4.5 О печальных последствиях постоянной смены лояльностей

Интересный и вполне нейтральный рассказ о взаимодействии Романовых с Гетманатом, сначала обоих берегов Днепра, затем с Левобережным. Рассказ распадается на два почти равных блока. Первый – от 1654 (Переяславская рада) до 1669 (более-менее успокоение после длительных войн), второй – попытки Петра I интегрировать Гетманат в состав России. Интересными дополнениями к книге, создающими перспективу, можно считать «Лицарі другого сорту» и «Між війною і радою» . Но, подумал я, кроме кризисных лет, подробно рассмотренных автором, было бы интересно увидеть анализ и спокойных (на фоне остальных) лет 1669-1709, это, по большому счету, и есть годы существования Гетманата как такового, институционализированного.

Не теряя Москву из виду, автор рассказывает о первых годах козацкой революции, когда новый режим, пытаясь отстоять и границы, и легитимность, боролся за выживание. Восстание Хмельницкого очевидно носило социальный характер, так как лишило шляхту земли, и получившая ее старшина хотела теперь законсервировать результат. При этом до определенного момента желание экспортировать свою революцию в другие руськие регионы Речи Посполитой не пропадало – отсюда столь явные попытки «окозачивания» южной Беларуси. Царские войска, которые заняли заметную часть ВКЛ после того, как царь раскачался и решил попробовать половить рыбку в мутной воде козацкого восстания в соседней стране, столкнулись с тем, что формальный союзник – украинские отряды – пытаются отжать города и крепости, при этом заводят свои, революционные порядки, смешивая все карты московской администрации.

При этом сам международный расклад менялся с калейдоскопической быстротой. Шведы, ведущая региональная держава момента, решили вмешаться в конфликт Варшавы и Москвы, при этом до последнего не знали – против кого же направить свои силы. Чуть ли не в последний момент объектом нападения стала Речь Посполитая (тот самый «Потоп», описанный Сенкевичем), что привело к тому, что царь, которому поляки пообещали избрание на трон Речи Посполитой после смерти действующего короля (врали, чтобы время потянуть), начал войну со Швецией за Польшу, войдя в поляками во временный союз. Украинского союзника это не устраивало, так как главным врагом нового режима была Польша, чья шляхта хотела возврата утерянной земли. Поэтому между Москвой и Чигирином стало нарастать напряжение, когда украинский режим пытался проводить свою повестку и контактировать со шведами за спиной нового сюзерена. Москва, предвидя скорую смерть Хмельницкого, сделала ставку на разжигание социальных противоречий в Гетманате, надеясь таким образом усилить зависимость нового вассала. Автор отмечает дифференцированность тактики Москвы – в ВКЛ союзниками пытались сделать шляхту, а в Гетманате – низы.

После смерти Хмельницкого российской стороне показалось, что теперь самый момент надавить и сильнее привязать Гетманат к себе. Новый гетман, однако, просто стакнулся с поляками, потеряв при этом субъектность, но сумев вместе с тем нанести заметный удар по царским позициям в Беларуси. Собственно, именно угроза и активные военные действия с фланга привели к смене баланса и потере основных занятых городов в ВКЛ (в интересной книге о Вильно в царских руках про украинский фактор, увы, ничего не сказано).

Автор довольно открыто сожалеет, что поляки долго договаривались со шведами, тем самым помешали Выговскому хорошо ударить по Москве. Несколько странное утверждение, с чего бы это поляки должны были переживать об интересах Гетманата? Интересно, как бы развивалась ситуация, если бы Москва не стала давить на Выговского? Возможно, граница по итогам войны прошла бы куда западнее, чем она была установлена в 1667.

Несмотря на все шатания, смены сюзеренов гетманами (то Москва, то Порта, то Варшава), царская власть удержала Левобережье в своих руках, а также периодически возобновляла контроль над Правобережьем. Ни поражения (от поляков и украинцев), ни варианты статей и договоров, ни смена гетманов не привели к изменению стратегического расклада. При этом царская власть попыталась ввести отправку налогов в общеимперскую казну, но украинская сторона отбилась. На этом ситуация и кристаллизовалась – с поляками мир подписан, налоги остаются на месте, гетман управляет Левым берегом и надеется получить под свой контроль Правый.

После успокоения следует вышеупомянутая пауза до петровских времен. После перехода Мазепы, которому Петр стол сильно доверял, на сторону шведов, император решил существенно изменить расклад сил. Попирая все договорённости, он, прикрываясь интересами низов (удивительная преемственность) решил создать Малороссийскую коллегию, которая задумывалась как надзорный орган, но быстро перетянула после смерти гетмана Скоропадского на себя властные полномочия. Президент коллегии вошел в клинч с новым гетманом Полуботком (заслужившим недавнюю славу из-за своих мифических сокровищ, которые должны были поставить на ноги независимую Украину). В этом противостоянии сначала локальную победу одержал Полуботок, который в то время, когда Петр был в Персидском походе, нажал на государственные органы и развернул все реформы. Однако Петр вернулся, разозлился, вызвал Полуботка в Петербург и бросил его в тюрьму, где последний и скончался. После этого Петр решил нового гетмана не выбирать, а налоги отправлять в центральную казну (автор правомерно сравнивает такой подход с решением не выбирать нового патриарха и заменить его Синодом). После смерти Петра состоялось еще несколько раундов отмены интеграционных мер и обратного их введения, но основные направления остались в силе – судебная реформа, налоговые отчисления, постепенная ликвидация особенностей.

Собственно, меня несколько удивили вялые наезды автора на судебную реформу. Автор, позволяя национальному сантименту взять над собой верх, пишет, что российская реформа была против традиций этноса (что бы это не значило) и вела к отказу от состязательного процесса и к замене его инквизиционным. Звучит печально и удачно вписывается в нарратив ужасного дикого московского соседа, навязывающего свои варварские обычаи. Однако, если учесть контекст, окажется, что российская сторона пыталась внедрить самый современный на тот момент европейский вариант (о чем интересно пишут Коллманн и Фуко , в разных плоскостях, естественно), который уже на другом витке спирали окажется менее прогрессивным, чем состязательный вариант.

P.S. При оформлении гетманства Мазепы в 1687 в документы была включена интереснейшая фраза, имеющая политические обертоны и сейчас. Приведу пространную цитату из книги:

"Симптоматичною з огляду на входження України пiд корону Романових стала поява в текстi договору 1687 р. норми, яка вказувала на потребу тiснiшої злуки малоросiян i великоросiв на побутовому рiвнi. Це, крiм того, мало сприяти й полiтичної iнтеграцiї: "народ малороссийский всякими меры и способы с великороссийским соединять и в неразорванное и крепкое согласие приводить супружеством и иным поведением", щоб були пiд однiєю царською державою "обще, яко единой християнской веры и никто б голосов таких не испущал, что Малороссийский край - гетманского регименту, а отзывались бы единогласно: "Их царского пресветлого величества самодержавной державы гетман и старшина и народ малороссийский обще с великороссийским народом""