс!
– Она бреет мохнатку.
– Ты не понимаешь, это же искусство. Она раздевается под классическую музыку.

В русском переводе выражения "смягчены", в оригинале позабористее выражения. Очарования рассказам они совсем не добавляют, да и особо тонкого юмора не прослеживается.

3. Последний "ингридиент"- небольшие историйки про разных обитателей гетто. Пожалуй, самая интересная часть книги. Но, что удивительно, эти байки (а на большее и не тянут) показывают что родственников атвора, что его соседей , что его самого, да и вообще местных евреев довольно неприятной, малосимпатичной публикой. Во-первых, национализм. Я вообще никогда не понимала этой тяги именно евреев к четкому разграничению свои-несвои. Вроде бы это ответная реакция на притеснения от неевреев, но, на мой взгляд, это одна из причин этих притеснений. Во-вторых, отношения в семье. Воспоминания о детстве, а ни одного доброго слова про родителей или других родственников я не встретила. Это как вообще? История о парализованной бабушке вообще ввергла меня в тоску. Из 7 детей только одна согласилась ухаживать за матерью после того, как ее разбил паралич. И то, только потому

на семейном совете постановили возложить заботы о бабушке на маму. Виной тому был папа. Остальные мужья, встав на защиту жен, с пылом излагали, что их жены и без того валятся с ног – у них хлопот полон рот, им просто не справиться; отец же – он не любил ссор – молчал. И бабушку перевезли к нам.

А потом в течение семи лет с нетерпением ждали ее смерти. Ну как-то совсем на крепкие семейные отношения непохоже..

В общем, не мое. Удивительно, что книгу представляют как одну из лучших в канадской литературе. На безрыбье что ли? А еще забавно, что в послесловии про автора с гордостью пишут: предложениt из "Улицы" цитируется в Оксфордском толковом словаре английского языка в качестве примера употребления слов "Lard-ass" (жирдяй) (и еще каких-то подобного типа). ВОт это достижение!